Вовка в Триседьмом царстве

Но небольшие медведи очень редко бывают злыми, а эти чурбаны похоже очень редко бывали добрыми, если бывали ими вообще. Кащей глядя на своё войско заёрзал в седле, не иначе от удовольствия, вон, мол, какие красавцы! От его ёрзаний в седле раздался такой металлический лязг и грохот, что даже чурбаны на секунду остановились.

Бамба-Яга и Хоттабыч тоже смотрели на приближающиеся чурбаны, правда Бамба-Яга иногда поглядывала то на Кащея, то на зверей. Звери вели себя спокойно и тоже смотрели на приближающиеся деревяшки, Кощей гремел своими доспехами, а Хоттабыч, такое впечатление, что вообще не обращал на происходящее никакого внимания.

И вот когда чурбаны подобрались к Бамбе-Яге и Хоттабычу совсем близко, камень можно докинуть и даже стараться не надо, Хоттабыч выдернул из бороды волосок, раздался мелодичный звон и, и корявые и страшные чурбаны превратились в самых обыкновенных овец. Вот так-то!

– Вот это да!
– восхищённо прошептали сразу все, правда каждый на свой лад.

– А что я тебе говорил?!
– это Волька как бы ответил на тот взгляд Незнайки, ну, насчёт Бамбы-Яги и зверей.
– Видел?

– Видел...
– прошептал Незнайка.
– Это что, получается Хоттабыч кого угодно в кого угодно может превратить?

– Конечно!
– как будто это он Хоттабыч ответил гордый Волька.

Незнайка хотел было спросить: а может Хоттабыч превратить Буратино в нормального человека? Да что там, пусть даже в фарфорового, как Мальвина. Он хотел даже было посмотреть на Буратино и даже спросить его, мол, хочешь точно также, но вовремя опомнился. А опомнился он потому, что вспомнил Мальвину. Мальвина, на свете нет капризнее и вреднее девчонки чем она! Вся такая: здравствуйте, пожалуйста, немедленно мыть руки, салфеточки, пожалуйста, Незнайку аж передёрнуло как представил. А самое главное, подумал Незнайка, а вдруг как у Хоттабыча что-то там не получится? Вдруг как Буратино превратится вот в такую Мальвину, вредную, и чуть что, так сразу охающую и ахающую? Нет уж, решил Незнайка, пусть уж Буратино остаётся таким как есть, деревянным. На этот раз Незнайка внимательно посмотрел на Буратино, а тому, да хоть бы хны, всё нипочём! Буратино с не меньшим, чем другие, любопытством смотрел на стайку овец только что бывшую деревянными чурбанами. Что интересно, смотрел, а в глазах ну ни капельки жалости, а ведь что ни говори, те чурбаны для Буратино, хоть и дальние, а всё равно родственники.

Бывшие чурбаны, а теперь самые обыкновенные овцы, как им и полагается, отошли немного в сторону, потому что овцы всех боятся, сбились в кучку и остались так стоять. А вот Кащей, тот похоже разозлился, а может удивился, кто знает? Он начал медленно, железо мешало, делать руками какие-то движения, колдовал наверное, но у него опять ничего не получилось. Внезапно на Кащея и на его лошадь обрушился ливень, самый настоящий, африканский, с той лишь разницей, что поливал этот ливень только Кащея с лошадью, а кого-либо другого даже капелькой не задел. Лошадь благодарно закивала головой, хоть и не человек, а поблагодарила за внезапный душ, который для неё был очень кстати. А Кащей, тот всё, похоже понял что проиграл, что ничего он не может сделать с этим странным старичком. Но злость от поражения не давала ему покоя, да и любому не давала бы, а тут мало того что колдун, так ещё и бессмертный.

– Я бессмертный!
– прокричал Кащей.
– Ничего ты со мной не сделаешь!

– А я и не собираюсь.
– улыбнулся Хоттабыч.
– В космос полетишь.

– Куда, куда?!
– спросил ошалевший Кащей, который никогда и ничего ни о каком космосе не слышал.

Глава девятнадцатая

Самыми подготовленными к происходящему на поляне оказались: Волька, а тут ничего удивительного, уж он-то насмотрелся на волшебство Хоттабыча, и, Вовка. Да, да, именно Вовка! Остальные же: Незнайка, Буратино и Знайка выглядели настолько потрясёнными от увиденного, что даже смешно было на них смотреть. На Буратино была одета шляпа Незнайки, а Незнайка одел колпачок Буратино. Это когда они ползли и подкрадывались к камню, из-за которого видна поляна, потеряли свои головные уборы, но разбираться где чей времени не было, потому и одели то, что первым попалось под руку. А Знайка, так тот вообще, сейчас он не наблюдал за происходящим на поляне, а сидел привалившись к камню и носовым платком протирал очки. При этом вид у него был такой, как будто ему только что сказали и доказали, что дважды два равняется не четырём, а примерно двенадцати или тринадцати.

Ну а Вовка почему не выглядел таким удивлённым и даже обалдевшим, тут всё очень просто. Дело в том, что дед Вовки очень большой любитель фильмов-сказок, старых, которые снимали ещё во времена его детства: про Морозко, Водокрута тринадцатого, того же Кащея, раньше много таких фильмов снимали. Вовкин дед, который, кстати, тоже Вовка, только Владимир Иванович, любил время от времени смотреть эти фильмы, у него они все были на компакт-дисках. Вовка же, а куда ему деваться, вместе с дедом тоже смотрел их, и, не сразу конечно, старые фильмы-сказки ему понравились, и даже очень понравились. Ну а в тех фильмах, если помните, волшебства и чудес всяких, да хоть отбавляй, иногда даже больше, чем сейчас на поляне происходит. Вот только почему-то не было у Вовкиного деда диска с фильмом о Хоттабыче и Вольке, а то бы он сейчас был самым первым знатоком волшебства и прочих чудес.

Ну а Незнайка, Буратино и Знайка, те хоть и жили в стране в которой возможны любые чудеса, возьмите того же Буратино, он сам по себе -- чудо из чудес, похоже что не были избалованы волшебными событиями. Да и если честно, какое там у них могло быть волшебство? Ну Золотая Рыбка, ну Баба-Яга, вот вроде бы и всё. Так Золотая Рыбка, та капризная как неизвестно кто, а Баба-Яга, та по делу и без дела ругается, что якобы в её саду все подряд яблоки воруют.

***

– Может это и хорошо, что ты бессмертный.
– продолжал Хоттабыч.

Происходящее на поляне тем временем перестало быть волшебным, больше никто ни в кого не превращался, все оставались такими какими и были. Бармалей, тот как бегал, так и продолжал бегать, не забывая при этом лаять. Звери, это видать Бамба-Яга на них так повлияла, а может сказала им как надо себя вести, казалось бы не обращали никакого внимания ни на волшебников и колдунов, ни на Бармалея, ни на овец, которые совсем ещё недавно были чурбанами со скрюченными ветками.

Бамба-Яга тоже была спокойна, а чего ей волноваться, если сама по себе волшебница, да ещё Хоттабыч рядом, ну а уж то что он волшебник, да ещё какой, сомневаться было просто глупо.

А вот Кащей, тот да, тот вёл себя совсем не так, как подобает себя вести колдуну, тем более бессмертному. Размахивать руками, наверное самое главные его колдовские силы в руках помещались, ему было трудно, железо мешало, а значит ответить Хоттабычу самым настоящим и самым злым колдовством он не мог, да и наверняка Хоттабыч не очень-то разрешал бы ему это сделать. Снять же с себя тяжёлые и грохочущие железные доспехи Кощей то ли не догадывался, то ли нельзя было, неизвестно. Вот и получилось, сидел Кощей весь одетый в железо на бедняге лошади, пытался колдовать, да всё без толку. Получалось же у него только грозно таращить глаза и повторять как заведённый, что он бессмертный и что Хоттабыч ничего с ним не сможет сделать.

– Знаешь ли ты, о колдун одетый в железо, чем хороший человек отличается от плохого?
– не обращая никакого внимания на все неудобства Кощея спросил Хоттабыч.

– Хороших людей не бывает!
– крикнул Кощей и посмотрел на бегающего Бармалея.

– Это для тебя не бывает, а для нас бывает. Хорошему человеку жить проще. Вот в чём разница.

– Как это проще?
– похоже Кащей никак не ожидал, что на самом деле всё так просто, только вот, это он так думал, совсем непохоже на правду.

– А вот так.
– Хоттабыч посмотрел на Бамбу-Ягу и улыбнулся. Бамба-Яга улыбнулась ему в ответ и они оба посмотрели на Кащея.
– Тебе, о Кощей, хорошо известно, что плохие люди совершают плохие поступки.
– и Хоттабыч показал рукой на бегающего Бармалея.
– А хорошие люди совершают хорошие, добрые поступки, которые приносят людям радость. Плохие же поступки приносят радость только тем, кто их совершает, таким как ты или твой слуга, Бармалей.

Запомни, о колдун одетый в железо, добрые дела живут гораздо дольше, чем дела плохие, потому что они для всех, а не только для того, кто это дело сделал. А недобрые, злые дела, они радуют только кого-то одного, неважно кого, колдуна или простого человека, а потому долго жить не могут. Поэтому всем вам, колдунами и таким как вот этот, - Хоттабыч опять показал на бегающего Бармалея.
– постоянно приходится творить зло, потому что оно недолговечно.