Война Чарли Уилсона

Теперь, два месяца спустя, Кэрол Шэннон словно попала в волшебную сказку. Она сидела в салоне первого класса рядом с улыбающимся конгрессменом и отправлялась танцевать перед египетским министром обороны. «Помните старое телевизионное шоу «Королева на один день?» Так вот, Чарли сделал меня королевой на три недели».

Когда они приземлились в Израиле, Цви Рафиах уже ждал в аэропорту. Там же был и американский дипломат, теперь уже хорошо знакомый с обычаями Уилсона и не задававший конгрессмену вопросов о графике его визита. Он лишь вручил Уилсону пачку банкнот — командировочные, полагающиеся всем путешествующим конгрессменам, — и оставил техасца вместе с его израильскими друзьями.

Кэрол была в восторге от того, что оказалась на библейской земле. Каждое утро Уилсон куда-то исчезал вместе с Цви и присылал ей посольский «мерседес» с водителем для поездки по святым местам. Однажды вечером он вернулся и, по ее словам, «вел себя как ребенок в кондитерском магазине». Кэрол не вполне понимала, о чем он толкует, но помнит, что это имело отношение к танкам Т-55 и секретной сделке с Пакистаном. «Раньше я никогда не слышала ничего подобного, — вспоминает она. — Чарли рассказывал мне какие-то кусочки и обрывки, но он был очень возбужден и думал, что ему удастся сделать то, что больше никому не по силам. Чарли любит спасать людей, а здесь он спасал весь мир».

В тот день Уилсон провел переговоры с единомышленниками Рафиаха из оружейного конгломерата IMI, где производится артиллерия, танковые снаряды и пулеметы для армии Израиля. Это вторая компания в стране по числу рабочих мест, нерасторжимо связанная с военными и аппаратом безопасности еврейского государства.

Переговоры Уилсона проходили не только в отсутствие Кэрол, но и без ведома посольства США, которое обычно следит за деятельностью американских конгрессменов в стране пребывания. Одна из причин для слежки за приезжающими парламентариями заключается в том, чтобы не допустить их участия в переговорах, которые могут поставить под угрозу интересы США. Между тем Уилсон никогда не чурался переговоров и, в сущности, действовал от лица своего правительства. Теперь он со своими израильскими друзьями решал целый ряд деловых вопросов. Истребитель «Лави» стоял во главе повестки дня израильской авиаиндустрии, но Уилсон посоветовал не беспокоиться: дело движется в правильном направлении. Тогда они перешли к вопросу о модернизации танков Т-55 и обсудили, что конгрессмен сможет предложить президенту Зие уль-Хаку от лица Израиля, когда встретится с ним в конце этой недели. Израильтяне надеялись, что эта сделка послужит началом для ряда подковерных договоренностей с Пакистаном и конгрессмен продолжит свое негласное посредничество.

Среди израильтян Уилсон находился в своей стихии. Он уже рассказал Цви о своих проблемах с ЦРУ; теперь, в Тель-Авиве, он предлагал IMI разработать оружие, с помощью которого афганцы могли бы сбивать смертоносные вертолеты Ми-24.

— Вас, евреев, считают самыми большими умниками, — сказал он. — Так придумайте что-нибудь, а я заставлю Пентагон профинансировать это.

Чарли Уилсон вступил в запретную зону. Конгрессменам не разрешалось предлагать иностранным державам подряды на разработку и строительство систем вооружений. Они не имели полномочий поручать Пентагону оплату таких вооружений. Но даже эти нарушения были незначительными по сравнению с взрывоопасной попыткой Уилсона привлечь Израиль к афганскому джихаду, который тайно финансировало ЦРУ.

Трудно представить, что кто-то другой, кроме Чарли Уилсона, мог бы сделать такое предложение, тем более добиться серьезного отношения к себе. Но манера этого конгрессмена, старого друга Израиля, была такой убедительной, что глава IMI немедленно приставил к работе своих экспертов по оружию. Перед отъездом Уилсона ему представили впечатляющий проект с подробными техническими спецификациями. Это было многозарядное ракетное устройство, пригодное для перевозки на мулах; к немалому удовольствию конгрессмена, оно получило название «Лошадка Чарли». Раскрасневшись от волнения, Чарли сообщил Цви Рафиаху и его боссу, что он представит чертежи в ЦРУ вместе с ультиматумом — либо пользуйтесь, либо придумайте что-нибудь получше.

Тридцать первого марта 1983 года, на пятый день поездки, Уилсон и Кэрол Шэннон поднялись на борт самого необычного в мире коммерческого самолета. На нем не было никаких надписей, даже хвостового номера. Это был челночный рейс Иерусалим — Каир, предусмотренный Кэмп-Дэвидскими соглашениями. В те дни он представлял собой единственное воздушное средство сообщения между Израилем и странами арабского мира, и Чарли удалось собрать поразительно необычную коллекцию попутчиков для этого перелета. Цви Рафиах, которого Уилсон всегда считал агентом Моссада, сидел рядом со своей женой; оба явно нервничали перед визитом на вражескую территорию. Израильская кинозвезда Гила Альмагор, старая знакомая Чарли, придавала определенный блеск его свите.

Контраст между пассажирами был почти комичным: техасская девушка, охваченная невинным волнением в предвкушении знакомства с Каиром, и трясущиеся в тревоге трое израильтян. Они сами не могли понять, как оказались в этом самолете. Никто из них раньше не осмеливался посещать Египет, но конгрессмен хотел, чтобы его израильские друзья познакомились с его египетским другом, и гарантировал им полную безопасность. Они будут находиться под защитой не кого-нибудь, а самого министра обороны Египта, фельдмаршала Мохаммеда Абу Газаля. Более того, сам фельдмаршал приедет в аэропорт, чтобы встретить их.

В устах Уилсона все это звучало легко и естественно. Но по какому странному совпадению конгрессмен из Техаса оказался близким другом египетского министра обороны? Ответ был связан с именем Дениса Нейла, предприимчивого вашингтонского лоббиста, который начал продвигать интересы Египта в 1980 году, после того, как Кэмп-Дэвидские соглашения позволили восстановить дипломатические отношения между Каиром и Вашингтоном. Нейл сознавал фантастические перспективы зарубежной помощи для своих клиентов. С другой стороны, зная о полномочиях Уилсона и его склонности переводить деловые отношения на личный уровень, он убедил Абу Газаля «обработать» конгрессмена. Для этого не понадобилось больших усилий. Выяснилось, что египетский фельдмаршал был как раз в духе Уилсона: герой войны 1973 года, непримиримый противник коммунизма, но самое лучшее — мусульманин, который пьет виски, обожает женщин и обладает бесконечным запасом анекдотов со всего мира. Хитроумный расчет Нейла оправдался. Чудесным образом Чарли Уилсон, старинный друг Израиля, добавил в свой репертуар новую роль: защитник интересов Египта в Конгрессе США.

Разумеется, на самом деле эта история была более запутанной, и Денис Нейл признает, что он лишь поддерживал уже существовавшие лоббистские усилия корпорации General Dynamics. «Это они подключили Чарли к Египту, потому что F-16 составляет основу египетских ВВС. Как известно, F-16 производят в Техасе». Но важным элементом, который Нейл добавил в этот клубок интересов, было улыбчивое лицо Абу Газаля. Когда вопрос о финансовой помощи Египту в сознании Уилсона был увязан с конкретным человеком, он был готов почти на все, чтобы его друг Мохаммед получил справедливую долю денег американских налогоплательщиков. Теперь каждый раз, когда Абу Газаля приходил в офис конгрессмена, его принимали не хуже, чем Цви Рафиаха, а это говорило о многом.

Рафиах неизменно вел себя так, словно офис Уилсона принадлежал ему. Один из сотрудников составлял список людей, интересы которых ему нужно было пролоббировать. Он пользовался телефонами, раздавал указания персоналу и звонил Чарли каждый раз, когда нуждался во вмешательстве конгрессмена. Лоббистский стиль Абу Газаля по трудолюбию мало отличался от израильского, и сотрудники офиса быстро научились относиться к его поручениям с такой же серьезностью. Уилсон всегда был готов услужить своему другу Мохаммеду.

В марте 1983 года, когда самолет конгрессмена коснулся посадочной полосы Каирского аэропорта, Уилсон мог гордиться недавним утверждением пакета зарубежной помощи Египту в размере одного миллиарда долларов. Мохаммед в полной мере сознавал важность такого жеСта, и если это означало, что он должен расстелить красную ковровую дорожку для израильтян, которых его американский друг решил прихватить с собой… да будет так. Когда дверь самолета без опознавательных знаков распахнулась, военный оркестр грянул «Желтую розу Техаса». Высшие военные чины стояли вдоль ковровой дорожки и салютовали Уилсону, словно он тоже был фельдмаршалом. Для Кэрол ее фантазия о Нефертити воплотилась в действительности. «Меня принимали как царицу, — говорит она. — Мы выехали из аэропорта в автомобильном кортеже».