Вот я

Джейкоба это бесило. Он злился на Джулию за то, что она заставляла его предать Сэма, злился на себя за то, что сдался. Если оставалась еще какая-то злоба, то это уже на Сэма.

– Угу, – согласился Джейкоб.

– Да?

– Да.

– Спасибо, – сказала она, забираясь в машину. – Продолжим вечером.

– Угу, – подытожил Джейкоб, захлопывая дверцу, – и можешь не тропиться, времени у тебя сколько хочешь.

– А если сколько хочу не поместится в один день?

– А у меня вечером это совещание в Эйч-Би-Оу.

– Какое совещание?

– Но не раньше семи. Я говорил тебе. Но ты все равно, наверное, еще не вернешься.

– Как знать.

– Неудачно, что оно в выходной, но это всего на часок-другой.

– Вот и хорошо.

Он пожал ее локоть и сказал:

– Возьми все, что осталось.

– От чего?

– От дня.

Домой ехали в молчании, если не считать «Национального общественного радио», чье проникновение повсюду превращает его в разновидность тишины. Джейкоб взглянул через зеркало на Сэма.

– Я зашел и съел тута банку вашего тунца, мисс Дейзи.

– У тебя припадок или что?

– Это из кино. Только там мог быть и лосось.

Джейкоб понимал, что не нужно позволять Сэму у себя за спиной утыкаться в планшет, но бедный парень довольно получил за утро. Было бы только справедливо дать ему немного утешиться. И тем самым отодвинуть разговор, который Джейкоб не хотел начинать сейчас, да и вообще.

На обед Джейкоб собирался приготовить что-нибудь замысловатое, но после звонка, поступившего от рава Зингера в девять пятнадцать, он попросил родителей, Ирва и Дебору, прийти пораньше и присмотреть за Максом и Бенджи. Так что никаких французских тостов из бриошей с рикоттой. Ни чечевичного салата, ни салата из шинкованной брюссельской капусты. Зато будут калории.

– Два куска ржаного с мягким арахисовым маслом, порезаны наискось, – сказал Джейкоб, протягивая тарелку Бенджи.

Еду перехватил Макс:

– Это вообще-то мое.

– Точно, – согласился Джейкоб, подавая Бенджи его миску, – потому что у тебя медовые мюсли с рисовым молоком.

Макс заглянул Бенджи в миску:

– Это обычные мюсли с медом.

– Да.

– Чего же ты ему врешь?

– Спасибо, Макс.

– А я просил поджарить хлеб, а не испепелять.

– Испелять? – не понял Бенджи.

– Уничтожать огнем, – пояснила Дебора.

– А где наш Камю? – спросил Ирв.

– Не трогайте его, – сказал Джейкоб.

– Эй, Макси, – произнес Ирв, подтягивая внука к себе, – мне как-то рассказали про один невероятный зоопарк…

– Где Сэм? – спросила Дебора.

– Врать некрасиво, – сказал Бенджи.

Макс хохотнул.

– Молодец, – одобрил Ирв. – Правда же?

– Утром у него были неприятности в Еврейской школе, и он сейчас отбывает срок у себя в комнате. – Макс обратился к Бенджи: – Я не врал.

Макс посмотрел в миску Бенджи и заявил:

– Ты видишь, это даже не мед. Это агава.

– Хочу к маме.

– Мы ей дали выходной.

– Выходной от нас? – уточнил Бенни.

– Нет, нет. От вас, мальчики, выходных не бывает.

– Выходной от тебя? – спросил Макс.

– У одного моего друга, Джоуи, два отца. Но дети родятся из вагины. Зачем?

– Что зачем?

– Зачем ты мне соврал?

– Никто никому не врал.

– Хочу мороженое буррито.

– Морозилка сломалась, – сказал Джейкоб.

– На завтрак? – спросила Дебора.

– На поздний, – уточнил Макс.

– S'i se puede [3] , – заметил Ирв.

– Я могу сбегать и принести, – вызвалась Дебора.

– Мороженое.

В последние месяцы Бенджи в своих пищевых предпочтениях склонялся к тому, что можно было бы назвать «несостоявшейся едой»: мороженые овощи (то есть поедаемые без разморозки), сухая овсянка, быстрая лапша прямо из пачки, сырое тесто, сырая крупа киноа, сухие макароны, посыпанные не восстановленным сырным порошком. Джейкоб с Джулией только вносили коррективы в список покупок, но никогда это не обсуждали: это касалось слишком тонких психологических проблем, чтобы их касаться.

3

Если можно (исп.).

– И что там Сэмми натворил? – спросил Ирв с набитым глютенами ртом.

– Потом скажу.

– Мороженое буррито, пожалуйста.

– «Потом» может и не быть.

– Видимо, он написал плохие слова на листе бумаги в классе.

– Видимо?

– Он говорит, что не писал.

– Ну, а на самом деле?

– Не знаю. Джулия думает, писал.

– Как бы то ни было на самом деле и что бы ни думал каждый из вас, вам нужно разобраться в этом вместе, – заметила Дебора.

– Я в курсе.

– А напомни мне, что такое плохие слова? – попросил Ирв.

– Ты можешь догадаться.

– Ты знаешь, не могу. Я могу представить плохие контексты.

– В еврейской школе слова и контексты вообще-то одно и то же.

– Что за слова?

– Это имеет серьезное значение?

– Естественно, это имеет значение.

– Не имеет значения, – сказала Дебора.

– Ну, скажем, слово на «н» там фигурирует.

– Хочу мороженое. А что за слово на «н»?

– Доволен? – спросил Джейкоб отца.

– Он его употребил активно или пассивно? – спросил Ирв.

– Я тебе потом расскажу, – сказал Макс младшему брату.

– Это слово нельзя употребить пассивно, – ответил Джейкоб отцу. – И нет, ты не расскажешь, – добавил он, обращаясь к Максу.

– «Потом» может и не быть, – сказал Бенджи.

– Неужели я и в самом деле растил сына, который говорит о слове это слово?

– Нет, – ответил Джейкоб. – Ты не растил сына.

Бенджи кинулся к бабуле, у которой ни в чем не было отказа:

– Если ты меня любишь, ты мне купишь мороженое буррито и скажешь, что такое «слово на „н”».

– Ну, а контекст? – спросил Ирв.

– Это не имеет значения, – ответил Джейкоб, – и мы закончили это обсуждать.

– Это самое важное. Без контекста мы все окажемся чудовищами.

– Слово на «н», – повторил Бенджи.

Джейкоб положил нож и вилку.

– Ладно, раз ты спрашиваешь, контекст такой: Сэм смотрит, как ты каждое утро валяешь дурака в «Новостях», и смотрит, как тебя каждый день выставляют дураком в вечерних передачах.