Война миров
Шрифт:
— Ты хорошо подумал?
— Хорошо.
— А каким, прости, местом ты подумал?
Он криво усмехнулся:
— Понимаю. Головой. Правда, она у меня болит. Делла, если ты завтра выйдешь к завтраку без помолвочного кольца — тебя к обеду попросят оставить Пиблс. Вежливо и с обещанием оказывать помощь в будущем. Но тайно. Потому что сегодня случился большой позор. Вся семья отлично понимает, кто виноват, и мне, конечно, выволочку устроят, но — отыграются на тебе.
— Не говори глупостей.
— Там была Татьяна ван ден Берг! Чемпион по скорости распространения светских новостей. Не беспокойся, ролик со сценой, где я проношу тебя на руках через гостиную, попал в Сеть раньше, чем мы пришли сюда.
Да уж… Это он еще мягко выразился. Татьяна не просто чемпион. Это информационное
— Маленький щенок, если нести его на руках, старается обнять тебя лапками и уткнуться мордочкой в шею, — внезапно с горечью сказал Август. — Он прижимается к твоей груди, закрывает глазки и сопит, его дыхание щекочет твою кожу, а ты чувствуешь, что несешь крохотное беззащитное существо, которое доверило тебе свою жизнь. Ты ироничная, ты язвительная, ты постоянно подтруниваешь надо мной. Только это маска. Я много раз видел тебя настоящей. Ты беззащитна, как тот щенок. И точно так же обнимаешь меня лапками, утыкаешься мордочкой в шею и закрываешь глазки. Доверяя мне свою жизнь. А я тебя подставил. Я нес тебя и понимал, что совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Я убил все, чем дорожил. В одну секунду. Делла, я не знаю, как мне жить дальше. А ты отказываешься от моей помощи.
Я откровенно застонала. Потом открыла наладонник и написала Санте, чтобы она принесла мне какую-нибудь одежду в старую комнату. На веранде, глядя в потемневшие глаза Августа, я чувствовала себя приятно полуобнаженной. Сейчас, когда у него разворачивалась истерика, мне казалось, что я голая.
Он напряженно следил за мной. Я пояснила, что хочу переодеться. Вроде расслабился. Черт, он сейчас невменяемый. А меня абсолютно не тянет давать какие-то обещания, лишь бы он заткнулся и успокоился.
— Ты слушать способен?
— Можешь не говорить. Я понял. Я настолько неприятен тебе, что даже угроза потери репутации для тебя не так страшна, как…
— Идиот! Мы женаты!
Август смешно моргнул. В иной ситуации я, может, и посмеялась бы.
— Какая, на хрен, потеря репутации?! Нам достаточно открыть личный раздел в досье! Август, ты забыл, что ли, как мы регистрировали индейский брак? Забыл?
— Делла, но он же фиктивный!
— И кто об этом знает? Что, кто-то под одеяло к нам заглядывал? Август, опомнись. Мы с тобой сколько раз спали в одной кровати? Причем в этом же доме? Да пусть прислугу спросят! Ну да, ты приводил сюда свою куклу. И что? Мы вообще живые или как? Имеем право, например, поссориться? Да-да. Мы поссорились, ты пошел налево, я туда же, друг дружке носы утерли и на этой почве помирились. В романтической обстановке императорского дворца в Пекине — чего бы не помириться? Потом ты поехал искать Скотти, а я — домой. А сегодня… да соскучились мы друг по другу, так соскучились, что все приличия нам побоку, вот и все! И твоя шутка вовсе не шутка, а демонстрация. Да-да! Ты всей семье показал, что наш брак из фиктивного превратился в актуальный. Ну, чтоб слова не тратить, использовал символику. И пусть кто-нибудь попробует доказать, что это не так!
— Да никто доказывать не будет! Это нам придется доказывать…
— Август, не пойму, что с тобой стало. Понимаю, что ты еще не протрезвел, тебя внезапно пробило сначала на нежность, потом на страх потери. Бывает. Но с какой стати ты вдруг забыл азы психологии? Вот эта спешная помолвка, да еще с использованием мужского кольца, то есть явно все на скорую руку, — она выглядит как попытка спасти положение. Отчаянная попытка. Все поймут: если мы так задергались, то явно совершили нечто непристойное. А если мы завтра выйдем к завтраку как ни в чем не бывало, мило улыбаясь друг дружке и всему миру, невинно хлопая глазками, — люди задумаются. Можно еще в разговоре за столом что-нибудь этакое обронить, чтоб напомнить: а у нас зарегистрированные отношения. Ты пойми: нам не нужно совершать лишних телодвижений. На Саттанге были и твои родственники, и мои. Все отлично помнят, что мы с тобой провели три чертовых ночи в шатре посреди поля. Можешь даже выдумать какую-нибудь историю. Например, что Патрик якобы приглядел себе невесту, и ты мечтаешь ему отомстить за нашу свадьбу. Он тебя женил
по-индейски, а ты его женишь по-шотландски. И попросишь родню вспомнить все-все обычаи. Вроде мальчишника, после которого жениха находят голым, привязанным к дереву и чем-нибудь вымазанным. Или таскания корзины с камнями вокруг деревни. Деревни нет, есть Пиблс — о-о, отлично, пусть таскает по периметру. Отличная месть за охоту, рыбалку и дерево, которое ты рубил для праздничного костра!У Августа задрожали губы. От смеха. Ну слава богу.
— Делла, гениально. Спасибо. Нет, я не про нашу ситуацию. Про то, как отомстить Патрику. Именно так я и поступлю.
Я засмеялась и протянула ему перстень:
— Держи. И не разбрасывайся символами своей власти.
У него исказилось лицо.
— Ты так ничего и не поняла.
— Объясни.
Он медленно покачал головой.
— Делла, в моей жизни стало слишком много иллюзорного. Количество замков на песке превысило критическую отметку. Я не могу так жить.
— И думаешь, если женишься на мне, иллюзорного станет меньше? Не сомневаюсь. Ты избавишься от всех иллюзий касательно меня. А меня как-то совершенно не тянет избавлять тебя от иллюзий на мой счет.
— Делла, хватит шутить. Я устал и могу рассердиться. Ссора — это совсем не то, что нам обоим сегодня нужно.
— Ссоры вообще не нужны.
— Хорошо, что ты так думаешь. Тогда постарайся обойтись без насмешек, ладно?
Как же я ненавижу его кабинет! Все неприятные известия я узнавала здесь. И каждый раз оказывалось, что предыдущая новость — по сравнению со свеженькой — была еще ничего, местами позитивной.
Август молчал и ждал.
— Знаешь что? — Я заглянула в бокал. — Коньяк сейчас был бы лучше.
Он поднялся и шагнул к бару. Я завозилась, снимая с себя плед. Август обернулся.
— Пойду переоденусь, — объяснила я.
— И, конечно, не вернешься, — обреченно сказал Август. — Потому что у тебя найдутся дела поважнее. Ребенок проснется, еще что-нибудь…
Я рассмеялась. Как можно более беспечно.
— Санта принесет мне одежду в мою старую комнату. Я не пойду в Детский Дом. Я вернусь, Август. Мне тоже есть что сказать тебе. И момент, как мне кажется, удачный.
Я встала, подошла к столу, положила на край кларийское кольцо. Август следил за мной исподлобья, хмуро. Мне вдруг пришло в голову, что сцена может иметь иную подоплеку, чем я думала. И что мои действия Август воспринимает не рассудком, а спинным мозгом. В конце концов, я ведь всегда считала его особенным. А будь на его месте обычный мужчина, какой угодно, я бы сказала — он злится из-за кольца, потому что ему кажется: вместе с перстнем я отвергла его самого. Любовь тут ни при чем, просто нормальному мужчине очень уж неприятно оказываться в таком положении.
Август, конечно, сплошной холодный разум. Но только не в эту минуту.
— Для тебя важно, чтобы я носила твое кольцо? — спросила я как бы невзначай.
— А если да? — ощетинился Август.
— Не вопрос, — я кивнула. — С удовольствием буду носить кольцо, которое ты подаришь. При одном условии: оно должно быть женское, красивое и подходящего размера. Мужское кольцо на моей руке будет смотреться как на корове седло. И еще, Август: я терпеть не могу платину. К красным камням и бриллиантам равнодушна. Мне нравятся зеленые и синие камни. Можно желтые, лиловые и черные. А если ты вдруг отыщешь где-нибудь настоящий афганский лазурит — я буду попискивать от восторга.
Август глядел на меня с растущим недоверием.
— Ты завела себе женские интересы? И даже научилась разбираться в камнях?
— Я не разбираюсь в камнях, — улыбнулась я. — Мой отец подарил матери на свадьбу фамильное кольцо с лазуритом. Я с детства на него облизывалась. Когда мама дала мне его надеть на выпускной — я уже решила, что оно достанется мне. Но когда Крис женился, она подарила его Мэгги. Я однажды сказала Максу, что хочу колечко с лазуритом. Он высмеял меня и заявил, что княгиня Сонно должна носить бриллианты, а лазурит слишком дешевый. Я так обиделась, что на несколько лет отказалась носить любые другие кольца. Даже из того бриллиантового гарнитура, который он подарил мне, я надевала только серьги. А кольцо демонстративно клала в карман. Потом забыла.