Войны за Бога. Насилие в Библии

Это понимание поддерживали величайшие иудейские мыслители, а не только авторы определенных библейских текстов. Как написано в Мидраше Рабба, когда израильтяне вошли в обетованную землю, им надлежало выполнить три главные заповеди: уничтожить память об Амалеке, поставить над собой царя и построить Храм. На первом месте здесь стоит распоряжение об Амалеке [243] . Иудейские мудрецы, рассуждавшие об этих заповедях, сделали из них некоторые далеко идущие выводы. Мехилта, толкование на Книгу Исхода, делает ненависть к Амалеку вопросом космического масштаба. Там говорится: «Ни имя, ни престол [Бога] не завершены, пока не уничтожено семя Амалека». В XII веке н. э. Маймонид призывал евреев никогда не забывать о том, как Амалек напал на Израиля в пустыне: «Мы должны говорить об этом всегда и призывать людей воевать с ним и ненавидеть его так, чтобы ненависть к нему не ослабевала и не уменьшалась с течением времени». В схватке с Амалеком следует вести себя по цивилизованным правилам: сначала евреи предлагают Амалеку принять общечеловеческие законы, переданные Ною, и выплатить особую дань еврейскому народу, и тогда врагов можно оставить в живых. Но если они отвергнут это предложение, в будущем (Маймонид думает об этом вполне серьезно) начнется не духовная, а вполне реальная схватка Израиля с Амалеком [244] .

243

J. Rabbinowitz, ed., «Deuteronomy», in Freedman and Simon, eds., Midrash Rabbah, vol. 7, 111. Charlotte E. Fonrobert and Martin S. Jaffee, eds., The Cambridge Companion to the Talmud and Rabbinic Literature (New York: Cambridge Univ. Press, 2007).

244

Цитата из Мехилты по Moshe Sokolow, «What Is This Bleeting of Sheep in My Ears?» in Schiffman and Wolowelsky, eds., War and Peace in the Jewish Tradition, 149; Avi Sagi, «The Punishment of Amalek in Jewish Tradition», Harvard Theological Review 87, no. 3 (1994): 323–46. О Маймониде см. Hunter, «(De) Nominating Amalek», 103; Horowitz, Reckless Rites, 129–34.

Другие мудрецы использовали историю Агага, чтобы предупредить евреев: не будьте чересчур скрупулезными, исполняя прямые повеления Бога. Позднейшие поколения, говорили они, не должны быть «чрезмерно праведными». Некоторые комментаторы предупреждали, что излишняя нравственная мягкость может со временем породить великие проблемы. Рабби Шимон бен Лакиш говорил: «Кто проявляет милосердие там, где требуется быть жестоким, будет действовать жестоко там, где нужно милосердие» [245] . Если ты веришь в то, что Бог повелел тебе совершить акт насилия, здесь не место нравственным колебаниям, в подобной чрезвычайной ситуации сострадание было бы кощунственным непослушанием.

245

Eliav Shochetman, «He Who Is Compassionate to the Cruel Will Ultimately Become Cruel to the Compassionate», на сайте— 6.htm; A. Cohen, ed., «Ecclesiastes», in Freedman and Simon, eds., Midrash Rabbah, vol. 8, 199.

На протяжении многих веков еврейские мудрецы следили за тем, чтобы никто не сделал из таких текстов бесчеловечных выводов и не объявил какую-либо этническую группу носительницей вины, которая передается по наследству. Талмудические школяры приводили нескончаемые аргументы о том, что потомков Амалека нельзя терпеть, но им надо дать возможность принять иудаизм. Некоторые с этим не соглашались, другие же находили мощный контраргумент в предании о том, что потомки Амана начали изучать Тору! Каким бы однозначным ни был священный текст, верующие непременно рассматривают его через призму развитых представлений о религии и справедливости. Но, несмотря на существование этой достойной тенденции, мрачная концепция Амалека как смертельного врага часто всплывала на поверхность и окрашивала собой установки людей, занимающихся земными вещами.

Толкование истории об Амалеке

Но если Амалека следует ненавидеть из поколения в поколение, то на каких конкретных людей должна быть направлена эта ненависть? Прошло уже не менее двух тысячелетий с тех дней, когда какое-то особое племя или какой-то народ заклеймили этим названием. По меньшей мере со времен Римской империи Амалек был подвижным символом, который указывал на разных смертельных врагов евреев и особенно на те народы, которые реально пытались покорить или истребить евреев. Для еврейских учителей Амалек был зашифрованным указанием на Римскую империю, точно так же, как христиане той эпохи именовали Рим Вавилоном. В 1898 году главный раввин Палестины отказался прийти на встречу с посетившим это место германским кайзером, сославшись на предание о том, что немцы происходят от Амалека — и это было задолго до того, как немцы стали и на самом деле ревностными приверженцами антисемитизма [246] .

246

Feldman, «Remember Amalek!» 77–78. О визите кайзера см. David Golinkin, «Are Jews Still Commanded to Blot Out the Memory of Amalek?» на сайтеaspx? ID=27.

Позднейшие поколения евреев прилагали это имя к гонителям из числа христиан и, разумеется, к германским нацистам. Если они хотят нас уничтожить, говорили еврейские мыслители, значит, это Амалек. Когда суд Израиля приговорил к смертной казни организатора массовых убийств при холокосте Адольфа Эйхмана, он попросил о помиловании президента страны. В 1962 году президент Ицхак бен-Цви отклонил это прошение, процитировав в ответе слова Самуила, обращенные к царю Агагу: «Как твой меч делал других женщин бездетными, так и твоя мать пусть будет среди женщин бездетной». Эйхман, подобно другим амалекитянам до него, должен умереть [247] .

247

О деле Эйхмана см. «Amalek», на сайте http://www.statemaster.com/encyclopedia/Amalek

Амалек был и остается чем-то больше, чем просто кодовое слово или оскорбление. Поскольку оно указывает на сверхъестественное зло, по значению оно стало чем-то родственным тому, что христиане называют антихристом. В обоих случаях эти представления хотя бы отчасти опираются на Писание, но к ним обращаются то больше, то меньше, в зависимости от эпохи и места. Для большинства верующих в большинстве стран эти представления были маловажными или ничего не значили, но с наступлением трудного периода или кризиса все вспоминали об Амалеке или антихристе, а эти именования указывали на апокалиптическую последнюю космическую битву. Оба эти образа напоминали верующим о значении страданий в замысле Бога о мире и о том, что в итоге Бог вмешается и оправдает своих людей. Эти мысли давали верным силу сопротивляться угнетателям, если нужно — с оружием в руках. Однако, когда врагу приписывают сверхъестественное зло, это может иметь ужасающие последствия при возникновении реального вооруженного конфликта. Если вы сражаетесь в буквальном смысле с дьяволом, вам не нужно проявлять к нему человечность.

Новый Израиль

В современную эпоху большинство евреев не думает об Амалеке — во всяком случае до тех пор, пока гонения остаются далекой от жизни реальностью. Существует также заметная тенденция понимать Амалека в духовном смысле, не как народ, но как злые наклонности, которые будут продолжать существование до мессианской эпохи и времени искупления. В США, например, такого толкования придерживается большинство неортодоксальных иудеев, хотя среди рядовых неискушенных верующих мало кто вообще изучал соответствующие библейские тексты.

Однако тема Амалека снова стала популярной среди части иудеев в ХХ веке, поскольку еврейский народ пережил серию радикальных изменений, включая катастрофы: холокост, искоренение еврейских общин Восточной Европы и Ближнего Востока, а также бурные события, окружавшие рождение государства Израиль. Первоначально сионизм был секулярным движением, где многочисленные приверженцы социализма сосуществовали — иногда не без напряжения — с более решительными религиозными активистами. Со временем количество и влияние последних возросли, и их представления о сверхъестественном стали мощным фактором, придающим форму политике государства. Впервые после многих столетий религиозные радикалы получили государство, в котором у них была реальная возможность превратить свои представления в государственную политику.

Одним из самых влиятельных деятелей для ортодоксальных иудеев современной эпохи был раввин Авраам Ицхак Кук (1865–1935), ставший первым ашкеназским раввином Палестины, управляемой Великобританией. В отличие от секулярных сионистов, рав Кук смело использовал сверхъестественные понятия для того, чтобы демонизировать реальных или потенциальных врагов. Он сетовал на то, что «глупая» политика не позволила евреям до конца искоренить местных обитателей исторического Ханаана, в силу чего зло ханаанеев заразило еврейский народ. Он считал подобные суровые речи чем-то вполне нормальным:

Почему мы с ними так жестоки? Мы не можем себе представить, каким бы мрачным и низким стал наш мир, если бы не такая наша жестокость, как не можем себе представить, каким бы злым и порочным стал мир, если бы не чистое сияние Господа света и путей, которыми мы освещаем мир через наш исторический прогресс [248] .

Прочитав эти слова, Симона Вейль, позднее обратившаяся в католицизм, заметила, что, если бы мнение Кука возобладало в каком-нибудь реальном историческом обществе, это бы означало, что все другие религии при еврейском правлении были бы под запретом. Кук в лучшем случае оправдывал религиозные гонения, а в худшем — геноцид [249] .

248

«Letters of Rav Kook», на сайте http://www.orot.com/letter11.html

249

Henry Leroy Finch, Simone Weil and the Intellect of Grace (New York: Continuum, 1999), 106–7; см. также Michael Prior, The Bible and Colonialism (Sheffield, England: Sheffield Academic Press, 1997), 152–73.

Многочисленные ученики и последователи Кука вскоре стали пользоваться большим влиянием. В 1924 году рав Кук основал в Иерусалиме иешиву, или семинарию, Мерказ ха-Рав, которая вплоть до сегодняшнего дня выпускает самых крайних еврейских активистов. Ее традиции продолжал хранить его сын Цви Иехуда Кук, который учил, что с возвращением евреев в Святую землю наступит мессианская эпоха. Кук и его ученики считали, что нынешние евреи в буквальном смысле живут в последние дни старого миропорядка [250] .

250

David Hirst, The Gun and the Olive Branch, 3rd ed. (New York: Nation Books, 2003).