Война Чарли Уилсона

Шнабель пользовался полетами по программе Макколлума не только для контрабанды снайперских прицелов и портативных раций; он привозил домой афганские ковры и меховые шубы для «Ангелов Чарли» и трофеи, захваченные у Советской армии, для своего босса и его друзей. Однажды он прихватил с собой три автомата Калашникова, 2000 патронов, три снаряда к гранатомету и пистолет Токарева, завернутые в два ковра.

Шнабель любил устраивать сюрпризы. На одном транспортном самолете прибыли тысячи саженцев плодовых деревьев, которые затем были перевезены на грузовиках к северо-западной границе и контрабандой переправлены в Афганистан для начала восстановления выжженных земель в некоторых зонах боевых действий. Во время другого визита он привез с собой двух экспертов по взрывчатым веществам, обучавших элитное подразделение «морских котиков» своему темному искусству. Для некоторых американцев не было ничего более волнующего и романтичного, чем война с «империей зла», и эти двое так стремились замарать руки, помогая моджахедам убивать русских, что провели свой двухнедельный отпуск вместе со Шнабелем, обучая своих новых друзей изготовлению самых смертоносных мин и ловушек.

Шнабель умудрился превратить все эти геройства в некий аттракцион. Он путешествовал по Каракорумскому перевалу на старинном маршруте Шелкового пути, когда охотился на огромных, почти вымерших козерогов. Он также уговорил одного из своих техасских покровителей пожертвовать шестьдесят черных оленей для сильно сократившегося во время войны стада той же породы. Каким-то образом Шнабелю удалось убедить чиновников из программы Макколлума, что такой груз можно включить в широкую категорию «гуманитарной помощи».

К тому времени Шнабель принял у Уилсона связи с афганским лобби в Вашингтоне, в частности, с «Комитетом за свободный Афганистан» и с его директором Мэри Спенсер, которая постоянно просила Уилсона о помощи в сборе денег для оплаты хирургических операций тяжелораненых афганцев. Шнабелю с большим трудом удавалось изыскивать средства на покупку авиабилетов для переправки воинов ислама в США на лечение. Однажды ночью, направляясь домой на транспортном самолете, изобретательный политик вдруг понял, что огромный С-5А может вместить множество раненых моджахедов, и ему больше не придется тратить время и силы на сбор средств. Уилсон настолько заинтересовался этой идеей, что во время следующего визита в Пакистан пообещал группе изнуренных войной полевых командиров вскоре отправить их раненых бойцов в Соединенные Штаты для специализированного лечения.

Это послужило началом иногда трогательной, а иногда нелепой главы в истории афганской войны. Чарли Уилсон заставил Америку распахнуть объятия перед экзотическими «борцами за свободу». Сначала все шло замечательно. Джоанна Херринг вернулась из политического отпуска и присоединилась к Чарли на церемонии приветствия первой группы раненых героев, прибывших в Хьюстон. Это было драматическое событие с участием моджахедов в тюрбанах, сидевших в инвалидных креслах, и местных афганцев, выражавших свой восторг и топтавших советский флаг перед камерами репортеров для шестичасовых новостей. Повсюду, куда афганские мученики в те дни отправлялись на лечение, их сопровождали сочувственные и сентиментальные истории.

Но потом начались проблемы. Горские воины были воспитаны в традициях консервативного ислама, требовавших, чтобы женщины закрывали себя одеждой с головы до ног. Естественно, они оказались не готовы к практической наготе американских медсестер. В конце концов, моджахеды были всего лишь людьми, поэтому можно представить их реакцию, когда они видели юных блондинок с полуобнаженными руками и ногами, не говоря о шее и верхней части бюста. И эти дьявольские искусительницы нагибались, чтобы прикоснуться к ним! Разрешать кошмарную дипломатическую проблему пришлось ее автору, Чарли Шнабелю. В большинстве случаев ему удавалось найти общий язык с встревоженными медсестрами, ограничиваясь объяснением культурных различий. Но он не имел представления, что сказать врачам после того, как в больничных палатах разразилась настоящая межплеменная война.

Все началось с прибытия фанатичного исламского фундаменталиста из отряда Юниса Халиса — того самого командира, который просил Уилсона обеспечить поставку испанских доспехов. Афганец был крупным мужчиной по имени Африди и имел серьезную проблему медицинского свойства. Его жена никак не могла родить, а поскольку он был известным полевым командиром и самозванным муллой, ему удалось доставить в США свою супругу в надежде восстановить ее репродуктивную функцию.

После небольшого исследования Шнабель обнаружил, что проблема не имеет отношения к жене Африди. По его словам, «в пистолете Африди не осталось патронов, и он испытывал ужасные эмоциональные мучения». Судя по всему, Африди вымещал свои переживания на представителях соперничающих племен, и в конце концов разразилась ссора, которая привела в ужас медсестер. Афганцы раскололись на два лагеря: фундаменталистов и умеренных, а также разделились по племенам. Шнабелю позвонили из клиники с паническим предупреждением о неизбежной резне.

Когда он приехал в клинику, афганцы уже потрясали ножами. «Я слышал, вы хотите убить друг друга, — сказал он. — Вы должны знать, что все отправитесь домой следующим рейсом, если не одумаетесь. А теперь отдайте мне ножи». Никто не подчинился. Тогда ветеран политических компромиссов попробовал обратиться к их здравому смыслу. «Аллах любит вас обоих, — убеждал он, встав между ними. — Аллах любит и тех и других. Вы должны помириться».

Речь Шнабеля была очень прочувствованной, но афганцы лишь угрожающе переглядывались. «Они кричали, спорили как безумные и тыкали друг в друга пальцами, — вспоминает Шнабель. — Но вдруг спор прекратился, и они обнялись. Мы все обнялись — знаете, на правую сторону, потом на левую и опять на правую. Мы обнимались так долго, что они исцарапали мне лицо своими бородами».

Шнабель вернулся в Вашингтон почти как герой, вполне уверенный, что он мастерски справился с ситуацией. Но через несколько дней раздался следующий ночной звонок из клиники. Моджахеды снова перессорились, и на этот раз положение было действительно серьезным.

Нельзя было допустить, чтобы подопечные Чарли перерезали друг друга в респектабельной техасской клинике. На кону стояла репутация Уилсона. Фактически вся программа лечения афганских раненых находилась под угрозой, и это в определенной степени угрожало военной операции ЦРУ в Афганистане. Менее стойкий человек отступился бы от этих закоренелых фанатиков, но Шнабель не зря возглавлял «лучший маленький бордель в Техасе». Он обдумал план действий, пока летел на запад.

Афганские фундаменталисты были недовольны своей едой. Их религия требовала, чтобы животные проходили церемонию освящения перед убийством. Шнабель ухватился за эту возможность, чтобы заручиться сотрудничеством главного смутьяна по имени Африди: он предложил афганцу стать местным муллой. Вскоре изобретательный помощник Уилсона и бородатый мусульманин оказались среди целого моря цыплят на местной птицефабрике. Африди с подобающей торжественностью произнес молитву, заканчивавшуюся словами «Аллах акбар». В тот вечер новоявленный мулла был очень доволен собой и ужином из курицы.

Но через некоторое время Авриди снова начал мутить воду: он сказал моджахедам, что каждый из них имеет право на два звонка домой в неделю, зато его личный враг из соседней палаты по имени Рашид звонит домой сколько хочет. После этого ножи снова были вынуты из ножен. В отчаянии Шнабель позвонил афганскому полевому командиру в Пешаваре, и тот предупредил Африди о возможных последствиях. Но ничто не могло успокоить распоясавшегося фундаменталиста, и, по словам Шнабеля, когда его вернули домой следующим рейсом, «соплеменники незамедлительно повесили его в назидание остальным».

Тем не менее программа помощи раненым оказалась поразительно эффективной для обработки общественного мнения в Америке. Случались и другие осечки, но, как правило, врачи и медсестры в клиниках, куда поступали афганцы, видели чрезвычайно храбрых и впечатляющих людей. До тех пор средства массовой информации не уделяли особого внимания афганской войне, но теперь местные газеты полнились статьями о доблестных воинах.

Все программы, которые Уилсон организовывал самостоятельно или помогал создать, вскоре начинали жить собственной жизнью. Более того, они начинали дополнять друг друга, словно по генеральному плану, у которого не было другого архитектора, кроме целеустремленного конгрессмена, теперь ведущего трезвый образ жизни. Его офис напоминал голливудскую съемочную площадку, на которой все чаще появлялись разнообразные экзотические персонажи: бородатые командиры моджахедов, пакистанские генералы, агенты Моссада из Израиля, саудовские принцы, торговцы оружием и фельдмаршалы из Египта, начальники оперативных пунктов и отделов ЦРУ, аналитики разведслужб, эксперты по России, специалисты по взрывчатым веществам и конструкторы оружия из Пентагона. Они говорили о войне, которая разворачивалась за тысячи миль от них, о конфликте, мало волновавшем большинство американцев. Но если бы кто-нибудь из либеральных коллег конгрессмена смог узнать, какие планы и смертоносные устройства обсуждались и разрабатывались на этих удивительных совещаниях, они несомненно пришли бы в ужас.