Вой лишенного или Сорвать покровы с богов

Его тюрьма лишена каких-либо прикрас. В этом Риан был уверен, как в самом себе. Бессмысленное метание в поисках запертой сущности должно раз и навсегда объяснить тресаирам, насколько сильно их новый хозяин не терпит разочарований.

Мужчина улыбнулся от мысли, сколько они выдержат подобные мучения, учитывая, что сестра была не в состоянии долгое время сдерживать порывы своих стихий? Досталось ли Истинным в наследство ее непреодолимое стремление к приобретению иных форм?

Риан был практически убежден, что подобная доля не миновала их. Что духам требуется свобода воплощения, чтобы выжить. К тому же убежденность мужчины подкреплялась сигналами, что доходили до него от ошейника, сомкнутого на шее упущенной Окаэнтаром девчонки. Насколько Нерожденный мог судить, она пребывала на грани безумия и опустошения, разрушая саму себя в стремлении освободить духа.

Он даже сочувствовал ей в некотором роде. Немного. Самую малость. Или же…

"Скорее испытывал нечто схожее с сочувствием", - признался себе Риан, понимая, что разрывать оковы не собирается. Мог бы освободить ее, ибо в его силах уменьшись воздействие даже сейчас, не находясь в непосредственной близости к жертве ошейника, но такового желания он не испытывал. Если верить словам Окаэнтара, ее нынешнее состояние может оказаться полезным для него. Средство воздействия на Рьястора! А упускать приносящие пользу вещи из своих рук Нерожденный не собирался.

Задвинув панель, скрывающую от посторонних глаз его сокровище, Риан подошел к столу и, устроившись в кресле, устремил взгляд в окно. Рассветное небо хвалилось лиловым оттенком. День обещал стать теплым и солнечным, на радость советникам и служителям храма. Сегодня праздновалось Воздаяние Неизменного. Сегодня в полдень он выйдет к рианитам и благословит собственный народ. Им же установленная традиция, которой Риан по праву гордился.

Но сейчас Нерожденному не хотелось думать о празднестве. Этим утром его мысли были заняты Рьястором и предательницей-сестрой.

Хотя нет! Не верно! Это утро не являлось столь уж особенным. Он вспоминал о них, не переставая - каждое мгновенье, но именно сегодня думы Риана сопровождались алчным ожиданием.

Нерожденный ощущал близость Рьястора. Чувствовал, что расстояние между ним и его детищем сокращается. Кариал взывал к своему создателю, хвалясь тем, что вновь подпитывает силы Повелителя стихий. Риана так и подмывало сорваться с места и двинуться навстречу сыну, но он сдерживал этот порыв из нежелания делиться тайными знаниями. Мужчина не хотел, чтобы Рьястор раньше времени узнал о той связи, что существовала между ними. Не мог позволить Повелителю стихий проявить себя. Он должен встретить его на своей территории - там, где все подвластно его воле. Только здесь, где он сумеет подчинить его себе.

Но все же, как ни старался Риан, усидеть у него не получилось. Неизменный резко поднялся, и ножки кресла с противным скрипом царапнули пол. Мужчина подошел к окну, ища терпения в привычных для взора очертаниях храма.

Ночные факелы, размещенные по фасаду здания, уже были погашены, а чад от них смешался с запахом хвойного леса и ароматами цветов. Белокаменные стены в лучах восходящего солнца приобрели розоватый оттенок, до того хорошо гармонирующий с лиловой глубиной неба, что казалось, будто храм парит над землей.

Еще немного и внутренний двор храма поглотит суетливое мельтешение людей. Слуги начнут носиться взад-вперед, готовя святилище к церемонии Воздаяния, а к его главному действующему лицу прибудут служительницы и советники, чтобы облачить Неизменного в праздничные одежды.

Еще немного и все вокруг придет в движение. Совсем скоро, но сейчас… Сейчас Нерожденный мог насладиться покоем, наполнив им чашу собственного терпения, столь необходимого мужчине для встречи с сыном.

–  Скоро…

Губы Риана шевельнулись, и ветерок, подхватив тихое обещание, понес его к тому, кто сквозь зелень листвы и марево рассветного утра, оценивающим взглядом изучал устремляющуюся к небесам башню святилища.

***

Таирия уже некоторое время ворочалась в постели в поисках удобного положения, но не находила его. Девушка преднамеренно не открывала глаз, не желая знать - рассвело уже, или еще нет. Это утро обещало стать для нее особенно загруженным, судя по тому, о скольких делах они вчера разговаривали с главой совета, и в силу последнего Ири намеревалась откладывать наступление нового дня настолько долго, несколько это было возможным.

"До прихода служанки", - зашептал ее внутренний голосок, но девушка лишь сильнее зажмурилась, не желая поддаваться ему. В последние дни она просыпалась очень рано, и заставляла себя оставаться в кровати до появления прислуги, сознательно оттягивая момент, когда нужно будет окунуться в рутинные заботы.

О том, что никто не придет ее будить, руанидана вспомнила чуть позже, когда в очередной раз переворачивалась с живота на спину и обратила внимание на запах трав, окутывающий ее незримым облаком. "Вернее придет, но не туда, где она находилась", - мысленно поправила себя Таирия. Чтобы окончательно убедиться в этом, она приоткрыла один глаз, и тут же вновь зажмурилась. Полог над кроватью ответил на ее вопрос. Девушка находилась в покоях Лурасы.

Обрадованная открытием, Таирия потянулась и принялась воскрешать в памяти вчерашний вечер. Сон бежал от нее и, промучившись некоторое время, Ири оставила попытки убедить свой организм в необходимости заснуть. Покинув собственные покои, она направилась в комнаты тетушки, чтобы по обыкновению найти утешение в объятьях Гарьи, с которой и просидела до глубокой ночи. Возвращаться к себе не стала. Последовала совету няньки и улеглась в постель тетушки. Как засыпала, не помнила. Видимо, отошла ко сну мгновенно, что в последнее время стало для нее серьезной проблемой. Все те мысли - о Тэле, Лутарге, Литаурэль и Расе с Сарином - что постоянно крутились в ее голове, не давали возможности забыться и провалиться в царство сновидений. Девушка не могла ни волноваться за любимых людей, а потому беспрестанно металась в поисках успокоения, и эти островком для нее стали Гарья и покои Лурасы, своим существованием подкрепляющие уверенность, что все они обязательно вернутся к ней.

До отказа наполнив грудь душистым ароматом трав, что источало постельное белье, Таирия потянулась в последний раз и открыла глаза. Сумеречный полумрак, окутывающий комнату, сообщил ей о том, что утро только занимается, а ночь еще властвует над миром.

Она вновь проснулась на рассвете, но сегодня это обстоятельство Таирию не расстраивало. Сегодня в ней отчего-то поселилось умиротворение. "Видимо, ночь, проведенная в постели тетушки так подействовала", - решила для себя руанидана, откидывая одеяла и выбираясь из объятий перин.

Накинув на плечи шаль, Ири подошла к камину и уселась в кресло, подогнув под себя ноги. Поленья давно прогорели. О том, что ни так давно здесь искрилось пламя, говорила лишь горстка пепла. Девушка улыбнулась, припомнив, как по вечеру Гарья колдовала над огнем. В нем не было необходимости, ночи стояли теплые, но старая нянька настояла на своем, приговаривая: "Утром из щелей тянет". Сейчас Таирия в этом убедилась. По полу на самом деле сквозило.

Поплотнее завернувшись в шаль, девушка разглядывала рисунок золы осыпавшейся вдоль каминной решетки и размышляла над тем, где сейчас находится Лутарг, когда сердце ее ни с того ни с сего странно екнуло, будто в преддверии чего-то. Ири огляделась. Взгляд задержался на окне, затем метнулся к двери, прошелся по стенам, но ничего неожиданного она не увидела.

Тишина и спокойствие присущее рассветным мгновеньям. Все так, как должно быть.

Таирия шумно выдохнула. Закралось подозрения, что что-то случилось с Лутаргом, ведь в том момент она думала о брате. Стало страшно. Она обхватила себя руками за плечи, внутренне сжавшись в комок. Былое умиротворение развеялось, словно дым под шквальным ветряным порывом. Забил озноб.

В попытке отогнать от себя нехорошее предчувствие и усмирить все нарастающее биение пульса девушка задышала медленно и глубоко, но это не помогало. Озноб сменился жаром. Она дрожала. Губы тряслись. Пришлось смежить веки, чтобы удержать внутри себя подступающие слезы.