Война за океан (др. изд.)
Шрифт:
Так, разговаривая ласково, маньчжур усадил Чедано за маленький черный растрескавшийся лакированный столик и угостил его водкой.
— Я тебе привез подарок! — сказал маньчжур, — Все время помнил тебя и хотел отблагодарить за прошлое гостеприимство. — Мунька достал серебряное сияющее кольцо, потер его о шерстяную туфлю и подарил старику.
— Хороший человек! — сказал Чедано и поцеловал маньчжура. Но видно, помнил, как прежде Мунька был жесток и груб. Маньчжур своим подарком заронил в душу Чедано сильное подозрение. Старик покрутил кольцо в пальцах, не надевая. Он понял, что
— Да, гиляки больше всего боятся, когда купцы сделают между собой сговор и будут торговать по одной цене! — сказал Чедано. — Как это и делается у вас, маньчжуров, но у русских этого нет, и там каждый торгует по-своему. На, возьми свой подарок, — вдруг сказал он. — Я сам видел, как капитан защитил людей на Тыре.
— Значит, ты врешь! — крикнул Чумбока в самое лицо маньчжуру.
— Они, купцы, друг другу чужие, и каждый торгует своим товаром, — продолжал Чедано, — они защищают вас, Николай спас твоего товарища, когда его хотели убить.
— А мы знаем от их же людей, которые живут на посту и недовольны своими хозяевами, что у них компания одна! И что они вырежут нас. И знаем, что у них нет товара, — закричал Мунька. — Нам таких купцов тут не надо! Да еще с пушками!
— Верно! — дико подхватил Ганкин, желавший еще выпить.
— И зачем они пришли, не можем понять?! — стали кричать вайдовские гиляки.
— Среди них воры, которые все крадут! — сказал старик, сосед Ганкина.
— Воришки! Совсем не должны были маньчжура спасать, когда его давно убить надо!
— Возьмем их пост и заберем все товары до ледохода! Ты говорил, что ждать весны? — обратился маньчжур к Чумбоке. — Не знаю, верно ли ты так думаешь, как говоришь. Ведь ты служил у них… Как же ждать весны, когда придут их корабли и подмога? Нет, схватить сейчас. Все их товары я разделю между вами. У них есть люди, которые помогут нам. А если ждать весны и нашего войска, то и все товары достанутся войску, а не нам. Будет поздно. А наши солдаты грабители. Их сюда лучше не пускать… Но если мы уничтожим русских, то все обойдется благополучно, и, может быть, тогда солдатам сюда не надо приходить! Я попрошу амбаня, и он не отправит сюда свои войска.
— У капитана много товарищей, — доказывал Чедано, — и они все честно торгуют и заботятся о гиляках так же, как о маньчжурах.
Маньчжур так и не взял кольца от него обратно. Чедано еще повертел подарок купца в руках и положил на столик.
— Вы сами видели, что они нас боятся, — уверял маньчжур, — и делают поэтому вид, что хотят с нами дружить и будто бы заступаются за нас. Николай, их начальник на Николай-посту, бил вас за моего товарища. Но нам не надо их защиты!
Чумбока не стал больше спорить. Он вернулся с Ганкиным домой и стал потихоньку уверять, что маньчжур врет. Собрались гиляки. Чумбока осмелел и сказал, что русские не дают Муньке обманывать покупателей, и поэтому он все это затеял, и что он обижен на русских, что заступились за его соперника маньчжура. Гиляки отвечали, что может быть, все это и так, но они боятся и теперь поздно отказываться.
Чумбока стал уверять, что, пока не поздно, надо все
бросить и, как только стемнеет, идти в дом богача, кинуться всем разом на маньчжуров, связать их и тут же удавить, как будто нечаянно, в горячке. И что никакое маньчжурское войско не в силах что-либо поделать с русскими…В это время пришли пьяные должники Муньки, которым было сказано, что они больше ничего не получат в долг, если не помогут хозяину. При виде их слушатели Чумбоки сразу переменились и стали ругать русских и его заодно, а когда Чумбока попытался вывернуться, пьяницы — должники маньчжура начали его бить, разорвали на нем шапку и халат, и сам Ганкин делал вид, что ударяет его. Чумбока еле вырвался и на своей упряжке бежал на пост. Там он предупредил, что маньчжуры отрежут всем языки и уши. Салов привел гарнизон в боевую готовность, а Чумбоку немедленно послал с только что прибывшим казаком Парфентьевым в Петровское за подмогой и распоряжениями.
— Вот моя был праздник! — заключил свой рассказ Чумбока, снимая шапку и показывая висок, на котором была запекшаяся рана.
Бошняк, выслушав этот рассказ, покраснел до ушей. С Николаевского поста в самом деле люди ходили с его разрешения делать промены в соседние деревни. Но, оказывается, они крали. Ничего подобного Бошняк не знал. Все это преувеличено, быть может, но нет дыма без огня. Он, только что с таким воодушевлением читавший Лермонтова, не знал, куда деться от стыда. И кто-то предавал своих, разбалтывая все гилякам. Как? Кто?
— Господа, я виноват… Я не установил должных добрососедских отношений с жителями Вайды. Я не наблюдал… Я пренебрегал вашими указаниями, Геннадий Иванович! И я готов немедленно отправиться и подавить восстание!
— Погодите, Николай Константинович! — сказал Невельской.
— Надо изгнать отсюда маньчжуров! — сказал Чихачев. — Удалить их вообще!
Офицеры все, как один, вызывались немедленно отправиться на усмирение.
«Юноши мои, рыцарски благородные! — подумал капитан. — Но не вас туда надо».
— Позвольте, Геннадий Иванович, мне! — сказал Березин. — Мы с Мунькой Чжан Сином знакомы, и я его возьму. Он будет у меня помнить, как мне грозить!
— Выберите из матросов пять человек самых удалых, Алексей Петрович, возьмите Ивана Подобина, Калашникова, Конева, Фомина да на Николаевском посту Шестакова. Вооружите каждого саблей и пистолетом для рукопашного боя. С вами пойдут Позь и Чумбока. Боуров, приготовьте к утру тулупы и продовольствие, собак лучших, три упряжки; сейчас же поднять Питкена…
Через три дня Березин привез Муньку.
— Господа, Муньку привезли!
— А ну каков он? Идемте…
Все селение сбежалось.
С нарт подняли нестарого человека, рослого, сухого, с жестоким выражением лица и с рыжеватыми жесткими усами. Когда с него стянули белую баранью шубу, руки его оказались связанными. С ним вместе другой купец, маленький, с худым лицом, в белой шапке.
— Подкатили на всем скаку, спрыгнули с нарт — и в юрту! — рассказывал Березин. — Они опомниться не успели. Вот этот купчище? — кивнул он на маньчжура.