Война

Постепенно русские стачивались, не получая подмогу. Юрий Дмитриевич Хворостинин понимал, что только ударом стрелков можно было решить проблему и попробовать дать возможность вырваться хотя бы малой части гибнущих русских. Вот только это свалка и ещё большее количество потерь. Частью конницы приходилось жертвовать.

— Отход и удар ракетами, — скомандовал старший воевода, борясь с подступившим к горлу комом.

— Они своими жизнями дают возможность изготовить вторую линию, — выдал приемлемую версию происходящего Фёдор Телятевский.

Командующий посмотрел на него с благодарностью.

Ещё оставались в бою наиболее способные, наиболее удачливые русские гусары и казаки, когда в толпу с преобладанием османов полетели ракеты. Это было крайне неустойчивое оружие, чья полезность могла быть только при очень массовом применении. И эта массовость была достигнута. Три сотни ракет были выпущены за пять минут, сильно проредив численность переправившегося на другой берег Днестра врага.

Юрий Дмитриевич Хворостинин не думал о том, что вот так можно было поступить и без непродуманной атаки русской конницы. На самом деле, если бы не вязкая почва, то конная атака была бы куда как результативнее и смогла бы решить все задачи, скинуть врага в Днестр. Но…

— Линейные полки прибыли? — спросил командующий.

— Так точно, — отвечали ему.

— Колоннами с примкнутыми штыками, после артподготовки и второго залпа ракет. Рейтары поддерживают на флангах, — отдавал приказы старший воевода.

Уже скоро десять коробочек отправились вперёд, по направлению всё прибывающего и прибывающего врага. Русские воины остановились в трёхстах пятидесяти шагах от ближайших противников и стали производить залпы по врагам. Даже мушкеты османов не доставали до линейных стрелков русской армии. При этом прицельной стрельбы с такой позиции не выходило и у русских. Только с десяток воинов работали рядом, но не в коробочках. Это были лучшие стрелки, которые выбивали, не без помощи своих оптических прицелов, османских офицеров.

Османское воинство несколько растерялось. Сложно воевать с противником, которому ты почти ничего не можешь сделать. В любых иных условиях сражения такой отчаянной атаки османов, что случилась чуть позже, быть не могло. Это, действительно, самоубийство, но с тем, чтобы убить хоть кого из русских воинов. Не менее двух тысяч конных османов ломанулись на русские порядки. Срочно, споро и слажено русские стрелки создали пять каре. В этот момент они почти не стреляли по приближавшимся вражеским конным. А вслед конным бежали уже и янычары. Русские каре стали пятиться назад, ближе к защитной линии. Конную османскую лавину русские каре почти полностью смели, а вот бегущих следом янычар не останавливали русские пули. Нет, если стрелки попадали в османского воина, он неизменно либо умирал, либо получал ранение, не способствующее его прыти, но янычар было очень много. Тут же не только янычары были, уже все переправившиеся враги хлынули на русские позиции.

Трупы, трупы, кровь, стоны, крики и небывалая скорость стрельбы русских воинов. Линейные стрелки уже отошли за русские укрытия, потеряв безвозвратно два из пяти каре, но османские воины не останавливались, они уже умирали у русских оборонительных линий.

— Бах-ба-бах! — прозвучала серия взрывов в трёхстах шагах от первой линии русской обороны.

Заложенные фугасы позволили несколько дезориентировать противника, перестрелять замешкавшихся янычар и других вражеских воинов. Но накатывала новая волна, не меньше, чем предыдущая.

— Господи Исусе во Христе! — перекрестился один из командиров штаба Юрия Дмитриевича Хворостинина.

Картина действительно выглядела, как сказали бы в будущем, апокалиптично. Тысячи трупов, тысячи раненых людей, всё пространство было в телах. Конница тут никакая уже не пройдёт. Это видели и понимали османы, которые оставляли своих лошадей, хватали копьё, ятаган, пистолет и бежали на русские укрытия, стараясь лавировать между погибшими и ранеными. И они шли. Люди, лишённые командования, лишённые повелителя, столицы и, может быть, своей страны, решили умирать.

— Готовить вторую линию к контрудару, — приказал Юрий Дмитриевич Хворостинин.

Командующий видел, что сейчас остановить поток османов ему не под силу. Сколько тут врага? Сто тысяч? Больше? Во второй армии сорок тысяч воинов, которые только собираются в единый кулак в месте боя.

— Вестовой от главнокомандующего! — прокричал всадник, прибывший одвуконь.

— Ну же, помогите ему! — потребовал старший воевода, когда вестовой, явно обессиленный, спрыгнул с коня, но не удержался на ногах и упал.

Приказ звучал коротко, но ёмко.

— До 15 часов, — зачитал приказ Хворостинин и сразу же потребовал. — Время!

— 14:26, командующий, — сообщили старшему воеводе.

— Отход ко второй линии. Отставить контрудар. Всеми силами, с опорой на пушки, держаться. Остаткам конницы действовать на боках врага, — отдал приказы Юрий Дмитриевич Хворостинин.

Всё, от него теперь мало что зависит. Если в сообщении от Скопина-Шуйского указано чёткое время, значит помощь в пути, и она рассчитана прибыть именно к пятнадцати часам. Можно было бы указать ещё, где именно будет удар. Более всего напрашивался вариант, когда части Первой русской Днестровской армии придут на позиции Второй армии. Но Михаил Васильевич Скопин-Шуйский отличался некоторым неординарным взглядом на сражение. Он может поступить и нелинейно.

Летели ракеты, на разрыв стволов, благо они были прочными и перепроверенными, били пушки. Враг продолжал накатывать, его становилось всё больше, причём пока идущих на штурм более, чем тех, кого уже упокоили, но обстоятельства складывались так, что уже скоро преимущество в численности отойдёт к трупам и раненым. Дважды османы прорывались на брустверы, но их отбивали штыковыми атаками стрелки.

И тут послышались звуки пушечных выстрелов. Далеко, за рекой, на противоположном берегу. Время было ровно пятнадцать часов пополудни. Прибыл Скопин-Шуйский, но большая часть его войска зашла османам в тыл, переправившись на другой берег, и сейчас войска Ромодановского громят остатки врага там. Но прибыло и подкрепление к Хворостинину. Пять казачьих полков, три кирасирских, два гусарских. А ещё две тысячи башкир.

Началось избиение остатков турецкого войска. Были те воины Османской империи, которые подымали руки, стремились в плен. Но ожесточение боя оказалось таково, что сейчас никто никого в плен брать не собирался.

Сложно вспомнить хоть какую битву в истории до того, где с двух сторон было убито и ранено более ста тысяч воинов. Восемьдесят две тысячи османских бойцов нашли свою смерть на берегах Днестра. Огромные обозы достались русским. Много награбили османы в Польше и не успели увезти… Хотя куда они теперь могут везти награбленное?

Царьград русский, маниоты при поддержке Ордена Христианской милиции освобождают полуостров Пелопоннес, болгары, сербы, албанцы, получая поддержку от русских, как и вооружаясь турецким оружием, за которое расплачиваются продовольствием, громят дезориентированные турецкие гарнизоны. Все властители Валахии, Молдавии, Трансильвании устремляются в Царьград, чтобы выказать свою любовь и преданность русским хозяевам.

Османская империя стонала. Сложно, когда происходит обратная трансформация, когда империя опять превращается в маленький бейлик с центром в Бурсе. Среди тех оманских городов, которые подверглись ударам, устоял лишь Карс, который не смогли взять с наскока русско-персидские войска и сейчас обкладывали крепость по всем правилам войны.