Война этажерок

— И линкоры потопить беретесь, говоришь? — сказать, что в глазах русского императора проснулся интерес, значило не сказать ничего. Они буквально зажглись от тут же нарисованных воображением перспектив. Пусть отечественный флот, наконец, получил первую четверку настоящих линкоров, которые, впрочем, те же англичане относили больше к классу линейных крейсеров, из-за откровенно слабого по нынешним временам бронирования, выводить их дальше минно-артиллерийских позиций Финского залива было откровенно страшно. Не с таким превосходством в линейных кораблях, что имела Германия над Россией.

Если немецкий Флот открытого моря уступал английскому Большому флоту более чем вдвое, то весь русский Балтийский флот уступал тому самому Флоту открытого моря уже вчетверо. И как-либо повлиять на эту неприятную ситуацию без ввода в строй еще дюжины линейных кораблей, прежде, виделось невозможным. Причем даже с учетом черноморских линкоров и строящихся на Балтике линейных крейсеров, всему русскому флоту нечего было и мечтать сравняться с немецким в ближайшие лет десять-пятнадцать. Но ведь если не имелось возможности сравнять силы за счет ввода в строй новых вымпелов, то почему было не пойти обратным путем и сосредоточиться на сокращении поголовья немецких кораблей линии с помощью куда более дешевого и доступного вооружения? — А ты уверен, что твои орлы смогут совершить подобное? И вообще, хватит ли у нас для таких целей тяжелых аэропланов? — не смотря на вспышку надежды, сомнения продолжили грызть Николая II. Он прекрасно помнил, как лично осматривал первый У-3. Потому-то сейчас никак не мог представить себе равное противостояние собранной из ткани с рейками этажерки закованному в броню стальному гиганту. Слишком уж красиво это звучало на словах. Но как все могло обернуться на самом деле — сказать сейчас не смог бы никто. В слишком уж многом ему пришлось разочароваться за последние месяцы, и уж больно сильно хотелось верить в возможность решить малыми силами огромную проблему отсталости российского флота. Потому опасение очередной неудачи, коих и так хватало на сухопутном фронте, изрядно довлело над монархом. Терять же хотя бы надежду, не хотелось совершенно. Да, самолетов этой марки нынче состояло на вооружении армии и флота куда больше, нежели в Российском Императорском Флоте имелось линкоров с броненосцами вместе взятых. Вот только даже сейчас количество немецких броненосных кораблей превышало число построенных тяжелых аэропланов. И данное соотношение сил и средств удручало.

— Да, аэропланов хватит. Мы ведь сможем применять для нанесения ударов не только тяжелые, но и легкие машины. — Поняв по лицу собеседника ход его невеселых мыслей, поспешил развить тему великий князь. — Все же не только торпедами и тяжелыми бомбами возможно бороться с вражескими кораблями. Те же У-2 и даже У-1 тоже вполне способны пустить на дно крупный корабль. Просто их для подобного потребуется применить в куда больших количествах, нежели У-3. И я готов на деле доказать свои слова. К примеру, если в ближайшие пару месяцев в результате применения легких бомбардировщиков будет потоплен «Гебен», ты мне поверишь? — Александр Михайлович решил вывалить один из заранее подготовленных козырей. Не зря ведь он поспособствовал самому теплому приему Дубова в среде моряков, после того как тот поклялся решить проблему немецкого линейного крейсера вставшего под военно-морской флаг Османской империи.

— Поверю! — не стал тянуть с ответом аж подавшийся вперед от переполняющих его чувств император. — Если твои авиаторы смогут продемонстрировать свою силу столь наглядным образом, мы не только обезопасим все Черное море, мы сможем получить немало политических дивидендов в переговорах с Италией, Болгарией и Румынией по вступлению их в войну на нашей стороне. Да и турок можно будет без оглядки начать бить с моря везде, где это только будет возможно. Но! Пока я не дам добро, попридержи своих летчиков. Сперва пусть союзники подтвердят послевоенную передачу Босфора в наше пользование, а после громите этот проклятый «Гебен». Кстати, тебе для этого что-нибудь понадобится?

— Конечно, понадобится! — не стал отрицать очевидного командующий ИВВФ. — И для уничтожения линейного крейсера и для последующей операции в Восточной Пруссии, коли ты одобришь таковую, будут потребны очень многие ресурсы. Благо, кое-чем мы уже располагаем…

К сожалению, большая часть попыток наладить должное взаимодействие авиации с пехотными или кавалерийскими соединениями, за исключением тех случаев, когда дело в свои руки брали Егор с Михаилом, оканчивались практически ничем. Необходимого опыта не имелось, ни у тех, ни у других. Потому, в лучшем случае, все ограничивалось своевременной передачей разведданных. В худшем же случае, русские части сбивали свои же аэропланы. Не менее двух десятков самолетов были потеряны от дружественного огня, и далеко не каждому пилоту удавалось выжить при этом. Проводить должное обучение частей находящихся на фронте, виделось слишком сложным — тем и так хватало забот. По этой причине на имя командующего ИВВФ и был написан очередной доклад о потребности организации в составе авиации собственных пехотных, артиллерийских и кавалерийских частей, как это в свое время было сделано в Люфтваффе времен Второй Мировой Войны.

Правда, получить какие-либо части из состава действующей армии, никто даже не надеялся. На фронтах и так ощущалась острая нехватка войск. Потому упор предлагалось делать на сборе под своей рукой остатков частей пограничной стражи, что умудрились уцелеть в отгремевших боях, да перехвате выздоравливающих раненых, пока тех не отправили в прежние части. Но, учитывая потребность иметь какую-либо основу, вокруг которой и должно было бы нарасти «мясо», великому князю с барского плеча отдали полки Заамурского округа пограничной стражи, сдернутые с Дальнего Востока в начале февраля 1915 года. Именно на основе этого костяка, общей численностью в две полнокровные дивизии — пехотную и кавалерийскую, по прошествии пары месяцев удалось собрать армейский корпус, получивший в качестве усиления столько новейшей техники, что теперь не всякая армия имела достаточно сил сдержать его удар.

В полной мере оценивший перспективу обладания собственным крупным пехотным соединением, командующий ИВВФ не стал жадничать и передал пехоте большую часть, наконец, полученного автоматического вооружения, что еще в прошлом году было закуплено в Дании и Швейцарии. А чего было не передать, если для вооружения всех аэропланов вполне хватало пяти сотен Мадсенов, тогда как все отечественные ФД-12, производство которых увеличивалось с каждым месяцем, направлялись исключительно на вооружение ШБ-1 и бронеавтомобилей?

К тому же, именно забайкальцы в свое время получили на вооружение закупленные в Японии винтовки и карабины мексиканского заказа, так что проблем с разносортицей патронов не возникло. Более того, затребовав с Дальнего Востока все оставшееся там оружие под этот патрон, абсолютно весь корпус удалось снарядить единообразно. Разве что станковыми пулеметами, как и артиллерией, пограничникам, еще по прибытии в Варшаву, пришлось пожертвовать в пользу находящихся на передовой войск, что вызывало определенную озабоченность. Ведь если без Максимов еще как-то можно было обойтись, имея в каждом пехотном отделении по ручному пулемету, то без поддержки «Бога войны» воевать в современных условиях представлялось малореальным. Во всяком случае, воевать удачно.

Лишь получив из крепостных запасов 48 устаревших 87-мм пушки образца 1877 года, командование корпуса несколько успокоилось, но продолжало выказывать свое неудовольствие произошедшим грабежом. Тем более что, учитывая имеющиеся силы, корпусу полагалось, как минимум, вдвое большее количество артиллерии. Полностью же снизить накал страстей удалось только после озвучивания информации, что эти старые пушки даны им во временное пользование для учебных целей, а перед выдвижением на фронт, корпус будет перевооружен на современные скорострельные орудия. Обещали даже подкинуть станковых пулеметов. Но в последнее мало кто верил. А потом началось слаживание родов войск, и очередная волна воплей полетела гулять по приемной командующего ИВВФ — слишком уж много всего необычного обрушилось на головы, как нижних чинов, так и офицеров, сбиваемого в единый механизм соединения. Причем немалая заслуга в этом деле принадлежала тем людям, с которыми нижегородских авиаторов свела война. Так большая часть летчиков 1-го штурмового и 5-го легкобомбардировочного полков являлись ветеранами осенних боев в Восточной Пруссии. Про разросшийся ровно вдвое 1-й отряд тяжелых бомбардировщиков, что после взятия Перемышля был переведен как раз в Варшаву, откуда и летал громить немецкие склады и железнодорожные станции, тоже можно было не переживать. По-хорошему, его уже сейчас следовало развернуть в полноценный полк, но потребного количества крылатых машин не ожидалось до середины лета. Потому в составе формируемой 1-й Петроградской смешанной авиационной дивизии и числились два полка и два отряда — второй состоял из разведывательных У-1бис.

Оказались включены в состав формируемого корпуса и новейшие моторизованные соединения. Одна автотранспортная и три бронепулеметные роты в общей сложности насчитывали свыше двух сотен машин, начиная от мотоциклов и заканчивая артиллерийскими броневиками. По наводке Егора в формируемый корпус удалось даже сманить штабс-капитана Бажанова. Того самого, что во время боев у Млавы руководил сводным моторизованным отрядом. Мало того, что он являлся одним из наиболее грамотных русских офицеров в плане применения и обслуживания автомобильной техники, так еще, проживая во Франции, долгое время работал в компании производившей миниатюрные радиопередатчики, что идеально подходили для установки на автомобили и аэропланы. Именно от Ивана Николаевича авиаторы в свое время и узнали об этом производителе и, пребывая в составе закупочной комиссии, Егор смог заказать с полсотни экземпляров. И нынче все они были установлены на командирских броневиках, машинах артиллерийских корректировщиков, выполненных на базе БРДМ-2, и машинах связи, а также на «Белом Лебеде», что стал первым полноценным авиационным артиллерийским корректировщиком в мире. И, как показали последующие учения, даже устаревшие пушки, бьющие с закрытых позиций, но наводимые в режиме реального времени, могут нанести противнику изрядный урон. Да и расход снарядов оказывался в разы меньше, нежели у новейших трехдюймовок, зачастую работающих вслепую по площадям. Естественно, имея подобную корректировку, те самые трехдюймовки также могли продемонстрировать изрядную результативность. Но, чего не было, того не было. Вот и пришлось поначалу довольствоваться устаревшими орудиями. Зато в последних числах марта на головы артиллеристов корпуса упало счастье в виде 96-ти трофейных 77-мм орудий с передками и зарядными ящиками, которых было достаточно для формирования двух артиллерийских бригад.

В отличие от станковых пулеметов, утаить от начальственного взора полевую пушку, было малореально, потому по итогам отгремевших сражений их немалое количество и скопилось на складах Варшавы. Как и немыслимые запасы снарядов к ним. Конечно, кое-что из подобных трофеев уже было передано на передовую в целях возмещения понесенных потерь. Так корпусу ИВВФ не досталось ни одной гаубицы или тяжелого орудия. Но благодаря действиям авиации огромное количество полевых орудий отечественного производства были сохранены в войсках, отчего на немецкие аналоги никто особо не зарился. Таким образом обе пехотные дивизии корпуса смогли обзавестись всем положенным вооружением. И даже большим!