Война

С Хромушей было не так. Как только он появлялся в магазине с Гредель, им тут же несли всё самое броское и дорогое, а он покупал не глядя, щедро раздавая купюры.

Казимир, в отличие от Хромуши, не пытался никого впечатлить своим богатством. Он демонстрировал вкус, а не власть и деньги.

– Тебе бы с Ческо работой поменяться, – пошутила Сула.

– Неплохо бы. Но у меня не то образование.

– Мамочка в куклы запрещала играть? – сказал Жюльен. Он тихо сидел в кресле в углу, стараясь не вмешиваться. Снисходительно улыбаясь, потягивал бренди, предложенное хозяйкой.

– Я проголодался, – не выдержал он через полтора часа.

Казимиру реплика не понравилась, но он пожал плечами и, пробежав взглядом горы нарядов, выбрал что купить. Жюльен поднялся, поставил стакан и приказал продавщице:

– Вон ту стопку. Целиком.

Вероника завизжала от радости и бросилась ему на шею.

– И вот это. – Казимир добавил к покупкам жилет. Потом вытащил из другой стопки вышитый жакет и протянул его Суле: – Нравится? Будешь носить?

– По-моему, тебе стоит выбрать из этой кучи что-нибудь одно, и этого хватит.

Его темные глаза вспыхнули, в рокочущем голосе послышалась злость:

– Отказываешься от моих подарков?

Сула знала, что Вероника смотрит на нее как на сумасшедшую.

– Я приму подарок. Просто мы слишком мало знакомы, чтобы ты дарил мне целый гардероб.

Она видела, что Казимир кипит, но тот быстро успокоился и решил обратить всё в шутку.

– Ну что ж, – напряженно улыбнулся он, опять посмотрел на отобранное и вытащил черный бархатный костюм с атласной лентой и серебряными бусинками на лацканах пиджака и лампасах свободных брюк.

– Пойдет? – спросил он.

– Очень красиво. Спасибо.

Сула заметила, что там были вещи и подороже, и мысленно поставила Казимиру еще один плюс. Он ценит ее и не пытается купить дорогой ерундой.

– Сегодня наденешь? – Он засомневался и спросил Ческо: – Его ведь не надо подгонять по фигуре?

– Нет, сэр.

Ее ничего не выражающее бледное лицо с вечно распахнутыми глазами не изменилось, как будто она только что не потеряла прибыль в несколько сотен зенитов.

– С удовольствием надену, – сказала Сула. Она взяла костюм с собой в примерочную, переоделась и посмотрела в старомодные зеркала. Пожалуй, это лучшая вещь в магазине.

Ее старую одежду упаковали, а когда она вышла, в глазах Жюльена читался восторг. Казимир был сдержаннее.

– Повернись, – покрутил он пальцем.

Она сделала пируэт, и он кивнул, скорее себе, чем ей.

– Тебе идет.

– Теперь-то мы можем поесть? – спросил Жюльен.

Снаружи в наступивших сумерках бледно-зеленой громадой нависал мраморный Вечный Покой. От улиц веяло жаром, как от разгоряченного бегом атлета.

Они ужинали в кафе, сверкающем яркой красно-белой и хромовой отделкой. Было шумно и многолюдно, словно все вдруг решили в последний раз наесться до отвала. Их кавалеры хорошо проводили время, болтали и смеялись, но Сула заметила, что время от времени Казимир бросает оценивающий взгляд на ее наряд, будто одобряя свой выбор.

Он определенно восхищался тем, как она выглядит в его подарке.

Они прошли в столь же переполненный бар. Там играла живая музыка и танцевали. Тогда ночью Казимир был достаточно серьезен, но сейчас его переполняло веселье и он откровенно резвился, выписывая с Сулой невероятные па. В первый вечер он упивался своей силой и контролем ситуации, но теперь он словно хотел, чтобы вся столица развлекалась вместе с ним.

"В тот раз я для него была одной из многих. Сегодня всё по-другому", – подумала Сула.

***

Из бара ушли глубоко за полночь. На улице, освещенной лишь звездами, темнели две странные гигантские фигуры. Скрипнула кожа. Сула уловила запах какого-то животного.

Казимир улыбнулся:

– Отлично. Забирайся.

И сам тут же уселся во что-то квадратное, словно парящее над землей. Опять послышался скрип и шорох, запах усилился. Из темноты вынырнула бледная рука.

– Смелее!

Она сжала протянутую руку, позволяя Казимиру втащить себя внутрь. Ступенька, бортик, сиденье. Она устроилась рядом с ним и только потом с удивлением поняла, что это.

– Коляска с пайкарой?

– Точно. – Он рассмеялся. – Наняли на вечер. Поехали, – крикнул он, стукнув по кожаному облучку.

Возница свистнул, хлопнул поводьями, и повозка тронулась. Ее тянула пайкара, огромная бескрылая птица, неразумный хищный родственник лайонов, один из которых как раз управлял ей. Экипаж стоял на двух больших серебристых колесах, покрытых резным орнаментом, а кузов из кожи особой выделки украшали яркие металлические пластинки с вензелем владельца. Путь освещали висящие по бокам фонари, которые включились, как только началась поездка.

Они спустились с Малой Горы. Мимо проплывали кварталы Нижнего города. Сула прижалась к Казимиру. Темные здания высились над ними, как утесы. Эхо повторяло тяжелую поступь и громкое дыхание пайкары. Дороги были пусты, лишь, держась на небольшом расстоянии, вслед ехал персиковый лимузин с телохранителями. Фары не горели, потому что огромные глаза шофера-торминела и так отлично видели путь.

– Это законно? – спросила Сула.

– Конечно, нет. – В свете звезд сверкнула белозубая улыбка Казимира. – Этим экипажам запрещено выезжать из парков.

– Не боишься полиции?

Он заулыбался еще шире.

– Полиция пыхтит, работая над миллионами заявлений на карточки. Весь следующий месяц хозяйничаем на улицах мы.

Звонко засмеялась Вероника. Сула услышала топот еще пары лап, и рядом появился грозный зубастый клюв пайкары, везущей Жюльена с подружкой.

– Ставлю сотню, что мы домчимся до Лекарской улицы первыми! – крикнул он, пьяно взмахнув руками.

Сула почувствовала, как напрягся Казимир, когда лицо Жюльена скрылось в темноте впереди. Он приказал вознице ехать быстрее, и тот хлестнул вожжами, понукая птицу. Повозка скрипнула, наращивая скорость.

Спереди послышался подзадоривающий смех Вероники. Казимир наклонился и прорычал:

– Быстрее!

Сулу охватило предчувствие опасности.

В нескольких окнах офисных зданий был свет: там шла уборка. Одинокий уличный фонарь выхватил из тьмы двух о чем-то спорящих торминелов в коричневой форме чиновников. Они мгновенно замолкли, уставившись огромными глазами на пронесшиеся экипажи.

Фонари Жюльена были всё ближе.

– Быстрее! – глухо смеясь, закричал Казимир и повернулся к Суле. Она тоже не сдержала улыбку.