Воздушные стены

– Во что ты превратился?

– В клопа-вонючку, – рыдал Руди. – Какого черта они заподозрили паршивого клопа?

Глаза Ингольда сухо блеснули в тени нависающего капюшона:

– Ты когда-нибудь видел клопов-вонючек с тех пор, как пришел в этот мир?

Руди подавленно умолк.

Ингольд продолжал:

– Таких здесь нет, ты должен был знать это, если бы обращал внимание на то, что происходит вокруг тебя.

Он перевел взгляд с Руди на Белых Рейдеров, которые образовали вокруг них круг, нацелив копья, будто окружали пещерного медведя. У Ингольда было копье, которое он держал острием вниз и еле сжимал в руке.

– И к тому же, – продолжал он так, будто их не окружали враги и они были в безопасности, – ты мог применить простое заклинание-покров, чтобы выбраться из лагеря, не изображая огня, в который только ты один облекаешься. Тебе не нужна была лошадь, Руди. А теперь, когда мы уже рассекретили себя и стали видны, конечно, не в такой степени, чтобы действительно допустить убийство кого-нибудь из нас, такого вопроса, конечно, больше не существует.

Кольцо вокруг них сузилось – ощетинившаяся изгородь каменных и стальных колючек, подобных акульим зубам. Ингольд смотрел на воинов, не шевелясь.

– Извини, – пробормотал Руди.

Волшебник проскрежетал:

– Мы с тобой, может быть, сейчас совершаем еще большую ошибку, чем все предыдущие.

Слабый звук заставил Ингольда сосредоточиться.

Несколько Рейдеров поспешно ретировались. Руди уловил невероятную силу, едва сдерживаемую этим неприметным с виду человеком. Рейдеры, казалось, тоже это почувствовали. Никто из них не рискнул напасть на Ингольда.

Кольцо вдруг разомкнулось, и на середину выступил высокий Рейдер, подняв руки и показывая, что он безоружен.

Это был великолепный викинг, бледные заплетенные усы свисали вниз к ямке его горла. Брови росли пучками, как у рыси, завиваясь вверх. Глаза излучали холод, словно замерзший янтарь. Выцветшее серое золото его одеяния из пантеры говорило о его сане. Без сомнения, это был вожак Рейдеров, гордый и величественный.

Какое-то мгновение взгляд, который приводил в движение толпу, изучал Ингольда и Руди. Голосом, подобным старому горну, он обратился к путникам:

– Вы колдуны?

– Я колдун, – сухо ответил Ингольд. – Он знает только заклинания.

Рейдер перевел неприветливый взгляд на Руди. Руди бросило в жар, он хотел бы сейчас исчезнуть или воплотиться в того самого клопа-вонючку и убежать в пустыню с глаз долой.

Вожак сказал:

– Я так и знал. Метатель Стрел никогда не промахивается, но говорят, что невозможно поразить колдуна. Меня зовут Эхо Ветра, а вы попали к Народу Извилистых Холмов из страны Белых Озер.

– Вы далеко от ваших домов, – серьезно сказал Ингольд. – Это мамонты, которые покидают северные равнины, отодвигают вас так далеко на юг?

Рейдер прогромыхал:

– Мы делаем то, что хотим. Это наши равнины и наши пустыни, и мы не собираемся спрашивать совета у безумных землекопов реки. Но ты, – продолжал он, жестикулируя рукой в шрамах, – десять дней назад сумел разгадать надпись на нашем магическом столбе и сумел понять ее, в отличие от людей Прямых Дорог. Наверное, ты тот самый колдун, чье имя было известно на юге много лет назад, Пустынный Странник, друг Белой Птицы и его племени?

Мгновение Ингольд молчал, как будто это имя, как камни пустыни или ссадины от кандалов на его запястьях, напомнило ему о другой жизни.

– Да, я – Пустынный Странник, – сказал он наконец. – Но я должен сказать тебе, Эхо Ветра, что Белая Птица умер, узнав меня.

– Я был другом Белой Птицы, – тихо сказал вождь. – И люди умирают не только из-за тебя, Пустынный Странник, – выцветшие ресницы скрыли сверкание его глаз. – И если ты тот самый Пустынный Странник и Белая Птица говорил мне правду, для всех нас хорошо, что мои люди не убили тебя до моего прихода.

– Твоим людям крупно повезло, что они не пытались это сделать, – мягко ответил Ингольд.

Золотые глаза встретились с голубыми, но мгновение спустя безмолвный поединок закончился.

– Да, – сказал вождь тихо. – Ты действительно тот самый Пустынный Странник, который похитил у Белой Птицы лошадей...

– Неправда! – возмутился Ингольд.

– ...и заключил пари об ужасных птицах...

– Это был не я.

– ...и проиграл?

– Я выиграл. И кроме того, – спокойно ответил Ингольд, – это было так давно, когда я был молод и глуп.

– Тогда зачем теперь, когда ты немолод и неглуп, когда повсюду витают злые духи, вы явились в наше пристанище?

Как будто вызванные упоминанием о духах, ветры задребезжали стеклом и перьями волшебного столба, белый солнечный свет замерцал на вращающемся металле, а лепестки диких роз вырвались на свободу и упали в траву, как жертвенная кровь. Рейдеры засуетились, повернув головы в сторону безмолвной пустыни. Там ничего не было, ничего, кроме арктического холода.

Ингольд облокотился на копье.

– Расскажи мне об этих злых духах, – сказал он.

Эхо Ветра молча разглядывал двух оборванных пилигримов из стана врагов, как бы определяя, что стоит каждый из них. Руди захотелось раствориться. Но вождь сказал только:

– Заходите. Ешьте со мной, ты и твое Маленькое Насекомое, которое знает заклинания, и мы поговорим обо всем.

Убежище Эха Ветра было больше других в лагере, но, как большинство из них, его было трудно обнаружить в зарослях мескитовых деревьев, которые раскинулись на нескольких футах. Слабый дымок с запахом приготавливаемого мяса струился над огнем. Ингольд безошибочно определил вход и зашел в землянку.

– Это безопасно? – тихо спросил Руди, беспокойно оглядываясь на воинов.

– Как все, что ты делал за последние четыре дня, – резко ответил Ингольд. – Садись, дай взглянуть на твою ногу.

Мрачная землянка была узкой, с низкой крышей, с запахом толченого шалфея. Шкуры бизонов и мамонтов валялись на полу, и Руди устроился на одной из них, пока Ингольд разбирался среди разных пакетов и мешочков, он привык заботиться о своей персоне.

Ужасное подозрение овладело Руди.

– Эй!

Ингольд посмотрел на него.

– Это была проверка? Ты все подстроил, чтобы посмотреть, смогу ли я выжить без тебя?

– Нет, – ответил колдун и стал развязывать покрытую коркой повязку на лодыжке и икре Руди. – Во-первых, ты еще не способен выдержать какое-либо испытание, а то, что тебе пришлось пережить, было равносильно убийству. Когда я хочу убить своих помощников, я делаю это осторожно и после честного предупреждения. Во-вторых, мне следовало бы остановить тебя, когда ты убегал из лагеря в бурю, даже не убедившись, действительно ли я исчез или нет.