Война Чарли Уилсона

Даже Гаст Авракотос, давно отказавшийся от идеи найти одно-единственное оружие для борьбы с штурмовыми вертолетами, настолько заразился одержимостью Уилсона, что однажды тоже дал маху. Немного свихнувшийся пожилой ветеран Агентства по имени Сэм, чей сын погиб во Вьетнаме, сказал ему, что сможет построить «Стингер», пользуясь лишь частями от других контрабандных вооружений. Сэм описал некий сплав всех имевшихся на тот момент противовоздушных ракет: замечательный мотор SA-7, прекрасное хвостовое оперение от «Блоупайпа», великолепную аэродинамическую обшивку от «Редай» и смертоносную боеголовку «Стингера». Единственная проблема, по признанию Сэма, заключалась в патентах. «К черту патенты, это тайная война, — сказал Гаст. — Пусть судятся с нами».

Между тем Майк Викерс невозмутимо настаивал на том, что они уже собирают эквивалент «серебряной пули». Ни одно оружие, даже «Стингер», не может быть залогом успеха, говорил он. Секрет заключался в сочетании вооружений, которые в то время как раз начинали поступать в зону боевых действий. Как обычно, Викерс смотрел далеко вперед и объяснял, что пройдет не менее полугода, прежде чем усилия, потраченные на транспортировку оружия и военную подготовку, начнут приносить свои плоды.

В то время это был не простой аргумент, так как моджахеды попали в особенно трудное положение. Генерал Варенников, решительно намеренный сломить сопротивление, отправил двадцатитысячную воинскую группировку к пакистанской границе, чтобы захватить цитадель повстанцев в Хосте. В статье из журнала «Тайм» цитировалось драматическое сообщение афганского полевого командира Джалалуддина Хакани: «Мы не спим уже двое суток часов. Это самая кровопролитная битва, в которой нам приходилось участвовать. Мы потеряли многих бойцов, но не проиграли войну».

Многим это казалось настоящей катастрофой, но Викерс сказал Гасту, что захват Хоста не должен вызывать особой тревоги. Это было похоже на все крупные сражения во Вьетнаме. Какое значение для американской армии имела победа при Гамбургер-Хилл? Понеся чудовищные потери, американские солдаты обнаружили, что они господствуют над пустынным холмом посреди джунглей. Они одержали великую победу, но потом им пришлось просто оставить холм, и вьетконговцы снова заняли его.

Теперь Викерс видел в Афганистане зеркальное отражение событий, происходивших с Соединенными Штатами во Вьетнаме. Предполагалось, что СССР оказывает поддержку независимому афганскому правительству. По сути дела это было марионеточное правительство. Предполагалось, что в начале войны, когда численность афганской армии приближалась к 100 000 солдат, советские военные всего лишь выступают в роли советников и обеспечивают поставки военных грузов. Теперь, после огромных затрат в виде советских денежных вливаний и оружия, афганская армия сократилась до 30 000 человек, а ее части в массовом порядке переходили на сторону моджахедов. Когда русские убедились, что афганцы не будут сражаться с соотечественниками, им не оставалось ничего иного, кроме продолжения войны собственными силами. То же самое некогда произошло с Соединенными Штатами. Как и во Вьетнаме, советская пехота никак не могла справиться с самоотверженными, хитроумными и все более хорошо вооруженными партизанами. Точно так же, как и Америка во Вьетнаме, Советский Союз все больше зависел от своих военно-воздушных сил.

Но главная причина спокойной реакции Викерса на падение Хоста заключалась в донесениях разведки, которые он изучал в те дни. Бывший «зеленый берет» редко проявлял эмоции, но он, несомненно, был воодушевлен последними спутниковыми снимками, которые показал Авракотосу Моджахеды недавно уничтожили огромный вооруженный конвой, двигавшийся по пятидесятимильному отрезку дороги от Кабула до Гардеза. На четких фотографиях можно было разглядеть дымящиеся остовы 75 советских грузовиков и боевых машин пехоты.

Больше всего молодого стратега воодушевлял тот факт, что ЦРУ не играло никакой роли в планировании этой засады. Оперативники даже не знали о ней. Для Викерса это было окончательным подтверждением эффективности нового сочетания оружия и боевой подготовки. За несколько месяцев горные воины неожиданно перешагнули в конец XX века. Они пользовались дистанционными взрывателями и высокочастотными рациями с плавающей частотой, координировали действия разных отрядов и тщательно планировали ход событий. Глядя на спутниковые фотографии, бывший спецназовец не был уверен, что его собственные коллеги могли бы постараться сделать лучше.

Уже не впервые моджахеды устраивали успешные засады. Повстанцы часто нападали на конвои еще в то время, когда Говард Харт работал в Кабуле. Но советские военные считали, что, когда конвой движется под охраной бронемашин и штурмовых вертолетов, они практически неуязвимы. Теперь, по словам Викерса, ход игры развернулся в другом направлении. Если моджахеды смогут регулярно организовывать такие засады, то вся советская военная стратегия в Афганистане полетит в тартарары.

Гасту не понадобилось много времени, чтобы понять смысл сказанного. Стратегия 40-й армии включала контроль над крупными городами и содержание неуязвимых гарнизонов по всей стране. С самого начала русские уступили моджахедам горы и деревни, но они рассчитывали, что всегда смогут выдвинуться из своих цитаделей и почти безнаказанно стирать с лица земли целые поселения и создавать зоны, свободные от огня, что в конце концов должно сломить сопротивление.

Для Викерса засада продемонстрировала уязвимость советской стратегии в Афганистане. Теперь наступило время закрепить успех. СССР раструбил о взятии Хоста как о крупной победе, но, по мнению Викерса, эта битва была не более чем предсказуемой неудачей для повстанцев. Теперь у Советской армии не оставалось иного выбора, кроме ухода из Хоста, потому что если бы войска остались, то превратились бы в отличную мишень для моджахедов, скопившихся по другую сторону границы в Пакистане. И действительно, русские и их афганские союзники вскоре ушли, а моджахеды заняли их место. Линии снабжения из Пакистана были восстановлены, и война возобновилась [54] .

54

Ни одно повстанческое движение до сих пор не пользовалось такой поддержкой: страна (Пакистан), предоставлявшая партизанам убежище, обеспечивавшая боевую подготовку и оружие и даже посылавшая собственных военных в качестве советников; банкир (Саудовская Аравия), выделявший сотни миллионов долларов без каких-либо условий; правительства (египетское и китайское), которые поставляли оружие; и наконец, явная поддержка сверхдержавы (США через ЦРУ). К этому нужно добавить всевозможную поддержку от мусульманских правительств и организаций, а также от разведслужб Англии, Франции, Канады, Германии, Сингапура и других стран. — Прим. авт.

Той осенью Викерс и Авракотос разместили заказы на сотни миллионов автоматных и пулеметных патронов. Единственный реальный вопрос для Викерса заключался в том, сможет ли ЦРУ в обозримом будущем служить арсеналом для продолжения джихада, который все дороже обходился государственной казне. Примерно в то же время, как по заказу, объявился Чарли Уилсон с почти нелепым вопросом: «Сможете ли вы оприходовать еще 300 миллионов долларов?»

Гаст понимал, как странно прозвучал бы этот вопрос от любого другого человека, кроме Уилсона. В своей подкомиссии конгрессмен был политическим алхимиком, неустанно выискивавшим способы для волшебного увеличения бюджета Авракотоса. В данном случае он обнаружил военную программу стоимостью 300 миллионов долларов, от которой Пентагон только что решил отказаться. Если деньги не будут потрачены до конца бюджетного года, то есть через восемь дней, все 300 миллионов вернутся в казначейство. По словам Чарли, он собирался убедить Пентагон отдать деньги на войну в Афганистане, если ЦРУ сделает соответствующий запрос.

«Перепрограммирование» средств Пентагона было волшебным способом, с помощью которого Уилсон оплачивал все свои особые подарки для Гаста. Но вероятность перевода таких огромных средств из бюджета Пентагона в тайную программу ЦРУ всего лишь за восемь дней была крайне мала, а по обычным меркам и вовсе равна нулю. Даже если бы кто-то из руководства ЦРУ согласился выступить с таким предложением, то, по мнению Гаста, само продвижение идеи через бюрократические механизмы Агентства заняло бы не менее девяти месяцев. Финансисты пришли бы в ужас от запроса на такую огромную сумму. Пришлось бы заказывать сложные расчеты и писать доклады для обоснования выделяемой суммы. Чиновники из Белого Дома тоже не остались бы в стороне. Потом состоялись бы слушания в обоих комитетах по разведке. Директору пришлось бы выступать перед сенаторами и конгрессменами, а потом повторить свое выступление перед подкомиссиями по ассигнованиям Сената и Конгресса.

Разумеется, это не устраивало Чарли Уилсона. Он сказал Гасту, что они могут провести 300 миллионов долларов (на самом деле 600 миллионов, с учетом саудовского вклада) за восемь дней, если Гаст будет готов бросить все и помочь ему. Варенников устроил атаку на Хост в том же сентябре, но главная битва, решавшая судьбу афганского сопротивления, разворачивалась в Вашингтоне, где Гаст, Чарли, Майк и их помощники развили бурную деятельность наперегонки с часовой стрелкой.

Первое препятствие оказалось довольно неожиданным. «В Пентагоне начали собачиться и не хотели отдавать деньги, — вспоминает Уилсон. — Тогда я сказал начальнику финансового управления: “Если вы не хотите давать нам 300 миллионов, как вам понравится, если мы урежем ваш бюджет на три миллиарда в следующем году?” Я дал понять, что не шучу. Я сказал им, что они должны убраться с дороги, и побыстрее».

После усмирения Пентагона поле битвы переместилось в Конгресс, где предстояло убедить в наличии веских оснований для перевода огромной суммы в Лэнгли восемь отдельных комитетов. Мероприятие не имело шансов на успех, если бы Викерс в своей обычной манере уже не составил бюджет с точным объяснением использования этих средств. Теперь он уверенно утверждал, что оптимальный ежегодный бюджет для этой предположительно тайной войны составляет 1,2 миллиарда долларов.

Это была чудовищная сумма для тайной операции, особенно с учетом страстей вокруг ЦРУ, бушевавших тогда в Конгрессе. Викерс и Авракотос не смогли бы даже предложить такое радикальное увеличение бюджета, если бы не босс Гаста, начальник отдела Ближнего Востока Берт Данн, В Агентстве Данна называли «мистер Афганистан». Он не только служил в Кабуле и говорил на местных диалектах, но также был экспертом по вооружению, имевшим огромный опыт сотрудничества с военными. Все это многое значило, когда Данн вступил в должность в ранге, эквивалентном четырехзвездочному генералу, и стал начальником разведки целого мирового региона.