Война

Но тот все так же таращился на два окровавленных трупа и никак не реагировал на мои слова. Это не Дири. Тот уже сейчас без всяких понуканий обшаривал бы карманы мертвецов. Можно, конечно, прикрикнуть, но парень мне не слуга, да и мне превращаться в покрикивающего благородного не хотелось. Насмотрелся я на них.

Пришлось самому обыскать и выловить пару кошельков. У мага была одна медь – десятка полтора тигримов. Улов копеечный, но я был ему рад – у меня-то теперь только золотые монеты, а если я хочу расстаться с Эйридом, дав ему на прощание денег, и если это будут только тулаты, как ему ими рассчитываться в дороге? Сдача не всегда найдется, да и засветится он. За золото здесь горло могут перерезать. А если золото будет хорошо припрятано, то ради нескольких медных монеток грабить не станут.

С особой надеждой я открыл кошелек грасса. И расстроился. Я-то губу раскатал, думал, что там обнаружу украденные у меня деньги. Но вместо двадцати тулатов в кошельке грасса нашлось четыре серебряных монетки и несколько медяков. Сглупил я, надеясь на хороший улов. Кто же будет такие деньги с собой таскать? Здесь не Дренден, местные грассы нищие по сравнению с грассами соседнего таретства.

Пока я смотрел на содержимое кошельков, да размышлял, Эйрид, кажется, немного пришел в себя, икать перестал, да и взгляд у него приобрел более осмысленное выражение.

– Давай дуй к местному распорядителю, скажешь, что здесь надо прибрать, да полы помыть. Потом найдешь меня на конюшне. Да, оружие пусть оставят здесь, оно теперь мое.

Сам я на конюшню направился для того, чтобы посмотреть на коней убитых мной людей. Хм. Людей, а мне совсем не жалко. Такое ощущение, что зайца или тетерева подстрелил. Тех даже жальче было, чем вот этих двух. Что, совсем я зачерствел? В привычку вошло людей убивать? М-да. Но мне этих двух совсем не жаль, даже наоборот…

Кони мне понравились, особенно конь грасса, теперь уже бывшего грасса. Их я тоже себе заберу, будет на чем отсюда уехать. Пока рассматривал коней, на конюшне появился Эйрид. Опять весь взволнованный и растрепанный.

– Там… там…

– Что там? И где именно?

– Во дворе. Там грассы и очень злые. Они знают про то, что вы… этих двоих.

За всеми событиями и последующими делами я совсем упустил из виду местных благородных. Как будто их и не было. А я ведь только что убил их сотоварища. Представляю, как они взбесились! Какой-то юнец (еще неизвестно, грасс ли он) убивает благородного! Конечно, они не могли не обозлиться. А теперь мне как? Грассов много, а я один. Эйрид не в счет, он вообще не в счет. Сейчас жарко будет, и парень вполне может попасть под раздачу.

Я достаю кошель, отсчитываю десять золотых тулатов, сверху кладу кошелек мага с медными монетками и протягиваю все это Эйриду.

– Тебе лучше бежать. Попробуй найти второй выход, а как выйдешь, беги со всей мочи к воротам, оттуда в лес. И уходи из этой страны. Здесь тебе не жить. Ты лишний для всех – рилийцев, силетцев. Для всех!

– А как же вы?

– А что я? Сам все заварил, сам и… огребу. Или не огребу. Сейчас узнаю.

Во дворе недалеко от входа на конюшню уже стояло десятка два людей, в основном местные грассы. Все с оружием, руки судорожно сжаты наизголовьях рукоятей своих мечей. Что будет дальше, мне было совершенно ясно. А чуть впереди всех стоял владелец замка грасс Арбье. По словам Эйрида, именно он командовал казнью виланов.

Не знаю, каким уж там чувством, первым или десятым, но я понял, что меня сейчас станут убивать. Я же в лучшем случае смогу завалить двух-трех человек, а потом у меня кончится энергия, а если еще и останется, то просто не успею – грассы навалятся всем скопом и тогда гуд бай.

Раньше я в такой ситуации, наверное, растерялся бы, но сейчас чувствовал себя другим человеком – спокойным и решительным. Да ничего у них не выйдет! Если я сам им это не дам сделать. А я сейчас этой глупости совершать не собирался. Но их много, а я один? Да плевать! Просто надо завладеть инициативой, ошеломить врага. А средства для этого у меня есть. И я активировал Зов.

– Ты! – я ткнул пальцем в фигуру грасса Арбье. – Да, ты, ну-ка, отстегни меч, а сам иди сюда.

И грасс это сделал. Как сомнамбула, приблизившись ко мне, отстегнул ножны с мечом перед изумленными грассами, оставшимися стоять на прежнем месте.

– На колени, - последовал мой новый приказ, и Арбье послушно его выполнил.

– Ты владелец этого замка?

– Да, господин, - негромко произнес Арбье, в голосе которого нельзя разобрать ни малейшего оттенка чувств.

– Плохо же ты выполняешь обязанности хозяина, позволяя всяким ворам пытаться убить твоих гостей. Ты будешь наказан.

– Да, господин, - все так же тихо согласился Арбье и снял шлем.

Теперь мне оставалось сделать самое сложное. Я совсем не был уверен, что у меня получится и рука не дрогнет. Достал кинжал, глубоко вздохнул и, примерившись, рубанул по уху грасса. Тот дернулся, полился ручеек крови. На второе ухо сил уже не осталось. Я понял, что больше не смогу играть эту роль. Да и энергии у меня почти не осталось, чтобы и дальше держать Зовом этого грасса. Арбье, кстати, как только моя магия его отпустила, сразу же повалился на землю, где и застыл изломанной куклой.

Нет, с ним ничего серьезного, если не считать отрезанного уха. Просто после моего Зова у него такой отходняк пошел – я слишком сильную концентрацию энергетических сгустков направил на создание и поддержание Зова.

Когда я поднял усталые и, думаю, опустошенные глаза на грассов, то те почему-то попятились. На их лицах было выражение ужаса. У всех! А потом… потом они стали отводить глаза, почему-то боясь смотреть на меня. Причем до меня вдруг дошло, что глаза грассы опускали вниз, либо отводили взгляд в сторону сразу после того, как я встречался глазами с ними.

– Уходите, - глухо произнес я, грассы зашевелились и потянулись в сторону выхода из замка. Арбье тем временем пришел в себе. Он полулежал и непонимающе смотрел на свою окровавленную ладонь. Потом все так же недоумевающе взглянул на меня, и только тут до него дошел весь произошедший с ним ужас. Грасса затрясло крупной дрожью.

Я и до этого с трудом себя сдерживал, а тут прорвало меня самого, и я бросился к дверям замка, а оттуда к себе в комнату. Сколько времени пролежал на кровати, уставившись в потолок, я не представлял, лежал бы и дальше, но в приоткрывшуюся дверь тихонько прошмыгнул Эйрид, который и вывел меня из странного состояния.

– Ты почему не ушел?

– Я пытался, но из конюшни не было другого выхода, вот я и зарылся в сене.

– Значит, ты ничего не видел? Ну и хорошо.

– Я не видел, но вот конюх. Он видел и мне потом все рассказал. Это правда?

– Не знаю, что именно тебе рассказали, но, наверное, так и есть.

– У вас были страшные глаза. Волчьи.

– Это когда были?

– Когда вы отрезали ухо.

– Врешь! Конюх находился в конюшне, а значит, я стоял спиной к нему. Врешь!

– Это не я, это конюх. Только он тоже с чужих слов говорит.