Война Евы

И что это было?

Качаю головой и отворачиваюсь к окну.

Странное дело - не чувствую никакого дискомфорта в этой поездке. Словно подобное стечение обстоятельств вполне уместно между нами. Даже не знаю, что думать по этому поводу…

– Я тоже должен попросить у вас прощения, - неожиданно произносит Глеб, и я понимаю - всё…

Пора просыпаться. Кажется, я всё ещё сплю.

– За что?
– аккуратно уточняю, стараясь не добавлять в голос эмоций.

– Моё отношение к вам действительно было предвзятым. Наверное, я могу понять, из-за чего вы оскорбились и приняли меня в штыки… Но я хочу пояснить: эта предвзятость появилась не на пустом месте. Как и в случае с моей бизнес стратегией - она имела причину для возникновения.

– Это я способна понять, - киваю.

– Благодарю, - получаю кивок от Глеба.

– Вы приняли меня за бездарную нахлебницу, устроившуюся на работу по связям. Я приняла вас за шарлатана, вытягивающего деньги из издательства, - продолжаю ровно.

– Думаю, мы оба хороши, - заключает Глеб, глядя на дорогу.

И слава Богу! Потому что моё лицо в этот момент надо было видеть…

Я ведь не ослышалась? Он, правда, признал, что это наша общая вина?..

– Этот день стоит отметить на календаре, - произношу негромко, даже не пытаясь иронизировать… оно как-то само получается… - и всё же… вы довольно резко поменяли своё мнение. Что изменилось?

– Я не менял своего мнения, - спокойно отвечает Глеб, - мне хватило двух дней, чтобы проверить все отчеты сотрудников и разобраться, кто-чего стоит. Так вот, у меня не было и нет претензий к вашей работе. У меня была и остаётся претензия к вашей позиции в издательстве.

– К моей позиции?
– нахмурившись, переспрашиваю.

– Вы на всех своих коллег смотрите свысока. Даже на своё начальство, - мужчина бросает на меня быстрый взгляд и возвращает его дороге, - с таким отношением вы не сможете стать частью команды.

– Но я уже часть команды, - замечаю ровно.

– Верно. И при этом вы стопорите все попытки развития. Поэтому поймите меня правильно… - он заворачивает на парковку, останавливает машину и разворачивается ко мне лицом, - в данный момент вы - тот порог, о который все запинаются. И в ближайшем будущем вам нужно будет принять решение: либо вы с командой, либо вы вне команды.

– Вы разбиваете мне сердце, Глеб Самойлович, - произношу ровно, глядя ему в глаза, - ещё пять минут назад я была уверена, что мы на одной волне.

– Ваше сердце выдержит это испытание. Вы сильная девочка. Только ешьте побольше, - произносит Глеб и отстёгивает ремень безопасности, а затем выходит из машины.

Выбираюсь следом, не зная, как вообще теперь на него реагировать. Если это минутное потепление произошло лишь ради произнесения данных слов, то Волжин последняя сволочь.

Молча захожу в здание и иду к лифту; стараюсь не показывать, как мне неприятно присутствие исполнительного директора в кабине, когда мы поднимаемся наверх.

Я - не командный игрок? Из-за меня издательство не может нормально развиваться?

Да он бредит.

Да, я не всегда считаю своё начальство достойным уважения: кличку «главвред» Роман Николаевич не за красивые глаза получил. Некоторые его решения увели издательство от первоначального курса на качественную литературу.

Но я никогда не позволяла себе никаких публичных высказываний и своё мнение держала при себе.

– Я буду ждать вашего решения касательно контракта Стефании, - произносит Глеб, когда лифт останавливается.

Ничего не отвечаю, выходя в коридор.

– Ева…

Он серьёзно думает, что я стану с ним разговаривать?

– Ева!
– Глеб успевает ухватить меня за руку прежде, чем я вхожу в офис, - Не позволяйте личному отношению помешать вам правильно оценить предложенный вариант.

– Вы ведь в курсе, кто будет отвечать за исполнение пунктов вашего "дополнения" к договору?

– спрашиваю у него прямо.

– Да. Вы, - спокойно отвечает Глеб.

– Тогда вы должны понимать, что ваш вариант никогда не пройдёт мою проверку. А если вы продолжите давить на меня, я попрошу директора издательства назначить вас личным редактором Стефании - чтобы вы на своей шкуре ощутили все последствия подписания данного договора, - сухо произношу.

– Вы просто несгибаемая, - усмехается Глеб.

– А вы просто болезненно-упрямы в своём желании посадить меня на цепь. Ведь вы этого хотите, я права? Вам не Стефания нужна, а редактор, способный её создать, - улавливаю странный блеск в глазах мужчины и уверяюсь в своей догадке, - да, вы правы, я могу помочь многим авторам стать такими же известными - если мне позволят. Но до этого дня мои руки были связаны.

– Я видел все ваши предложения, - протягивает Глеб, прищурившись.

– Тогда вы должны были понять, что желание у меня есть. Как и возможность. И самое главное - у меня нет намерения уходить из издательства. Так какой смысл привязывать меня к нему на три года жестким контрактом?
– смотрю на него, сведя брови к переносице, - Я никак понять не могу.

– Сейчас у вас это желание есть, а через пару месяцев оно может пропасть, - замечает Глеб.

– Я здесь работаю седьмой год. С какой стати ему пропадать?

– Это Вы мне говорите?
– с легкой усмешкой спрашивает мужчина, - Вам напомнить, как вы вели себя несколько дней назад, грозясь уйти отсюда, громко хлопнув дверью? Вам напомнить, как вы начали ставить условия главному редактору, стоило чему-то пойти не по вашему сценарию?
– он делает шаг ко мне, возвышаясь и смотря сверху вниз, а затем произносит, понижая голос, - Вы слишком своенравны и заносчивы. Вы профессионал, с этим я не спорю. Но ваша завышенная самооценка делает вас нестабильной и даже опасной для рабочего процесса. И для командной работы - в целом.

– Вы хотите сказать, что придумали этот контракт специально для меня, чтобы сбить спесь?
– недоверчиво переспрашиваю, а затем вспоминаю его собственные слова о том, что ему понадобились лишь два дня на то, чтобы изучить всех сотрудников.

И спустя два дня он вызвал меня на разговор о Стефании... а также о моем вкладе в создание её книг. Тогда он поставил условие, что роман Стефы должен быть написан за три месяца, и долго допрашивал меня о цели моего пребывания в столь небольшом издательском доме… На следующий день уже сама госпожа автор, пребывая в состоянии алкогольного опьянения, подтвердила все догадки Глеба о размерах оказываемой мною помощи, после чего исполнительный директор не поленился потратить весь вечер и создать такой контракт, который удерживал бы нас обеих в издательстве ещё минимум на три года. Стефанию, как автора, с кем заключается договор. И меня - как редактора, курирующего Стефанию по специальному соглашению.

– Я придумал этот контракт для вас обеих, - произносит Глеб, не смущаясь, - чтобы проверить, чего вы стоите на деле.

– По-вашему, это нормально - признаваться в чем-то подобном?
– изумляюсь его наглости.

– Вы считаете себя незаменимой - так докажите. Продемонстрируйте всем свои возможности - вылепив из Стефании отличного автора, - предлагает исполнительный директор.

– Боже, да вы хуже моей матери!
– восклицаю, глядя на него во все глаза, - Та хотя бы не пытается прикрывать свою диктатуру мотивирующими речами типа «брось вызов самому себе».