Войны некромантов

Руди не мог не заметить присутствие Павлиди, отравлявшее ему вечер. Тот сидел за два столика от него и вяло пережевывал белужье мясо в компании своей худосочной желтолицей жены. Ищейка сдержал свое слово. Имперский следователь и его люди начали неприкрыто следить за Рудольфом с того самого момента, как кандидат в губернаторы сошел с трапа самолета в столичном аэропорту. Смехотворная мера! Однако на человека, не контролирующего «психо», это действовало безотказно. Руди чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Кроме того, давление на него постепенно нарастало.

– ...Неделя? Это слишком мало, – сказал Рудольф, пожирая глазами невероятно гладкую кожу Тины.

Девушка, приставленная к нему специально для того, чтобы помочь ему разобраться в некоторых сторонах столичной жизни, поощрительно улыбнулась.

– Но ваш случай – особенный. Признаться, мы никогда не сталкивались со столь странными обстоятельствами наследования...

– Он имеет все права, но не владеет основным инструментом, не так ли? – вмешался Габер. Шеф охраны мрачно уставился на темнеющий ландшафт за окном. Будущее Карла было неопределенным.

– Ты много себе позволяешь, – заметил Рудольф и опять повернулся к Тине. – Значит, вы думаете, что мне придется задержаться?

– Решение примет специальная комиссия. Вам придется пройти собеседование, экспертизу, может быть, кое-какие тесты...

– Собеседование! Подумать только!.. А император? Когда меня примет император?

Тина широко открыла глаза, пораженная его невежеством.

– Но император никого не принимает, – она понизила голос. – Более того, его давно уже никто не видел.

– Никто не видел?!

– Тише, тише, господин Хаммерштайн! Об этом не принято говорить вслух. Его Императорское Величество вот уже около пятнадцати лет, как уединился в Храме Восьмого Неба. Это бывший монастырь, там, на окраине города, – она взмахнула узкой изящной кистью в неопределенном направлении.

«Похоже, этому парню не очень-то повезло,» – подумал Руди и изобразил живейшую заинтересованность.

– Но тогда каким образом император...

– Управляет, вы хотите сказать? Мне нелегко это объяснить... Вам говорит что-нибудь термин «сверхсознательное»? Император непосредственно связан с информационным поясом планеты. Связь постоянная и поддерживается даже во сне. Сообщения поступают по альфа-сети или... транслируются ближайшим окружением...

Ее очаровательный ротик произносил все это так, словно она растолковывала дикарю азбучные истины.

– Хм, ближайшее окружение... Кого вы имеете в виду?

Тут Руди заметил, что Габер бросил на него взгляд, полный отвращения, чуть ли не гадливости. Как будто он заговорил за столом о чем-то непотребном.

Тина опустила глаза.

– Этот вопрос – вне моей компетенции.

– Другими словами, вы боитесь? – на правах юродивого он позволял себе задавать любые вопросы.

– Ради бога, тише!.. Это может быть кто угодно. Например, любой человек из сидящих здесь...

– Даже он? – Руди показал на Габера и захохотал. У него получилось неплохо, только он не был уверен в том, что кожа на лице приобрела нужный оттенок. Краем глаза он видел, что Павлиди уже разделался с рыбой и теперь скучает, поглядывая в сторону хора, тянувшего что-то заунывное.

– Почему бы вам не поговорить о чем-нибудь другом? – процедил Габер, которому стало ясно, что служить этому безумцу может только еще больший безумец. Парень рыл себе могилу быстрее, чем экскаватор. Все психоты, находившиеся в зале, «прислушивались» к их беседе с неослабевающим интересом. Больше всего Карлу хотелось оказаться сейчас где-нибудь подальше отсюда – в охотничьем домике, в глуши, – и чтобы вокруг не было ни единого человека.

Ему удалось вытащить Рудольфа из-за стола лишь после того, как тот прикончил пузатый графинчик водки с посильной помощью Тины. В результате девушка тоже нетвердо держалась на ногах. «Снимает стресс», – понял Габер. Ему тоже хотелось напиться, но он не мог позволить себе такой роскоши.

Его и так уже выворачивали наизнанку на изощренных и продолжительных допросах в столичной полиции, пытаясь установить все обстоятельства гибели графа и появления зомби. Габеру пришлось согласиться на сканирование памяти, хотя в данном случае испросить его согласия было со стороны следователей лишь данью вежливости.

Чтобы освободиться от всего этого, он должен был подать прошение об отставке, но хорошо понимал, что уволиться может только на тот свет. Осознание этого не добавляло светлых красок в палитру его ощущений. Габер почти не верил в то, что Рудольфа утвердят в должности губернатора, и потому считал свою карьеру оконченной.

...Втроем они выбрались на панель перед рестораном. Резко похолодало. Солнце село, и горы стали неразличимыми. На западном краю небосвода таяли последние изумрудные мазки. Там, где находились жилые кварталы столицы, разлилось море огней.

Руди и Тина были слишком пьяны, и за руль ее «форда» пришлось сесть Габеру. Он медленно покатил вниз, к гостинице. Не доехав до цели двух кварталов, по настоянию Руди они завалились в бар, в котором исполнялись тантрические танцы, и здесь Хаммерштайн попытался довести Тину до нужной кондиции. В конце концов, танцуя, обнимаясь и перешептываясь, они пришли к соглашению и договорились, что едут к ней.

Насколько Руди понял, жизнь в столице была не из легких. Ментальное напряжение было причиной хронической депрессии. Самочка откровенно скучала, и он собирался как следует развлечь ее. В тот момент, когда она согласилась, он понял, что имеет дело с еще одним человеком Павлиди. Впрочем, это совершенно не мешало ему действовать в соответствии с программой, которой он даже не осознавал.

У дверей бара он объявил Габеру, что тот может возвращаться в гостиницу один. К его удивлению, шеф охраны не возражал. Должно быть, просчитал, что от такого хозяина лучше держаться подальше. Особенно тогда, когда Хаммерштайн ходил по лезвию бритвы.

Рудольф поймал такси, чуть было не оказавшись под колесами, и смеющаяся парочка погрузилась в просторный салон, оставив Габера с ключами от «форда» в кармане. Тина назвала адрес вслух, из чего следовало, что, по крайней мере, водитель является техном.

В такси оказалось довольно уютно, темно, и пахло пивом. Через минуту Руди осознал, что различает запахи духов, помады и особый запах женщины... Жар вожделения, мягкие губы, податливое тело... К своему удивлению, он обнаружил, что ему не нужно имитировать страсть. Все чаще он замечал за собой неконтролируемые проявления инстинктов, но не понимал – хорошо ли это или плохо. То, что он считал возвращением в животное состояние, напоминало ему нечто забытое, мучительной занозой засевшее в подсознании...