Война в затерянном мире

– …Стольникова, то пусть они сложат оружие и поднимут вверх руки! Я гарантирую им жизнь! – «гарантирую» он произнес таким тоном, что было ясно, никаких гарантий нет и быть не может. Сколько раз Дага за последние пять лет войны произносил эту фразу и скольких после нее убил? Он уже и не помнил.

Сейчас ему было понятно, что русские или заняли оборону на крыше, или покинули город. О втором варианте он думать не хотел, поскольку, уходя, Алхоев сказал: «Упустишь – голову сниму».

Поднявшись на второй этаж, он увидел интересную картину. Пятеро тяжело дышащих подчиненных стояли по периметру комнаты, держа автоматы стволами вниз, а в центре рядом с трупом парня лет двадцати двух лежал старик и широко раскрытыми глазами смотрел на перерезанное горло товарища. Тела обоих била мелкая дрожь: первого от агонии, второго – от ужаса…

– А обойтись без этого нельзя было? – посочувствовал умирающему Дага.

– Ты сказал – ножами, – тихо возразил лысый боевик, вытирая вороненое лезвие австрийского ножа. Ему было лет сорок на вид, мутный взгляд выдавал в нем наркомана, и было очевидно, что все сказанное старшими он безоговорочно принимает на веру. – Значит, ножами… И, потом, мне показалось, что он хочет в меня выстрелить.

– Чем?! – усмехнулся Дага. – Соплей из носа? Где ты тут видишь оружие? Ладно, валите отсюда и разойдитесь по всему дому. Меня интересует разведка русских, о которой я говорил минуту назад.

Оставшись наедине с живым пленником, Дага поднял лежащий на полу стул, поставил его на ножки и сел. Вынул из кармана пачку «Мальборо».

– Куришь?

Горожанин отрицательно покачал головой.

– А меня помнишь?

Ответ тот же.

– Где русские?

Когда старик покачал головой в третий раз, Дага вытащил из кобуры пистолет и снова нажал на спусковой крючок. Вопль, последовавший вслед за грохотом, подсказал, что пожилой горожанин не так уж нем, каким хочет казаться.

– Я тебе задам всего один вопрос. Где в этом доме находятся русские разведчики?

– В подвале, наверное… – мужчина корчился от боли, сжимая рукой простреленную икру.

– Я туда даже не пойду, – сказал Дага. – Русских там нет. Какой военный человек при штурме дома спустится в подвал?

– Тогда я не знаю… Откуда мне знать?! Я мирный человек, жестянщик!.. Ты ведь не убьешь меня? Не убьешь?!

– Не убью, – пообещал Дага, разглядывая интерьер помещения.

Его люди занимали третий этаж. Вскоре дом заполнился боевиками.

– Наверху десять человек местных, Дага, – крикнул кто-то сверху. – Русских нет!

Дага поднялся и коротко приказал:

– Все вниз! Отбой карнавалу!..

Приближающийся топот ног заставил раненого похолодеть и сжаться в комок. Он, мужчина лет шестидесяти, был похож сейчас на маленького школьника, на которого напала кодла уличных урок.

– В доме разведчиков Стольникова нет, – бормотал Дага. – Я не пойму, как можно было упустить целое отделение! – он выкрикнул это и осекся, вспомнив, что это именно он обязан был организовать наблюдение за стенами крепости. – Что, ограду никто не держал в прицеле?!

– Что толку, Дага, – возразил один из боевиков, – если ночь на дворе и крепость была не осаждена?

– Будем искать, – пробормотал Дага и поднял пистолет.

– Ты обещал не убивать! – напомнил старик.

– Правильно, – согласился бандит и поморщился. – Слово свое мужчина должен держать и честь свою блюсти. Все правильно, спасибо, что не дал мне опозориться. – Махнув одному из бойцов, он едва слышно процедил: – Убей ты.

Поднимаясь на третий этаж, Дага заметил:

– Что-то я выстрела не слышал.

– Ты же сказал – на втором этаже никакой стрельбы…

Теперь у стены сидели девять человек. Крайнего, мужчину лет тридцати, Дага велел поднять на ноги…

– Ты кто?

– Ус.

– Ус? – удивился бандит.

– Ты какой национальности?

– Русский.

– Что-то не припомню я такого имени в орфографическом словаре.

– Я – Ус, – упрямо произнес мужчина.

– Хорошо, хорошо, – снова поморщился Дага. – Упрямые сволочи… Вахит!.. – не оглядываясь, окликнул он приближенного. – Начинай говорить с этим русским. – И Дага закурил. Аллах против, но под крышей не видно.

Ус плохо соображал, что с ним происходит. Ему показалось, что его несколько раз дернули в стороны по всей Вселенной, а потом силой усадили на стул. Из носа и раны на голове нескончаемыми ручьями текла кровь, и диагноз «сотрясение мозга» можно было поставить без врача. Его тошнило, в глазах двоилось, но самым гадким было понимание, что в живых его не оставят. Люди, расстреливающие ворота жилого дома из гранатометов, жалости не имеют…

Ус вздохнул: знающие его жители, сидящие здесь, вряд ли кому расскажут о том, как умирал Ус. Их самих убьют. И разведчик, который остался, тоже умрет. Но если убежит?.. Ус почувствовал, как потеплело у него в груди. Он уйдет, но потом обязательно вернется. Не для того воины приходили сюда и не для того бежали ночью, чтобы больше здесь не появиться. Они придут обязательно. И тогда этот разведчик, Пловцов, расскажет всем, как умирал Ус.

Кто-то похлопал его по плечу. Ус поднял голову и сплюнул сгусток крови.

– Я тебе вот что скажу… – начал Дага.

Голос доносился до Уса будто издалека. Открыв глаза, он увидел перед собой Дагу. Тот курил напротив.

– Я тебе вот что скажу, парень, – сказал Дага, бросив взгляд на часы. – Ты по-любому не жилец. Разница лишь в том, как умереть. Я всю сознательную жизнь воевал, поэтому умею быстро находить общий язык с пленными. А потому предлагаю два варианта разговора. При первом ты отвечаешь на все мои вопросы и даже умрешь без боли. Во втором случае умрешь в муках. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Ус все понимал, но одновременно с этим его воспаленный мозг отвергал саму вероятность того, что он вот так, в тридцать лет, уйдет из жизни. Сама жизнь будет идти дальше, будут дышать, есть, пить домашнее вино женщины, которых он любил, друзья, с которыми он жил в крепости… Будут рождаться у них дети, а он… Он уже ничего не будет осознавать. Петя Ус, вполне приличный парень, уже через полчаса, а может, и того меньше, навсегда покинет этот мир…

Решив, что отпущенное для раздумий время истекло, Дага вынул из-за пояса нож и, словно отрезая от батона кусок колбасы, быстро провел по виску Уса.

Боль пришла через секунду после того, как по Петиным коленям запрыгало ухо. Оно скользнуло в щель меж ног и упало на пол. Осознание того, что это его ухо, пришло к Усу вместе с болью. Однако он не закричал, кляня своего мучителя, от гнева или боли, а просто заплакал. Тихо, стараясь подавить страх перед приближающейся смертью. Ему очень хотелось верить в то, что ему, если он скажет правду, подарят жизнь. Выкупить жизнь, указав на разведчика, сидящего рядом и молчащего, можно.

Ус подумал: а можно ли?.. Он думал так в то мгновение, когда боевик вынимал нож. Все эти надежды были перечеркнуты одним движением руки бандита. Людям режут уши не для того, чтобы потом вывезти в лес живым и там оставить. А еще Ус понял, что, войдя в эту комнату, он оставил за ее порогом любую надежду. Как хотелось сейчас вернуть время назад и оказаться дома. Проклятый Трофим бросил клич, и Ус пошел убивать русских при твердом убеждении, что поступает правильно. Но разведчики ушли, подарив ему жизнь, а бандиты, которых Трофим впустил в крепость, зарежут его, как барана… Он вспомнил то время, когда разведчики были еще здесь и у него была возможность покинуть дом. Несколько часов было в его распоряжении. Теперь для этого не было и секунды.