Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

По-видимому, все эти успехи были на счету группы II/JG 3, заявившей в этот день о 10 воздушных победах. Успехи III/JG 77 оказались скромнее — всего шесть побед над истребителя­ми, одним из которых, по-видимому, стал МиГ-3 62-го смап летчика Федорова. Тем не менее подчиненным капитана Ubben не удалось сорвать воздушный удар по аэродрому, который серьезно повредил взлетную полосу, несколько самолетов и тяжело ранил нескольких военнослужащих из наземного пер­сонала. Один из Bf-109 III/JG 77 получил повреждения в ходе воздушного боя с советскими истребителями над Чаплинкой, a Bf-109 из II/JG 3 разбился при приземлении. Его пилот обер-фельдфебель Keller получил ранение в воздушном бою над Перекопом и, очевидно, просто не смог правильно поса­дить самолет. Кроме того, в ходе одного из штурмовых ударов четыре И-16 из 101-й иаэ ВВС ЧФ случайно встретили группу из 15 Ju-88, из состава которой летчики Нихамин (командир эскадрильи) и Попруженко сбили по одному «юнкерсу».

Другим неприятным моментом для немцев оказались на­леты звеньев СПБ, которые специализировались на «выбива­нии» немецких тяжелых батарей. В отличие от других самоле­тов ВВС ЧФ пара И-16 из звена СПБ бомбила с пикирования и использовала не стандартные ФАБ-100, а гораздо более мощ­ные ФАБ-250. Попадание двух таких бомб в батарею если и не приводило к ее полному уничтожению, то заставляло замол­чать на 1—2 дня. По советским данным, на три вылета звень­ев СПБ 19 октября точно поразить цели удалось в двух случаях.

20 октября вследствие понесенных ранее потерь актив­ность советской авиации несколько снизилась, но сбрасывать ее со счетов было еще слишком рано. В течение дня бомбар­дировщики Пе-2 из 40-го бап и 62-го смап нанесли четыре удара, звенья СПБ — два, штурмовики — один. Отчасти уменьшение числа штурмовых вылетов произошло по причи­не того, что самолеты Фрайдорфской группы стали летать большими группами с мощным прикрытием, поскольку, как неоднократно замечалось ранее, «мессершмитты» опасаются вступать в бой, когда сильно уступают противнику в численно­сти. Эти меры предосторожности были тем более не лишены смысла, если учесть, что с этого дня командование ФАГр на­чало использовать И-5 в качестве дневного штурмовика. Они заняли место И-15бис, число которых к моменту начала вто­рого немецкого наступления сильно сократилось. В эти же группы входили и И-16 из звеньев СПБ. В результате в соста­ве одной ударной группы получался «компот» из 4—5 разных типов самолетов. Например, в 14.30 скопление немецких войск южнее Ишуни атаковало 2 И-16 СПБ, 1 Ил-2, 17 И-5, 2 И-15бис, которых сопровождали 17 И-16 и 2 Як-1. Неудиви­тельно, что такая мощная группа не подверглась атаке, и ее единственной потерей стал И-5, по-видимому, сбитый огнем с земли. Контакт с вражескими истребителями имели группы бомбардировщиков, которые в результате четырех воздуш­ных боев потеряли один МиГ-3 сбитым и один Пе-2 повреж­денным. Сами немцы декларировали в этот день только пять воздушных побед (четыре III/JG 77 и одну II/JG 3), что явно не свидетельствует об эффективности их усилий по прикрытию своих войск. Воздушные удары советской авиации приходи­лись по частям двух эшелонов и тылам, которые пытались доставить на передовую боеприпасы и продовольствие. На­ступать без снарядов и патронов невозможно, и потому не­мецкое наступление имело мизерные темпы продвижения. Информация об этом достигла даже верховного командова­ния вермахта, в журнале боевых действий которого за эти су­тки имеется запись: «Наступление затруднено прежде всего из-за господства противника в воздухе; наше истребитель­ное прикрытие и действие средств ПВО на открытой местно­сти в районе перешейков недостаточны». При этом в немец­ких материалах ссылаются на якобы имевшее место ухудше­ние погодных условий, при этом забывая, что они не помешали действовать не только низко летавшим советским штурмовикам, но и бомбардировщикам, бомбившим с высот не менее 2000 м.

Такая же картина сохранялась и на следующий день. Рус­ские совершили два бомбардировочных и четыре штурмовых налета и лишь раз вели бой с немецкими истребителями, по­теряв ЛаГГ-3 (единственная немецкая воздушная победа в этот день — капитан Brutzer из III/JG 77). Низкая облачность и туман действительно утром и в первой половине дня мешали действиям авиации. Из-за них сорвались действия советских ночных бомбардировщиков, причем два У-26 разбились, а два других — пропали без вести. Тем не менее во вторую по­ловину дня Фрайдорфская группа осуществила четыре штур­мовых удара (всего 167 самолето-вылетов), в результате ко­торых, по донесениям, вывела из строя три штурмовых ору­дия, 36 автомашин и более 1000 солдат и офицеров. Кроме того, одна из штурмовых групп имела случайную встречу с не­мецкими бомбардировщиками, после чего пилоты И-16 доло­жили о сбитии одного Ju-88 и одного Ju-87. Единственным препятствием являлась немецкая зенитная артиллерия, су­мевшая сбить два И-5.

С учетом всего вышесказанного вряд ли приходится счи­тать, что генералы Манштейн, Pflugbeil и полковник Molders были удовлетворены действиями своей авиации. Наземные бои затягивались, русские успели подтянуть к ишуньским по­зициям резервные дивизии 51-й армии и передовые Примор­ской армии, а люфтваффе не смогло этому помешать. Совет­ские штурмовики и бомбардировщики продолжали наносить удары по немецким войскам, и их активность снизилась лишь незначительно. Именно поэтому было принято решение пере­бросить с аэродрома Полта­вы истребительную группу III/JG 52 (командир — капи­тан Hubertus von Bonin), дей­ствовавшую до этого на харь­ковском направлении. Пере­базирование этой группы в Чаплинку состоялось 22 ок­тября, но, еще до того как оно завершилось, люфтваф­фе предприняло очередную попытку захватить господ­ство в воздухе над полем боя.

События, как обычно, ра­зыгрались вокруг налетов советских ударных самоле­тов на тыловые колонны и ар­тиллерийские позиции ар­мии Манштейна. На этот раз немецкие истребители ата­ковали все встреченные ими группы самолетов: две из че­тырех бомбардировочных и четыре из пяти штурмовых. Советская сторона действительно понесла чувствительные потери: утром командование Фрай­дорфской группы попыталось нанести удар по сосредоточе­нию войск в районе Ишуни оставшимися силами 62-го смап. На задание вылетели почти все остававшиеся в полку исправ­ными самолеты: 3 Пе-2, 4 МиГ-3 и 1 ЛаГГ-3. Бомбы удалось сбросить в намеченном месте, но при возвращении истреби­тели сопровождения отстали, чем сразу же воспользовалась тройка «мессершмиттов» — ни одна из «пешек» на аэродром не вернулась. Их экипажи — к счастью, невредимые — обна­ружились только спустя двое суток среди солдат сухопутных войск. Остальные события разыгрались вокруг групп штурмо­виков. Из состава первой пропали без вести в ходе воздушно­го боя Ил-2 и И-16, из состава второй — на своей территории сел подбитый в воздушном бою И-15бис. Третья потеряла И-153 летчика Иванова и И-16 летчика Топлева. Особенно тя­жело переживали гибель командира 2-й эскадрильи 32-го иап капитана Арсения Шубикова — командира знаменитых СПБ. В тот раз он вылетел на обычном И-16, чтобы лидировали два И-16 в бомбардировочном варианте. Кроме них, в состав ударной группы вошли еще 2 Ил-2, 10 И-16 и 5 Як-1. Несмотря на столь мощное прикрытие, почти сразу после сбрасывания бомб группа подверглась атаке девятки Bf-109. Пропал без вести И-16 лейтенанта Рылова, а по наблюдению других лет­чиков, Шубиков сел на вынужденную посадку в 1 км за линией фронта. Несмотря на это, в часть он не вернулся — должно быть, был смертельно ранен еще в воздухе. Судьбу тела ко­мандира в эскадрилье не успели выяснить — спустя пару дней сухопутный фронт дрогнул и стал откатываться на юг. По со­ветским донесениям, в воздушных боях в этот день были сби­ты два «мессершмитта»: один пилотом 32-го иап старшим лейтенантом Капитуновым (три воздушные победы в ходе бо­ев над Перекопом), другой штурманом самолета Пе-2 лейте­нантом Шориным. Германская сторона не подтверждает это­го, признаваясь только в потере одного Bf-109, разбившегося по техническим причинам в Чаплинке. В то же время III/JG 77 доложила о пяти победах, II/JG 3 — о десяти (Gollob одержал свою 80-ю победу), что на 10 реально сбитых и подбитых са­молетов не такой уж плохой показатель. Резко усилили свою активность в этот день и немецкие бомбардировщики, сделав за день, по советским данным, около 200 вылетов против це­лей на линии фронта. Советская оборона трещала под этими ударами, но пока держалась.

Впоследствии штаб ВВС ЧФ подготовил отчет по действи­ям своей авиации за период с 17 по 22 октября. Приведенные в нем цифры явно свидетельствуют, что в этот период господ­ством в воздухе над Перекопом и Ишунью люфтваффе не об­ладало. За шесть дней морские летчики произвели 1869 са­молето-вылетов, из которых 1303 приходились на истребители (сюда вошли и вылеты, произведенные для ПВО Севастополя и других тыловых объектов), 471 — на бомбардировщики (в том числе ночные вылеты МБР-2) и 95 — на разведчики. По противнику были сброшены 80 ФАБ-250, 1925 ФАБ-100, 1126 мелких фугасных и 3098 осколочных бомб, 45 бомбовых кас­сет и 294 снаряда PC, всего 302 тонны боевой нагрузки. Унич­тоженными считались 43 самолета (в том числе 4 на аэродро­мах), до 40 единиц бронетехники, 150 автомашин, 19 орудий и до полка пехоты. Собственные потери составили 44 самолета в боях (11 бомбардировщиков, 29 истребителей и 4 разведчи­ка) и 5 (истребитель и 4 разведчика) в результате летных про­исшествий. Погибло 45 пилотов, 17 штурманов и 18 стрелков. Потери были чувствительными, но советские летчики не зря жертвовали своими молодыми жизнями — противник нес от их действий ощутимый материальный и моральный ущерб!

Следующий день стал для немцев пиком их усилий и успе­хов за весь период боев за Крым — все три действовавшие над Перекопом группы истребителей доложили о 34 воздуш­ных победах (15 — II/JG 3, 12 — III/JG 52 и 7 — III/JG 77), поте­ряв лишь одну машину. Стало ли 23-е переломом в воздуш­ном сражении?

По советским данным, несмотря на сложные метеоусло­вия, в этот день ВВС ЧФ нанесли по войскам и артиллерии противника пять ударов: два бомбардировщиками и три штурмовиками. Воздушные бои имели место в ходе трех из них, причем были потеряны два Пе-2, один Як-1 и четыре И-5, часть из которых, возможно, стала жертвой зенитной артил­лерии. По-видимому, несколько самолетов потеряли и ВВС 51-й армии, но даже с учетом этого 23 октября не выделяется из общей картины предыдущих дней — постепенное падение интенсивности вылетов под влиянием боевых потерь, но глав­ным образом из-за ухудшения погодных условий, из-за чего первый удар штурмовиков состоялся только в 12.25, а бом­бардировщиков — в 14.22.

Чуть подробнее хочется рассказать читателям о единст­венной немецкой потере в этот день. Ею оказался исполняв­ший обязанности командира одной из эскадрилий III/JG 52 фельдфебель Ewald Duehn. Duehn имел на тот момент на сво­ем счету 23 воздушные победы и являлся одним из наиболее опытных пилотов своей группы. По-видимому, он был сбит в воздушном бою с черноморскими И-16 в районе Ишуни при попытке атаковать И-5 Фрайдорфской группы. После призем­ления Duehn оказался в плену и вскоре давал показания в штабе ВВС 51–й армии. Летчик верно назвал свое воинское звание и имя, а также то, что их группа переброшена в Чап­линку из Полтавы, но в остальном проявил максимум фанта­зии. В качестве части он назвал группу пополнения (ErgJGr), а командира группы — никогда не существовавшего капитана Галеппа. Дальнейшая судьба фельдфебеля осталась неиз­вестной.

Последним днем сравнительно активных боевых действий в воздухе стало 24 октября. В дальнейшем низкая облачность, туманы сильно затруднили групповые действия авиации, а шедшие на протяжении нескольких предыдущих дней дожди размочили степные аэродромы. У немцев имелась и еще одна причина для спада активности: группа II/JG 3 прибыла в Чап­линку без своего наземного персонала, в связи с чем к 24 ок­тября в ее эскадрильях оставалось всего по 2—3 исправных самолета. Дважды в этот день штурмовики Фрайдорфской группы пытались прорваться к немецким позициям и дважды натыкались на мощный заслон «мессершмиттов». В первом случае 5 И-153, 11 И-16 и 4 МиГ-3 на подходе к цели встрети­ли 18 Bf-109. Советским летчикам все-таки удалось нанести удар, но не избежать потерь. Был сбит и погиб вместе со сво­им И-16 сержант Макеев. Произвели вынужденные посадки в результате полученных повреждений два МиГ-3 и один И-16, причем пилоты двух самолетов имели ранения. С советской стороны добился успеха только лейтенант Акулов на МиГ-3, который доложил о сбитии одного «мессершмитта». Второй бой сложился для советской стороны еще хуже — 6 И-153 и 1 Ил-2, даже несмотря на сопровождение из 14 И-16, 4 МиГ-3 и 1 ЛаГГ-3, попали под удар дюжины Bf-109 и были вынуждены освободиться от бомб преждевременно. Пытаясь выйти из­под удара, группа попала в облака и рассыпалась. После воз­вращения на аэродром стало известно, что пропали без вести Ил-2 комиссара 46-й ошаэ старшего политрука Плотникова, И-153 младшего лейтенанта Василенко и И-16 сержанта Ста­рикова. Заявок на воздушные победы не было.

По-видимому, почти все эти успехи пришлись на долю све­жей III/JG 52, поскольку III/JG 77 об успехах вообще не доно­сила, a II/JG 3 — всего о двух воздушных победах. Последнее подразделение понесло и единственную немецкую потерю в этот день. При возвращении с задания по сопровождению бомбардировщиков загорелся мотор на «мессершмитте» фельдфебеля Hans-Georg Riedrich. Он произвел вынужденную посадку, но, к его несчастью, под ним оказалась территория, все еще занятая советскими войсками. Вскоре Riedrich уже давал показания советской разведке, и это именно он заявил, что «скоро с советской авиацией в Крыму будет покончено, поскольку в сражении здесь участвуют такие результативные асы, как обер-лейтенант Ubben — 53 победы, капитан Gol­lob — 84 победы и полковник Mulders — 115 побед». Последняя часть заявления обращает на себя особое внимание, по­скольку после достижения своей 100-й победы Molders полу­чил строжайший запрет от Геринга на продолжение боевых вылетов. Точно ответить на вопрос, сражался ли он в небе Крыма и имел ли воздушные победы, не представляется воз­можным. По воспоминаниям служившего в III/JG 52 и ставше­го впоследствии одним из наиболее результативных асов Восточного фронта Guenther Rail, «каждое утро Мёльдерс на штабном «Шторхе» пересекал линию фронта, имея на борту мощную рацию… Самолет генерал-инспектора стал передо­вым постом управления нашей авиацией, что повысило ее эффективность и позволило наносить удары по наиболее важным целям. Таким образом, Мёльдерса можно считать пионером новой тактики. Прилетая вечером, он проводил с командирами разбор, отмечая удачи и недостатки». Возмож­но, все именно так и было, но до 22 октября больше половины советских воздушных ударов по немецким войскам проходи­ло без противодействия истребителей люфтваффе, так что если кто-нибудь из высших чинов стал бы проводить разбор действий самого Мёльдерса, то, наверное, у них бы самих на­шлось немало причин для критики.