Война

Оказывается за время моего сна мы благополучно дошли до Циндао, не встретив ожидавшихся блокирующих японских кораблей. На рейде действительно обнаружились два наших парохода "Илим" и "Мста", капитаны которых уже пребывали в панике и готовились к неизбежному, с их точки зрения, интернированию. Уже несколько раз заходил японский дестроер, это истребитель на английский манер, и требовал от начальства порта либо выгнать, либо интернировать оба судна. Причём "Илим" успел заскочить на рейд Циндао поздно вечером двадцать шестого января, как раз перед самым началом японцами боевых действий, и даже видели японский истребитель на подходе. Со слов капитанов выяснилось, что в море они видели два японских корабля, но в порт заходил один и тот же. Николай посетил Оскара фон Труппеля, с которым продуктивно пообщался. Продуктивно, это потому, что Николай уходя испытывал радость и глубокое удовлетворение результатами встречи. А вот о чём они общались, для меня осталось зашифрованным гортанным немецким, задушевных посиделок за накрытым к позднему ужину столом. Придётся Николая позже пытать о подробностях. Вот как так получается, что человек думает на двух языках и даже для себя не нуждается в переводе. Очень тёмная штука, наш человеческий мозг, не говоря уже о том, что я тут где-то в нём сижу и даже временами выпендриваюсь…

Известие о том, что мы пришли их забрать и сопроводить под нашей охраной в Артур капитаны пароходов встретили искренней бурной радостью, и уговаривать их поторопиться с выходом не потребовалось. Так же им было разъяснено, что нам нужно до рассвета прибыть в точку рандеву у мыса Шантунг. Это мы с Васильевым и Артеньевым долго судили и прикидывали, что и дало такой результат. Конечно у самого мыса, словно палец торчащего в Печелийский пролив, мы рискуем встретить японский флот, если тот пожелает срезать угол и пройти вблизи мыса, но по здравому рассуждению, стоит нам пройти немного на запад вдоль побережья не приближаясь к английским владениям в Вей-Ха-Вее, мы покинем зону возможных интересов японцев, в отличие от северного маршрута вдоль другого побережья, не говоря о том, что он намного длиннее, а это само увеличивает риски. И даже если наш караван встретит какой-нибудь английский трамп, нам с "Новиком" нужно будет отойти к горизонту и никакого криминала за встречей не последует, едва ли на расстоянии торгаши сумеют идентифицировать японские суда и удивятся Андреевским флагам на них. А дальше поворот на север и выход к Артуру с южного направления, то есть задача решена. Ведь, интересы японцев сосредоточены в точках у островов Элиот, у острова Роунд, у Чемульпо и вокруг островов Цусима и корейских Мозанпо и Пусана. Вот эти отправные пункты и подвигли нас к выбору такой точки рандеву. И в этих условиях обязательным для нас является, не дать уйти дежурящему у Циндао японскому патрулю.

К двум часам ночи пароходы стали вытягиваться на выход, когда с ходовыми огнями на нас выскочили японский истребитель и миноносец. Так как мы уже вышли из пределов территориальных вод кайзеровского владения, то огонь открыли без заминок, наши артиллеристы отстрелялись на отлично, истребителю снесли все надстройки первым залпом, а миноносец утопили вторым или третьим попаданием. В ответ в нашу сторону они успели сделать всего пару выстрелов, которые даже отклонять не пришлось. Потом спустили шлюпки и подняли из воды девять японских моряков, ещё пятнадцать обалдевших живых с одним офицером обнаружили на взятом на буксир истребителе. По-хорошему это был уже не истребитель, а его корпус с машинами и подпалубными отсеками. Японцы сопротивления не оказали и были заперты в каютах, начавшийся было пожар быстро погасили, как и топки в машине. "Илим", как более шустрый ходок, взял японца на буксир, и наш караван практически без огней со скоростью десять узлов почапал к месту встречи.

До прихода в Циндао этот электровеник под названием Николай успел пару раз обойти весь корабль. Узнать у сигнальщиков, что если бы они были у себя в "гнезде", то, скорее всего никто бы не выжил, потому, как японский снаряд пробил стенку и внутри всё исхлёстано осколками. И один трёхдюймовый снаряд пробил вторую трубу, а я его не заметила, вот так. На закате Николай построил экипаж, сообщил о ближайших планах и поблагодарил за проведённый в Чемульпо бой, отметил отличившихся! А Отец Пафнутий отслужил на юте благодарственный молебен. Боцман принёс целую горсть выковырянных их палубы и надстроек осколков. Даже не верится, что эти уже местами порыжевшие от ржавчины и окалины кусочки иззубренного железа были такими смертоносными совсем недавно. Осталось только понять, что теперь с ними делать, не в металлолом же сдавать, хихикнулось мне.

Все уже, кажется, стали привыкать к проплешинам на палубе, от затёртых попаданий осколков и уже не лезли в глаза места, подкрашенные от содранной краски и клёпки свежих заплат на стенке гнезда сигнальщиков и трубе. Пусть это не очень красиво, но это живая история боевого корабля, как заплатки на крыле самолёта или заштопанная стираная выгоревшая на солнце гимнастёрка.

Под эти расслабленные предутренние размышления, когда под теменем лениво ворочаются мысли, лениво отгоняющие насущные позывы мочевого пузыря, ведь лень вставать, шевелиться, это такой классный кусочек суток, когда время словно тоже дремлет, а муха кажется должна перелетая из угла в угол не промелькнуть стремительно, а часами ползти в сгустившейся патоке вставших минут… Но реальность в лице нашего Нельсона просквозила в каюту и толкая в плечо тихонько:

— Ваш Вскобродь!… Господин капитан!…

Клёпа недовольно заворочалась, иногда, как сегодня она спит на подушке, словно печкой грея своим горячим брюшком поредевшую шевелюру Николая. Тут же буквально в паре сантиметров уже мокрый нос Дуси пыхтит прямо в лицо, так, что вопрос подъёма решён за нас бесповоротно.

В рубке встречает и докладывает Левицкий, рядом у карт уже колдует своими линейками и транспортирами Евгений Васильевич, косится от штурвала вахтенный рулевой квартирмейстер, из желудка разливает по организму благость съеденный завтрак. Словом, всё просто прекрасно, караван не растерялся в темноте, дважды бегали, показалось, что что-то в темноте мелькнуло, что не подтвердилось. До рассвета больше часа, мы уже на подходе к точке рандеву. Час назад прояснилось, штурману удалось провести обсервацию, невязка вышла минимальная. Через десяток минут можно попробовать давать сигналы на опознание, хотя пришли на сорок минут раньше, но может и они уже пришли… Ещё полчаса в ожидании с подачей сигнала фонарём с синим фильтром каждые десять минут. И я не чувствую никого живого в округе, ночь тёмная, Клёпу поднимать никакого резона, и они с Дусей дрыхнут в каюте наверняка в командирской кровати. Наконец, что-то почувствовала справа по курсу, скоро и сигнальщик доложил, что видит сигналы оттуда. Мы благополучно опознались и двинулись огибая скрытый предутренней мглой мыс пока на запад, чуть дальше будем забирать севернее, чтобы оставить за горизонтом английские владения и не доходя траверза Чифу повернуть на север к Артуру. По прикидкам идти нам весь день и к полуночи можем выйти к нашему рейду. Вот только стоит ли подходить ночью? Несколько часов ничего не изменят и есть смысл отстояться не доходя до Вей-Ха-Вея часов пять и только после этого идти дальше, ещё и отклониться ближе к островам Мяо-Дао (это же суметь придумать такое название), чтобы точно не попасть в оперативную зону действий лёгких крейсеров японцев, которые, впрочем, именно у этих островов могут сами отстаиваться.

Практически сразу после опознания и встречи на борт поднялся Сергей Николаевич. Он рассказал, что почти сразу после нашего ухода, Беляев на "Акаси" пригнал ещё японских пароходов, на двух из которых оказались войска и с одного открыли огонь, с "Акаси" его сумели сразу торпедировать одной торпедой из двух, и после этого японцы стали шёлковыми. Тут же снялся и быстро ушёл "Паскаль", с ним ушёл американский пароход, который пришёл на рейд ещё двадцать третьего и пароход "Сафиро", которым решили препятствий не чинить. "Тэлбот" после нашего ухода постоянно посылал запросы, но наши их игнорировали, а когда на вершине отлива "Чиода" отстрелялась тремя торпедами по обнажившемуся корпусу "Варяга" разворотив его в безобразные обломки и стали вытягивать к месту его затопления другие пароходы, англичанин снялся с якоря и покинул рейд. Когда топили пароходы, артиллеристы стрелять ещё не приноровились, по их просьбе подошли поближе, и когда в кабельтове рванул пароход с боеприпасами, подумали, что "Чиода" от такого удара затонет, но повезло, только оглохли все.

Остальные пароходы расстреливали с трёх кабельтовых и никто не возражал. К концу уже приноровились стрелять, так, что топили быстро, весело и с огоньком. Была высказана идея прихватить парочку призами, но потом решили не жадничать, а сильнее завалить подходы к порту. Два парохода затопили на мелком северном фарватере, так, что без судоподъёмных работ порт Чемульпо стал совершенно недосягаемым. Закончили уже перед закатом, на выходе столкнулись с ещё одним французским трампом, но не стали с ним связываться. Кстати, при отливе из воды видны обломки "Асамы" и, кажется, "Нанивы", так, что в этом месте судовождение тоже стало не простым. Дальше просто шли по счислению до места встречи, никого не встретили. Закончил сообщением, что уже передал все дела лейтенанту Беренсу, бывшему старшему вахтенному офицеру "Варяга", считает, что Евгений Андреевич, достаточно подготовленный и толковый офицер и с задачей перегона трофея справится, тем более, что вся команда с "Варяга" его хорошо знает и он пользуется заслуженным уважением. А вот старший офицер "Варяга" Степанов, как-то не внушил доверия. Вот только мы пытались придумать, как бы нам обратно нашего старшего офицера выцыганить, а он сам всё устроил и смотрит так просительно. Короче, Артеньев вернулся к своим обязанностям, чему Волков искренне обрадовался, и мы втроём начали решать навигационную задачу. Между делом успели вкратце обрисовать Сергею Николаевичу, что мы успели без него сделать, и что за пароходы дымят позади нас.

В ходе довольно бурных обсуждений, всё таки пришли к тому, что наше предложение раскритиковали, и решили идти экономичным ходом как планировали, а потом даже не отстояться, а просто сбросить ход до малого и снова набрать ход уже утром на подходах к Артуру. Дальше было просто и скучно, мы снова наматывали круги вокруг каравана, "Чиода" и "Акаси" встали по бокам опекаемых пароходов и болтающегося на буксире позади "Илима" истребителя, на котором приспособили какую-то палку и подняли на ней русский флаг. Даже не знаю, кто там хозяйничал, ведь после встречи, наших матросов мы оттуда сняли, и, кажется, туда высадились охотники с "Акаси", ведь за японцами надо присматривать, кормить, некоторым медицинскую помощь оказывать, до ветру выводить, да и осмотреть добычу тоже не помешает, вот там весь день кто-то и мелькал, а у флага в позе буддистского монаха бессменно сидел лысый или бритоголовый матрос с винтовкой, надо понимать караул, что-то было в этой картинке метафизическое… Между прочим, наши ни слова не понимающие по-японски и на английском матросы сумели выяснить, что истребитель называется или назывался "Сирануи" под командой капитана третьего ранга Нисио или Нисино, а миноносец номерной"? 65". Ох, снова рапорты переписывать, а может удастся где-нибудь аккуратно втиснуть строчку. Ещё в подарок принесли чуть обгоревший кормовой флаг с восходящим солнцем, а мичман Кляйнгард ходит хвастается японским кинжалом, кажется он называется "вакидзаси" или как-то похоже. Расстроен только Василий Иванович — наш боцман, что не смог пошукать на трофеях и ничего полезного для корабля из этой катавасии не извлёк. Через пять часов повернули на северо-запад, а к ночи увидели острова Мяо-Дао, и сбросили ход…

Мы как раз прошли траверз столицы английской колонии, до обеда оставалась куча времени и мы попросили Артеньева пригласить всех офицеров в капитанский салон, для серьёзного разговора. Всей вахте были отданы самые исчерпывающие приказы, и мы пошли к офицерам.

— Господа! Я собрал вас вот для чего: Мне не только хочется в очередной раз выразить вам своё удовольствие! Мне бы хотелось немного заглянуть в будущее. Мы все выбрали военную службу, и желать наград и чинов для нас правильно, и ничего в этом предосудительного нет. И вы не хуже меня знаете и наверняка уже обсуждали, что только одна практически отражённая ночная атака японских миноносцев с потоплением семерых из десяти уже укладывается в статут такого ордена, как Святой Георгий четвёртой степени. Что же говорить про атаку и потопление двух новых японских броненосцев, один из которых флагманский. В этом же ряду потопление почти всей эскадры адмирала Уриу, с практически пленением его самого, и взятие трофеями двух полностью исправных японских крейсеров, не касаясь блокирования порта от высадки японского десанта и спасение семи сотен русских моряков. Можете к этому добавить практически освобождение двух русских пароходов в Циндао, с потоплением японского миноносца и захватом корпуса японского дестроера, последние пункты ещё и довести до Артура надо, но я верю в нашу удачу. Если сложить всё, что мы с вами успели за эти дни наворотить, то это не только ордена, это ещё и звания. И можете не сомневаться, я буду ходатайствовать со всем пылом и настойчивостью. Но тут есть ещё один аспект, как только вас поднимут в чинах, то встанет вопрос о переводе вас согласно полученному званию, то есть, чтобы расти дальше. И это вроде как правильно! И замечу, что это будет касаться не только вас, но и меня самого. Вот только я скорее откажусь от нового звания, чем отдам кому-то наш "Новик". Вы же не можете не понимать или не чувствовать, что это особенный корабль, в который мы все вложили кусочек своей души, сил, умений и может именно поэтому тот корабль, на котором мы сейчас находимся, очень мало похож на то, что сделали на верфи Шихау замечательные немецкие корабелы. Одно то, что немцы на сдаточных испытаниях так и не смогли выжать из до предела облегчённого крейсера обещанные по проекту двадцать пять узлов, а устраивать шестичасовой прогон на полном ходу вообще не рискнули и наверно кому-то очень хорошо заплатили, чтобы этот пункт приёмных процедур забыли. А вот мы вчера по пути в Циндао без малого восемь часов шли полным ходом! Евгений Васильевич! Какая у нас средняя скорость получилась?

— Господа! Средняя вышла тридцать пять и восемь, а временами фиксировали тридцать семь и две десятые узла. Это я ещё прошу учесть, что ветер был в скулу, то есть можно считать встречный со скоростью больше двадцати узлов, так, что без ветра или при попутном ветре могу предположить все тридцать восемь узлов. А механики уверяют, что у них ещё запасец остался. Поэтому смело могу утверждать, что на Земном шаре сейчас нет ни одного корабля быстрее нашего "Новика".

— Вот так! Господа! А ещё вы сами знаете, что мы добились экономичности больше чем на треть, и дальность хода у нас выросла за счёт скорости и экономичности почти в два раза. И торпеды у нас ходят в два раза быстрее и дальше, сами же смеялись над "мочой Эссена", думаете не знаю? Да, Бог с вами, правда смешно, но ведь получилось! Мы, с какого расстояния в "Ниитаку" стреляли? А в "Наниву" и "Такачихо"? В первых двух с семи и восьми кабельтовых, а "Такачихо" шла позади флагмана почти в двух кабельтовых, выходит, что наша торпеда прошла почти милю с максимальной скоростью. Таких торпед больше нет нигде! В общем, это всё железо, хоть и классное, но не более. Но на нашем корабле лучшие канониры, лучшие минёры, лучшие сигнальщики и рулевые, лучшие механики, даже палубная команда и кочегары у нас не чета другим! А доктор и батюшка у нас разве есть ещё у кого такие?! Через два дня у нас в лазарете ни одного раненого не осталось, мой одноглазый вестовой уже вахты стоит, а Сергей Николаевич уже по трапам скачет, как молодой джейран! Понимаете, о чём я хочу вас попросить?! — Николай выдержал паузу, обвёл всех долгим пристальным взглядом, всем и так стало понятно, к чему пришёл разговор. — Я очень прошу вас всех и каждого хорошо подумать и до конца этой войны остаться на корабле вместе со мной. По моим прикидкам, эта война не должна сильно затянуться. Мы уже нанесли весьма чувствительный удар по японскому флоту, они потеряли треть своих лучших броненосцев линии, они потеряли один из своих флотов, пусть не самый мощный и сильный, но мы ведь ещё в строю и не собираемся останавливаться. А скоро приедет Степан Осипович и это великое сидение адмирала Старка в Артуре, я уверен, закончится. Не поверю, что Макаров станет выжидать, а не начнёт наносить разящие удары по самым уязвимым местам японцев. Так, что вопрос упрётся в сухопутных вояк, если и они не подведут, то к середине лета максимум, Микадо запросит мира. Только бы не как в турецкую войну, когда наши переговорщики профукали все наши победы, но это уже не в нашей власти, наше дело служить и присягу исполнять, а политикой пусть Государь ведает. Так, что суть моей просьбы простая, на это время остаться с нашим кораблём. Если кто-то надумает согласиться на какое-нибудь заманчивое предложение, обещаю, что дам самые добрые и полностью заслуженные рекомендации, и никаких обид ни словом, ни жестом. Просто нам в нашей семье "Новика" будет его не хватать. Возьмём кого-нибудь со стороны, будем возиться, опекать, учить… Но ведь война и надо воевать. Мне кажется, что даже Клёпа с Дусей и коком Никифорычем внесли свою долю в наши победы, без любого из них уже всё могло стать иначе… И напоследок по этому вопросу! Огонь мы, можно считать, прошли и показали, что он нам не страшен! Воды в нашей морской жизни нам и так хватает! А вот ждут нас всех, господа, куда как более страшные "медные трубы"! А это испытание не все самые стойкие смогли выдержать! Постарайтесь и к этому подготовиться… — Никто ничего не говорил, все уже бывалые офицеры, и прекрасно понимают нашу правоту, и судя по эмоциональному фону уходить и правда никто не хочет, но ведь и предложения могут быть самые разные… Помолчав, Николай продолжил: