Шрифт:
ВОЙНА.
Третья книга серии "И осень бывает в белом".
ЧАСТЬ I
ПРОТИВОСТОЯНИЕ.
Вы безнадёжно правы.
ТЮМЕНСКИЕ БЕСЫ.
Тюменский воевода смотрел, как февральский вечер кидает в окно его кабинета хлопья мокрого снега. Смотрел и грустил. Грустил потому, что не любил конфликты, а они
– В чём же непотребства, отче?
– спрашивал Казанцев.
– Девицы танцуют на помосте, а господа на них пялятся, как одержимые, - отвечал батюшка.
– Мысли бесовские разжигают эти танцы. И девицы все не крещённые.
– Так окрести их. В чём трудность-то?
– Как же я их окрещу? Им поститься несколько дней нужно, молитвы читать, готовится к обряду крещения. А они вместо этого пляски бесовские каждый вечер устраивают.
– Батюшка, да что в танцах бесовского? Или балы, которые я устраиваю в своём доме, тоже к непотребствам причислишь?
– воевода начинал злиться, хотя очень не любил этого делать.
Батюшка на некоторое время растерялся от такой постановки вопроса, но быстро взял себя в руки.
– Ты, Алексей Петрович, не сравнивай балаганные пляски и господские развлечения. На балы все с супружницами приходят и танцуют чинно, соблюдая приличия.
– А в ресторане что - голыми танцуют?
– воеводе разговор начинал надоедать.
– Свят! Свят! Свят!
– стал креститься священник.
– Что же ты такое говоришь, Алексей Петрович? Не хватало нам ещё этого непотребства.
– Чего же ты тогда тут воду баламутишь? Люди после трудового дня идут туда, кушают, отдыхают, слушают музыку и любуются танцами. В чём непотребства?
– Эх!
– горестно воскликнул священник, - не видишь ты, воевода, что "Космос" этот - рассадник бесовщины и ереси. Призываю тебя, поговори с Лапиным, направь его на путь истинный. Пусть прекратит свою вакханалию, а то быть беде! Попомни мои слова, Алексей Петрович!
После этой эмоциональной тирады батюшка встал и покинул кабинет, оставив тюменского воеводу с невесёлыми мыслями.
Прежний настоятель, с которым Лапин находил общий язык и даже вёл кое-какие дела, скончался. А новый оказался яростным фанатиком, помешанным на религиозных догмах, не желающий видеть окружающую действительность. "Придётся ехать к Агееву, - подумал Казанцев, отходя от окна, - нужно как-то решать эту проблему".
Тюменский городничий встречал воеводу в просторной прихожей своего нового каменного трёхэтажного дома, в который он переехал жить четыре месяца назад, в октябре 1784 года.
– Что привело тебя, Алексей Петрович, в моё скромное жилище?
– улыбнулся Агеев, протягивая Казанцеву руку для пожатия.
– Поговорить надо, - невесело ответил гость, пожимая потянутую руку.
– Митрофан, - обратился городничий к слуге, - прими у господина воеводы шубу.
– А мы пойдём ко мне в кабинет. Принесёшь нам туда чай.
– Слушаюсь, Ваше Сиятельство, - поклонился Митрофан и, забрав шубу и шапку у воеводы, удалился.
Поднявшись
по широкой лестнице на третий этаж и войдя в кабинет Агеева, друзья расположились в удобных креслах, между которыми стоял небольшой журнальный столик.– Ну, рассказывай, что стряслось?
– внимательно глядя на Казанцева спросил городничий.
– Проблема у нас, - грустно усмехнулся воевода.
– У этой проблемы есть имя, или это обобщённое понятие?
В этот момент в дверь постучали.
– Войдите, - разрешил Агеев.
В комнату с подносом вошёл Митрофан. На подносе расположились две чашки с блюдцами, большой чайник, заварник, а так же пара маленьких ложечек и сахар. Поставив всё это на стол, он аккуратно разлил чай в красивые фарфоровые чашки и по кивку Агеева бесшумно удалился. Дождавшись, когда за слугой закроется дверь, Казанцев сказал:
– Эта проблема - отец Феофан, новый настоятель храма.
И Агеев услышал рассказ о претензиях местного батюшки к ресторану "Космос" в целом, и к купцу первой гильдии Лапину в частности.
– И что, Иван не смог договориться с этим религиозным ревнителем?
– спросил Агеев, отхлёбывая горячий чай из своей чашки.
– Пытался... Только священник все подношения принимает как само собой разумеющееся. Он даже мысли не допускает, что за это что-то кому-то должен.
– То есть - дурак?
– усмехнулся Агеев.
– Мало того, что дурак, так ещё и фанатик.
– Да, уж. Такой может настроить местную паству против Лапина. А какой-нибудь доброхот послушает его речи, да и подожжёт ресторан или гостиницу.
– Вот и я этого боюсь.
– Хорошо, - подумав некоторое время, сказал Марсель Каримович, - ты езжай домой и не о чём не беспокойся. А я навещу нашего купца и переговорю с ним.
Проводив Казанцева, Агеев поднялся в комнату своей жены. Супруга нянчилась с годовалыми двойняшками Софьей и Александром. Дети сидели на мягком ковре, который покрывал пол её комнаты, и собирали разноцветные деревянные пирамидки.
– Ну, как успехи у наших ангелочков?
– спросил Марсель, с любовью глядя на жену и детей.
– Кто быстрее собирает пирамидку, они или ты?
– Кончено я!
– улыбнулась жена нехитрой шутке мужа.
– Раз, Мария Владимировна, вы у меня такая умница, то приглашаю вас этим вечером посетить ресторан "Космос". В городе все хвалят блюда, приготовленные их поваром и музыку, которая, как говорят, очень приятна для слуха.
– Ах, Марсель!
– обрадовалась молодая женщина, - я так давно мечтала туда сходить. А, правда, что там не только музицируют, но ещё поют и танцуют?
– А вот мы сами туда сходим и всё увидим, - ответил, улыбаясь, Агеев.
– Думаю, тебе часа хватит, чтобы собраться?
– Я постараюсь, дорогой.
Передав детей нянечкам, Марина Владимировна переключила всё своё внимание на гардероб. Через два часа она вместе с мужем садилась в карету и выглядела слегка расстроенной. Наверное, из-за того, что ей не хватило времени, чтобы полностью привести себя в надлежащий вид.
Увидев в окно карету барона, Лапин подозвал своего управляющего и приказал: