Война миров
Шрифт:
Она сказала, что в неоплатном долгу перед Марией.
Радха оседала на черную, сухую, пыльную землю где-то в Дмитровском районе Большой Москвы. Оседала улыбаясь, с остановившимися глазами, прижав руку к груди, на которой выступило совсем мало крови.
Поразительно мало.
И до меня не сразу дошло, что значит этот звук. Тупой, сочный, влажный хруст. Тот хруст, с которым хороший нож входит в тело при колющем ударе.
Я подняла глаза – Флинн все еще падал. С собственным штурмовым ножом под челюстью. Он падал как-то невозможно долго, целую вечность, и еще до того, как он обрушился развалинами Вавилонской башни, прозвучали четыре коротких, сухих выстрела.
Интересно, сколько же лет Павлову? Не меньше шестидесяти. Он уже не человек,
И все равно он оказался быстрее тридцатилетнего, полного сил мужика.
Он ухитрился левой рукой спереть у Флинна нож и воткнуть ему в глотку. А правой – застрелить четверых, которые держали нас на мушке. И все это удалось ему потому, что Радха на какую-то долю секунды отвлекла внимание Флинна.
Павлов нагнулся, забрал пистолет Флинна.
– Дорогие мои! – Его голос в оглушительной тишине прозвучал скрежетом гвоздя по стеклу. – У меня был квинталин. Так что все, в кого стрелял я, живы. Кроме этого урода, – он пнул тело Флинна. – А вот в его пушке – заряды боевые, – и он повел стволом. – Кто-нибудь еще жаждет выполнить преступный приказ?
Молчание.
– Сержант Харпер! – позвал Павлов.
– Да, сэр! – откликнулся парень, еще здоровей Флинна.
– Лично вы горите желанием выполнить преступный приказ?
– Никак нет, сэр! Сэр, разрешите обратиться?
– Разрешаю.
– Сэр, я только выполнял приказы капитана Флинна.
– Скажете федералам. Я подтвержу. Если вы будете благоразумны.
– Так точно, сэр. Сэр…
Он глядел на Радху.
– Она живучая, – заметил Павлов. – Займитесь остальными, я вызову медиков.
С меня наконец сняли наручники, и я подбежала к Радхе. Около нее уже стояла на коленях Мария.
– Мария, – сказала я. – От тебя утаили. Энрике умер.
– Я знаю, – бесстрастно произнесла она. – Ко мне во сне пришел черный человек и сказал: прощай, жена, ты была мне добрым товарищем.
– Стреляла она.
– Это не имеет значения. Делла, как ты не понимаешь? Я смирилась. Я вручила судьбу свою Господу. Я желала смерти свекрови, и она умерла, и вместе с нею погиб мой муж. Я больше никому не желаю смерти. Пусть уцелеет виновный, лишь бы вместе с ним не погиб праведник…
Кто-то бросил мне перевязочный пакет. Я подняла голову – Август.
– Она еще жива, – сказал он.
Ирония судьбы – Радха получила такую же рану, как Энрике. Только у меня был запас времени, чтобы спасти ее. Я перевязывала ее, Мария рядом на коленях молилась. За ее, мать-вашу-за-ногу, исцеление. Я приподняла веки Радхи:
– Ты же в сознании? Смотри на меня! И попробуй только не понять! Если ты, сука, отсидев, не уйдешь в монастырь, как обещала, я тебя лично найду и убью!
У Радхи дрогнули губы.
– Убивай, – прошептала она. – Я вылечусь, сбегу из тюрьмы и буду ее охранять. Ее и детей. Проклятье! Она, наверное, святая. Я хочу быть с ней. Наплевать, что навсегда непрощенная.
– Ты чокнутая, – честно сказала я.
Пришел Павлов с двумя парнями в обычной пехотной форме.
– Делла, – озабоченно сказал он, – ты свободна. Это парамедики. И я взял с собой все, что может понадобиться, если кого-то ранят. Пойдем, они справятся.
Я подчинилась. Парни так споро взялись за дело, что я выдохнула. К тому же у Павлова действительно нашлось все необходимое, включая несколько пакетов крови для переливания. Радха выживет.
А дальше – не мое дело.
Веста обняла меня, прижала к груди.
– Все в порядке, – бормотала она, – все уже в порядке, расслабься, хочешь, поплачь, тебе станет легче…
Я едва вырвалась:
– Веста, ты спятила? С какой стати я еще плакать должна?
– Вот только не говори, что ты не боялась. Даже я боялась. Особенно когда на сцену вышел Павлов… Я ему и так не доверяла. А тут… Как ты поняла, что он на нашей стороне?
– Да, кстати, – оживился Павлов. –
Мне тоже интересно. Ты же меня чуть не выдала своим спокойствием.Я растирала запястья.
– Дима, я была спокойна, потому что смирилась. Я поглядела на Флинна, сравнила ваши кондиции – и решила, что ты с ним не справишься. А федералы тупо не успеют вовремя. И смирилась.
– Но меня-то ты раскусила? – Он прищурился.
– Нет, – я улыбнулась. – Зачем? Я знала наверняка. Как Радха и сказала, тебе своя шкура дорога. Дима, я очень внимательно изучила светскую хронику Сибири. Тебя бросила жена и собралась замуж за молодого и перспективного олигарха. Ты в свое время устроил политический кризис, чтобы добиться ее взаимности. Русские не идиоты и не позволят тебе дважды сыграть эту игру. Значит, надо искать другие решения. Насколько я помню, ты ведь не был обвенчан с женой, у вас гражданская регистрация. А со своим олигархом она собралась венчаться. Церковные браки на Сибири не разводят. Ты можешь что-то предпринять только до свадьбы. Их свадьбу уже три раза откладывали, ходят слухи, что по личной просьбе государя. А ты сам торчишь здесь, вместо того чтобы решать личную проблему. Вывод? А вывод, что ты здесь по личному поручению царя. Поручению настолько важному, что царь убедил твою жену отложить свадьбу, чтобы дать тебе шанс примириться с нею. Разумеется, только при успехе твоей миссии. А что может быть интересно царю? На Сибири сектанты закрепиться не смогли. Ее и гражданская война не затронула бы почти. Отделяться и жить автономно русским не впервой. Значит, все эти тайны Чужих царя не волнуют. А вот что его может волновать – это открытый для сибирского грузового потока порт на Калипсо. На той самой Калипсо, которая недавно перешла в руки Маккинби. И я подозреваю, что не без помощи русских. Это же единственная транспортная артерия достаточной мощности, которая связывает Сибирь с обжитой частью галактики. И которая из-за Энстона долгое время была для вас недоступна. Таким образом, окончательный вывод – вот мы и есть твоя собственная шкура в этой операции.
Павлов криво усмехнулся:
– Делла, если б было все так просто…
Вокруг нас уже собрались все. Ашен проверил время, затравленно оглянулся и сквозь зубы процедил:
– Внимание…
По земле прокатилась дрожь. Легкая, но узнаваемая.
С пронзительным шорохом в сотне метров от нас из шахты вырвалась ракета. Вознеслась свечой, на высоте около километра довернула и легла на боевой курс. Задрав голову, я смотрела, как она гоняется за машиной Ронту. Надеюсь, Ашен не спятил и не снарядил ракету ядерной боеголовкой.
На ясном небе вспыхнула звезда, рассыпалась ослепительным фейерверком. Я машинально, как в детстве после молнии, начала считать секунды.
Отдаленный грохот докатился до нас очень не скоро.
– Я так рассчитал, чтобы не над жилыми кварталами, – сказал Ашен. – Нам и за этот взрыв московиты предъявят, конечно, но мы скажем – извините, форс-мажор…
Он посерел, его трясло, зубы стучали. А потом он начал нервно хихикать.
– Представляете, все по закону. Он сам и утвердил это распоряжение… Представляете? Ну я извернулся…
– Зря ты так резко, – укоризненно сказал Павлов. – Его, между прочим, на финише уже ждали.
Ашен выругался.
– Как ты еще решился-то, – фыркнул Август.
– Я не мог допустить! – фальцетом воскликнул Ашен. – Понимаешь? Просто не мог!
…Ашену казалось, что надеяться ни на кого нельзя. Все ведут свою игру. А ему нужно спасти человечество. Раньше здесь были жилые кварталы. Их снесли, но все подземные коммуникации сохранились, особенно чуть поодаль от главного ствола, соединявшего бункер с поверхностью. Трое суток назад в канализационной шахте смонтировали пусковую установку. Сутки назад ее зарядили. А дальше все зависело от ловкости рук. Ашен секунду подержался за сейфик, этого хватило, чтобы прилепить к днищу крохотный маячок. Через минуту тот заработал, дав сигнал на запуск ракеты и наведя ее на цель.