Война. Часть 1

Сталин берёт папиросу «Герцеговина Флор» и чиркает спичкой.

— … надписи были незаметны при обычном освещении, но при скользящем, то есть при угле падении луча близком к нулю, удалось их прочитать. Оказалось, что чашка эта из лаборатории доктора Флеминга, английского микробиолога из Лондона…

Вождь глубоко затягивается и медленно выпускает дым через нос.

— … Вы понимаете, товарищ Сталин, сотрудники НКВД без ведома начальника вступают в контакт с представителями иностранного государства: пятьдесят восьмая статья. Допускаю, что они действуют в нашу пользу, но как я могу работать в таких условиях?

— Я вас понял, товарищ Берия, — тремя большими затяжками вождь заканчивает папиросу, — наверное действительно давно уже следовало забрать их от вас… Поступим, следующим образом: вы даёте им отпуск для поправки здоровья в сочинский санаторий, а я за это время подумаю куда перевести Чаганова с Мальцевой от вас. По рукам?

— По рукам, товарищ Сталин. — облегчённо улыбается нарком.

— Одну вещь я не понял из твоей записки, Лаврентий, — вождь поднимается со стула, давая понять что разговор окончен, — этот Флеминг тоже работает над «панацеей»?

— Достоверно неизвестно, — тоже встаёт Берия, — после открытия им в 1928 году лекарственного вещества, пенициллина, публикации в научных журналах постепенно сошли на нет, но я дал задание нашей резидентуре в Лондоне проверить ситуацию, вполне может быть что секретятся англичане.

Глава 5

Сочи, дача Сталина.

4 сентября 1938 года, 21:00.

Проливной дождь не успевает вымочить нас за те пару секунд, что мы с подругой бежали от машины вождя к крыльцу, под навесом которого нас встречает Власик.

— Исхудал то как, — попадаю в объятия располневшего начальника охраны, его взгляд при этом одобрительно скользит по Олиной фигурке, — кожа да кости… нет-нет, это я не про тебя, милая, у тебя то как раз всё при всём… это я к тому, что плохо кормишь… мужа?

— Не берёт меня замуж Чаганов, — в тон Власику отвечает подруга, — не нагулялся видно ещё… а зачем мне чужого мужика кормить…

За его спиной прыскает в передник Валентина Истомина, кухарка вождя, тоже немного располневшая с нашей прошлой встречи год назад.

— Ошибаетесь, товарищ Мальцева, — Власик широким движением приглашает нас внутрь, — путь к сердцу мужчины лежит…

— … вот от этого Чаганов и худеет, — окончание Олиной фразы тонет в громком низком ржании начальника охраны и высоком тонком писке Валентины.

«Умеет находить общий язык с людьми, мне — учиться и учиться».

— Добрый вечер, товарищ Сталин.

Из-за двери, улыбаясь, на нас внимательно глядит вождь.

* * *

После плотного ужина, названного хозяином дачи обедом, перемещаемся на застеклённую веранду, где уже сервирован столик с вином, минеральной водой и фруктами.

— Пригласил я вас сюда, молодёжь, — с удовольствием пыхнул ароматным дымом Сталин, — чтобы предложить перейти на другую работу…

«Права, значит, была Оля: гонит нас Берия из НКВД. И то сказать, какому начальнику нужны такие подчинённые, которые нарушают инструкции о запрете полётов для некоторых категорий должностных лиц, не ставят его в известность о своих действиях за границей, да и лояльность которых под вопросом? Берия — человек амбициозный, наверняка рассчитывает стать преемником Сталина (почему нет? Сталин же смог) или, по крайней мере, „серым кардиналом“, правящим из-за спины номинального главы. Зачем ему иметь у себя под боком людей Кирова, его возможного соперника в борьбе за власть»?

Мы с подругой вежливо молчим, ожидая продолжения.

— … но прежде, чем говорить об этом, — голос вождя становится жёстче, — мне бы хотелось прояснить с вами некоторые вопросы. Второй раз за очень короткий срок из недр вашей организации, как чёрт из табакерки, выпрыгивает новое лекарство, причём такое, что способно произвести переворот в лечении самых опасных в мире болезней. Кроме лекарств, как из рога изобилия сыплются сплавы, с небывалыми свойствами, невиданные приборы и технологии в десятке разных отраслей. Это всё уже нельзя объяснить случайным стечением обстоятельств или счастливым озарением…

«Полностью согласен».

— … трудно также объяснить все эти чудеса злыми замыслами наших врагов, которые пытаются внедрить своих агентов в правительство нашей страны: всё это можно было сделать с куда меньшими затратами. Ваша скрытность в разговорах между собой наедине и применение специальных приёмов и средств чтобы избежать прослушки вызывают, однако, подозрения, что вам есть что скрывать. Думаю, что настало время нам объясниться.

В глазах вождя сверкнула молния, в доме погас свет, а через секунду нас накрыл оглушительный раскат грома. Хлопнула дверь в гостиную, в ней с подсвечником в руках появилась Валентина. На лестнице раздались голоса, затопали сапоги и через минуту неподалёку застучал генератор и тускло загорелась лампочка над столиком.

«Что ж настало так настало, времени на раздумье мне не надо, к этому разговору мы с Олей давно готовы: мы сознательно с некоторых пор почти прекратили дозировать информацию из будущего и даже без пенициллина у Сталина возникли бы те же самые вопросы».

— Это случилось 1-го декабря 1934 года… — начал я, отхлебнув «Нарзана».

Если вкратце, то суть моего рассказа сводилась к следующему: во время сеанса в кинотеатре «Арс», где я был с друзьями, потерял сознание или заснул, очнулся, когда фильм уже закончился, сильно болела голова и так далее. После известных событий, выйдя из больницы обнаружил у себя, необычные способности: феноменальную память, быстроту мыслей, улучшенное зрение, слух, улучшилась мускульная сила, реакция. Начисто пропал сон…

— Вообще не спите? — Сталин повернул голову в сторону Оли.

— Вообще, товарищ Сталин, — кивает подруга, — достаточно часок полежать с закрытыми глазами и чувствуешь будто проспал шесть часов.

— … затем в голове стали появляться обрывки, а иногда довольно полные описания технологических процессов, приборов… всё больше по электронной технике…

— А у меня по физкультуре, медицине и химии, — даёт мне передышку подруга, — было многое непонятно, поэтому пошла в медицинский институт, многое изучала самостоятельно…

— … я пытался ставить эксперименты, проверять данные… многое оказалось верным. Стал делиться этими знаниями с другими инженерами, выдавая их за сведения, полученные оперативным путём за кордоном. Поначалу считал, что причиной моей «гениальности» было ранение головы, но затем узнал о болезни Любы Щербаковой, встретился с Аней. Она сама меня нашла, не знала к кому обратиться за помощью пока не прочла обо мне заметку в газете, рассказала о себе, о схожих «симптомах». Я-то хотя бы заканчивал институт, а она вообще едва читать умела до этого, поэтому меня так поразили её успехи… взял её к себе, помог с документами.