Война. Часть 4

'Это он зря так сказал',- замечаю, как мгновенно вспыхивают огнём глаза вождя.

Берлин, Вильгельмштрассе 101,

Главное Управление Имперской Безопасности.

17 мая 1941 года, 22:30.

– ... К сожалению, рейхсфюрер,- Мюллер опускает глаза,- беседы с генералами ничего не дали. Все они держатся твёрдо, повторяют как под копирку: 'Получил Директиву тогда-то', ' ознакомил с ней согласно лиц согласно списка', 'никого не подозреваю'. Исключение составляют лишь трое командующий группой армий 'Юг' фельдмаршал Рейхенау и командующий второй танковой группой генерал-полковник Гудериан и командующий 4-ой армией фельдмаршал фон Клюге. Первый - подозревает всех своих подчинённых, второй и третий- подозревают друг друга. Однако никаких конкретных фактов никто из них привести не может. Кроме того есть подозрение, что недавно назначенный на свой пост Рехенау просто не нашёл общего языка с подчинёнными, а двое последних - конфликтуют из-за разногласий по поводу военных планов, в составление которых они принимают участие. Похоже придётся привлечь больше людей для более глубокой проработки связей...

– Это не вариант, время не ждёт, фюрер дал нам только двое суток на поиск шпиона, который передал русским наш оперативный план.- Гейдрих вскакивает со стула и начинает нервно ходить взад-вперёд по кабинету.- У нас нет времени на выявление связей, мы должны выявить шпиона, и быстро освободить невиновных, на востоке их ждут войска.

– ... В таком случае, рейхсфюрер,- согласно кивает шеф гестапо,- можно будет ограничиться лишь разбором личных дел подозреваемых, , быстроотобрать среди них несколько наиболее перспективных и уже ими заняться на допросах вплотную. Прошу разрешения применить к ним третью степень устрашения.

Гейдрих замирает будто натолкнувшись на невидимую преграду, но через секунду кивает:

– Хорошо, но попробуйте начать с первой степени, без членовредительства. И чтобы всего не более двух-трёх человек. Действуйте, штандартенфюрер.

* * *

'Нет, пожалуй, заснуть не удастся,- командующий 49-м горным корпусом генерал Людвиг Кюблер рывком садится на кровати, ступает босыми ногами на холодный дощатый пол и в темноте тянется руками к мундиру, аккуратно повешенному на спинке, стоящего рядом стула.

Обстановка на границе за последние дни обострилась до крайности. С утра вчерашнего дня валом пошли сообщения, что русские отводят сапёрные части, работавшие на строительстве укреплений на границе в зоне ответственности корпуса от Ярослава до Перемышля, в тыл, а после обеда туда же потянулась и пограничная стража. Их место тут же заняли стрелковые части, но этим дело не ограничилось: с наступлением темноты посты наблюдения охранных дивизий на левом берегу реки Сан начали отчётливо фиксировать шумы танковых двигателей на шоссе со стороны Любачева и Яворова.

'А тут ещё вызов всего армейского командования в Берлин,- генерал в кромешной тьме наощупь быстро по-солдатски облачается в форму и, уже полностью одетый, щёлкает электрическим тумблером,- такое ощущение, что мы при планировании наших действий полностью исключаем возможность, что русские ударят первыми, ведь штаб армии находится в 50-и километрах от границы в Жешуве, мой штаб Ланьцуте- в 35-и, а 68-й дивизии в Пшеворске вообще в 12-ти. Последний, по-сути, это в пределах дальности стрельбы русских гаубиц, очень самонадеянно. Какой гений всё это запланировал'?...

– Господин генерал,- в комнату, едва не столкнувшись с Кюблером, влетает адъютант,- прошу прощения, вас срочно вызывают в штаб! Только что доставлен русский перебежчик. Ему стало известно, что русские собираются напасть на нас в 5 часов утра!

'Как чувствовал',- генерал рукой решительно отодвигает с пути адъютанта.

– Пусть представится кто он такой, номер части и так далее,- сходу бросает переводчику командующий корпусом, остановившись перед босым, дрожащим от холода увальнем лет двадцати в нижнем белье,- и дайте ему, наконец, какое-нибудь одеяло.

– Это рядовой Лисовец из 92-го полка 97-ой стрелковой дивизии, господин генерал,- отвечает переводчик, закончив тяжёлый, с многократными повторениями вопросов, разговор с перебежчиком.

– Почему так долго, он вас не понимает или вы его?- хмурится Кюблер.

– Виноват, господин генерал,- смущается переводчик,- пленный говорит на местном наречии, он несколько отличается...

– У него есть с собой какие-то документы?- нетерпеливо прерывает его он.

– Никак нет, господин генерал, нижние чины Красной Армии не имеют никаких документов, удостоверяющих их личность.

– Откуда ему стало известно о планах командования?

– Русский служил почтальоном во взводе подвижных средств связи при штабе полка, господин генерал. Вчера в полдень он слышал разговор двух офицеров о начале войны в сегодня в 5 часов утра, испугался, дождался ночи и в полночь переплыл реку. Русский утверждает, что пограничная стража отведена в тыл.

– Понятно, пусть им займутся в разведотделе,- разочарованно цыкает зубом Кюблер, поворачиваясь к двери и делая призывный знак начальнику штаба корпуса.- Что думаешь, Рудольф, перебежчик говорит правду?

– Я в этом уверен, Людвиг,- кивает тот, следом за командующим выходя на воздух во двор,- но это всего лишь слова. Не представляю, чем их можно подтвердить в донесении в штаб армии.

– Сделаем так, Рудольф. Звони в штаб армии, коротко докладывай о перебежчике и его показаниях. Проси разрешение на приведение войск корпуса в боевую готовность. Туда же в Жешув отсылаем этого русского, пусть они теперь с ним разбираются. Нам надо думать о том, что мы можем сами предпринять прямо сейчас, так как я уверен, что разрешения такого нам вот так сразу не дадут.

– Я тоже так думаю, Людвиг.- Начштаба ёжится от ночной прохлады.- Что предпринять? Начать минирование мостов через Сан у Ярослава, Родымно и Перемышля мы не в праве, да и не успеть даже если предположить невероятное, что нам это разрешат - до пяти осталось всего лишь два с половиной часа. Усилить войска, особенно на направлении Ярослав-Жешув, нам просто нечем. Теоретически это может сделать лишь 68-я дивизия, но она и так растянута по границе на сорок километров. 257-ая дивизия находится ещё южнее, а её участок ответственности даже больше, чем у 68-й. Резервы 17-й армии, две пехотные дивизии находятся в ста километрах западнее, наши две горные - у Кракова, а легкопехотная - западнее Вены.

– Поэтому,- согласно кивает головой Кюблер,- вместе с докладом наверх, и не дожидаясь ответа, немедленно поднимаем по тревоге все соединения корпуса. Основная задача - организация противотанковой обороны, в их зоне ответственности, на основных дорогах ведущих в наш тыл...

– Господа,- из темноты возникает раскрасневшееся лицо начальника связи корпуса полковника Лемана,- нарушена радиорелейная связь со штабом армии! Только что получена радиограмма от начальника связи Группы армий 'Юг' - в течение последнего часа диверсантами выведены из строя некоторые радиорелейные станции и ретрансляционные вышки на линиях Жешув - Тарнув - Бохня - Краков и Жешув - Кельце!...