Война в потемках

Поднявшись к проему, они увидели, что от главного туннеля отходит множество других; каждый кончался скатом-шахтой и лишь в самом дальнем нашлась винтовая лестница, идущая вниз. Она выходила на узкий уступ, обрывавшийся в пустоту, — в тот самый, сплошь покрытый бактами огромный бассейн, под самым потолком.

Когда они осторожно спустились по ней, их лица окрасил зеленовато-багровый свет. Было совершенно непонятно, что заставляет бактов собираться в лишенном пищи месте. В своде зияли нижние устья шахт. Анмай не хотел представлять, кто — и чем — приманил тварей сюда.

— Здесь ест рхаррит, — тихо сказал он. — Это место построено для него. Они живут очень долго и, может быть, здесь никогда не было другого хозяина.

Они осмотрелись. Внизу, метрах в десяти, на воде тлели пятна светящейся смерти. Лемуры застыли на краю бассейна, явно ожидая чего-то. Глаза их были по-прежнему закрыты.

Анмай заметил, что один бакт порозовел, а затем вдруг стал уменьшаться — его втягивала поднявшаяся снизу черная воронка. Скоро раздувшийся умхаг исчез внизу, зато показался второй. Лемуры зашлепали ладонями по воде; едва умхаг приблизился к ним, они вцепились в него и вытащили на пол, раздирая руками и зубами еще бьющееся тело. Но умхаг не сдавался легко: взмах могучего хвоста сбросил одного из лемуров в воду и он немедленно попал в объятия бакта. У истощенного создания не было сил вырваться, и оно лишь билось, пронзительно визжа. Его крик казался почти человеческим, но слизь обволокла его, проникла в рот, и все звуки, издаваемые несчастным, прекратились. Анмай молча смотрел, как темный силуэт, замирая, дергается внутри медленно розовеющей глыбы. Он знал, что переваривание жертвы будет продолжаться не одну неделю.

— Жуткое место, — сказала Хьютай. Она задумчиво провела ладонью по стенке ниши. Здесь, с каждой стороны был закругленный выступ, приходившийся на уровень ее талии. — Я думаю, это очень удобно… — ее насмешливые глаза не отрывались от его глаз — глубокие, темные, ждущие…

Анмай обнял подругу, целуя ее, затем приподнял, подхватив под бедра. Хьютай обвила ногами его стан, негромко вскрикнув, когда он вошел в нее. Ее быстрые ладошки замерли на его плечах, пятки уперлись в его зад. Ее дыхание скоро стало прерывистым, грудь высоко поднялась, меж приоткрывшихся губ блеснули белые зубы. Она откинула голову. Анмай опустил ресницы, скользя губами по ее горлу. Он владел любимой уже тысячи раз, но так и не смог привыкнуть до конца к этому чуду…

Вдруг Хьютай резко вздрогнула, ее тело напряглось.

— Он смотрит на нас, — сказала она.

Анмай оглянулся. Прямо под ними из воды выступал серый гладкий бугор — и на нем блестел жуткий, непроницаемо-черный глаз едва ли не в обхват его рук. Давление этого взгляда было физически ощутимым. У Вэру похолодело в груди, по коже густо пошли мурашки. Он попробовал высвободиться — но Хьютай вцепилась в его плечи и двинулась так резко, что он вскрикнул. Его тело невольно ответило ей, сливаясь в одном ритме с яростно-быстрыми движениями подруги. Он даже не представлял, что сможет испытывать такое дикое удовольствие — просто потому, что оно менее всего соответствовало этому месту.

Рхаррит приподнялся. Из воды поднялась чудовищная голова, более похожая на голову насекомого, чем зверя — глаза помещались по ее бокам, глядя в разные стороны, — затем погрузилась.

А мгновением позже вверх взметнулся хобот и струя воды, толстая и твердая, как бревно, ударила в пару, сшибив ее вниз.

* * *

Падая, они успели разомкнуть объятия. Анмай вошел в воду ногами вперед, а секундой позже едва не захлебнулся, сильно ударившись спиной обо что-то гладкое и твердое — похоже, об глаз рхаррита. Развернувшись и изо всех сил оттолкнувшись от него, он прянул в сторону, надеясь, что всплывет прямо у среза туннеля — до него было всего метров семь.

Едва он вынырнул, что-то тяжелое и мягкое облепило его голову и плечи, не давая дышать. Анмай яростно рванулся, разорвав пленку слизи, и одним бешеным ударом ног бросил себя к туннелю. Здесь, к счастью, оказалось неглубоко, он сразу встал и осмотрелся — Хьютай не было. Сердце его замерло, но секундой позже она тоже вынырнула у входа, как тюлень. Он подхватил ее и без слов откинул назад. Они были далеко от выхода — в туннеле с лампой — но Анмай сомневался, что выжил бы, если бы поплыл в ту сторону. Свалившись на рхаррита, он на какие-то мгновения смутил или оглушил его; наверное, лишь поэтому им вообще удалось спастись.

Они вместе стали медленно отступать, пятясь по колено в воде, таща свисавшие с их тел лохмотья слизи. Когда их спины уперлись в пьедестал лампы, Анмай почувствовал, что кожу снова начинает жечь. И тут в бассейне словно разорвался снаряд. Хобот вырвался из воды прямо напротив них и устремился вперед, как копье. Анмай смотрел, как странно медленно к его лицу приближается зияющее жерло. Он уже мог видеть покрывающие его изнутри присоски и выросты. Лишь в самое последнее мгновение он опомнился и, рванувшись в сторону, упал. Хобот врезался в купол лампы. Плотно обхватив ее, он засветился изнутри багрянцем. Хьютай взвизгнула, далеко отпрыгнув, и неловко плюхнулась в воду. Они взглянули друг на друга, потом бросились в спасительную темноту.

Туннель круто шел вверх, но вскоре делался горизонтальным. Там, где рхаррит уже не мог их достать, они обернулись, держась за руки. Едва видимый хобот сводили страшные судороги — такие же, какие сводили несчастного лемура. В бассейне бурлила вода и даже пол под ними содрогался. Вдруг, после особенно яростного спазма, раздался резкий, похожий на приглушенный выстрел звук — словно лопнуло толстое стекло, — и конец хобота сжался. Но свет не погас, он вспыхнул ярко — даже сквозь толстый слой плоти. В то же мгновение раздался шипящий, трескучий взрыв. Хобот освободился и теперь бешено бился об стены. В ослепительном свете Вэру увидел, что жерло превратилось в обугленную кровоточащую дыру.

Свет тоже стал другим — не мертвенное сияние, а яростный блеск вольтовой дуги, в котором все казалось неестественно ярким и четким. Дуга угасала, уходя вглубь монолита, и пара попятилась в туннель. Хобот исчез, теперь они слышали лишь, как яростно бурлит вода в бассейне, да время от времени от беззвучных ударов содрогался пол. На месте лампы осталась дыра, в глубине которой трещало, мерцал свет. Из нее густо шел дым, потом с негромким хлопком вырвалось пламя. Пара вновь начала отступать, и вовремя — треск усилился, пламя из дыры столбом ударило в потолок и секундой позже грохнул взрыв — пьедестал разлетелся, как стеклянный, по стенам защелкали осколки. Их оглушило и сбило с ног, но не задело. В туннеле зашипело, забулькала вода, затем все стихло и невыносимая едкая вонь заполнила все вокруг.

Откашлявшись, они осмотрелись. Слабый блеск разлохмаченных бактов едва проникал снизу, продолжение туннеля скрывал мрак. Анмай попробовал подняться — и не смог. Жгучая боль, сводившая бедра, сменилась онемением, он уже не чувствовал тела. Хьютай с испугом склонилась над ним, коснулась ладонью груди — сердце билось ровно, но Вэру едва мог прикрыть глаза. Вокруг все плыло, кожа горела, словно охваченная огнем. По ней расползалась мерцающая багрянцем слизь. Хьютай попыталась стереть ее ладонями, опомнилась, растерянно застыла, и вновь бросилась обтирать слизь, на сей раз своими волосами, хотя на ее коже тоже повсюду рдели обрывки бакта…

Анмай погрузился в багровое марево мучительной боли, но потом она стала понемногу стихать. Хьютай, сама едва двигаясь, усадила его у стены и села рядом, согревая своим телом. Он чувствовал, как она дрожит, чувствовал ее страх — она боялась, боялась, что не сможет его защитить, беспомощного… Внизу поднялась возня, что-то плескало. С другой стороны туннеля несколько раз доносился тихий шорох и свист — всякий раз Хьютай вздрагивала, инстинктивно прижимаясь к нему.

— Это была ловушка, — вдруг тихо сказала она. — Ловушка для таких, как мы, глупых пар, решивших отпраздновать победу. Я уже второй раз подряд подвожу тебя. Но теперь мы вряд ли выберемся. А если ты сможешь… я все равно останусь здесь. Тебе нужна другая, лучшая подруга.