Возгарка I

Впрочем, я вру себе…

Детская смерть никогда не оставляла меня равнодушным.

— Так давай ты перебесишься прямо сейчас, — продолжал старпом, — остудишь голову и оценишь ситуацию трезво. Ты не хотел её убивать, но она умирает по твоей милости. Нужно исправлять.

Я стиснул челюсти, ощутив, как дёрнулись желваки.

— Бронислав, — вкрадчиво произнёс мой тихий, смертоносный голос, — с каких это пор ты возомнил себя старше меня? По-твоему, я нуждаюсь в поучениях? Не смей разговаривать со мной как с несмышлёнышем и давать тривиальные советы под видом немыслимой мудрости! Я сам прекрасно осознаю вину перед девчонкой, но это не повод пустить собственную жизнь под откос. Не заслуживает она такой награды за мучения.

— Скажи просто, что боишься ответственности за живого ребёнка сильнее, чем за мёртвого, и больше ни слова от меня не услышишь, — мой помощник совсем обнаглел.

Шумный выдох раздул ноздри. Так, постараемся успокоиться.

Я взял Бронислава к себе матросом, потому что мне были нужны лишние руки и дневной сторож. Но он оказался надёжным товарищем, и следует ценить его мнение — даже если прямо сейчас оно раздражает нестерпимо, как чесночная пыльца. К тому же, он ещё долго будет капать мне на мозги, если я позволю этой рыжей пигалице отойти в мир иной, хотя бы не попытавшись сохранить её жизнь.

Навязчиво вспомнилось тельце младенца, которому я свернул шейку. И ошеломление от мысли, что у него был шанс выжить, но мне даже в голову не пришло подоить тупую проклятую корову. Возможно, от перехода на новое питание у него бы развилась диспепсия, и он бы всё равно помер, только в рвоте и поносе. Возможно, мне бы удалось довести его до ближайшей деревни и всучить какой-нибудь сердобольной крестьянке. Я никогда этого не узнаю просто потому, что не дал ему шанса. Я не попытался найти решение и пошёл самым простым путём.

Я не захотел сохранять его жизнь, потому что малец стал бы мне обузой.

Бесит, до какой степени первая ночь бессмертия повлияла на моё личностное становление, но отменить этот эффект не выходит. Полученный тогда опыт свербит и колет, как застрявшая в сердце осиновая щепка. Вынуть её не получается, а рассасываться эта сволочь никак не желает.

Я прожёг дыру в спине отвернувшего богатыря, но тот продолжил чистить окуня со стоическим спокойствием человека, который всё сказал и не собирается извиняться за честное мнение.

— Ладно, будь по-твоему, — плюнул я, поднимаясь. — Я загляну к ней.

И если стычка с братиком Николы окажется последней для меня, то хотя бы умру с чистой совестью.

Прямо поэзия, аж блевать тянет.

Глава 18. Яромира Руженова

Болезнь не отступала.

Анна часто приходила ко мне и приносила горячее питьё и холодные примочки. Никто больше меня не навещал, я осталась наедине с этой проклятой болезнью.

Несколько дней провалялась в лихорадке, харкала мокротой, постоянно хотелось спать, тело ныло, будто меня хорошенько избили. И становилось только хуже. Дышать было тяжело, в лёгких всё хлюпало и сипело, кашель стал кровавым.

От его приступов темнело в глазах, а голова шла кругом. Я закрывала глаза и вжималась в подушки, стараясь просто переждать эти ужасные мгновения.

Вчерашним вечером моей единственной компанией осталась зажжённая свеча: сестрёнке совсем не давали времени подняться на чердак. Я долго смотрела, как фитиль тянет свечное сало, подкармливая трепетный огонек. Питьё в глиняной кружке совсем остыло и больно драло горло, но сил подняться с постели и спуститься вниз не нашлось.

Тогда я достала оберег из маминого локона, перевитого нитью. Мне не разрешили сделать для неё куколку, но сестрёнка сберегла его тайком для меня, чтобы мама была со мной, присматривала — и наплевать, что другие считают её нечистой.

— Мама, мамочка, ты мне так нужна… Мне страшно, слишком страшно. Я не хочу умирать… Я ещё ничего не успела…

Сперва, я шептала молитвы, потом на это не осталось сил и получалось тянуться к маме только мыслями. Но в какой-то момент стало всё равно, выживу или нет, лишь бы это закончилось. Я впадала в муторное забытье. Приходили безумные сны. Даже наяву казалось, что в комнате кто-то есть. Мне явился образ матери, она звала меня с собой, и я плакала, тянула к ней дрожащие руки. Очень хотелось, чтобы это было взаправду. Но часть меня понимала, что её здесь нет, это лишь видения, рождённые болезнью и отчаянным желанием вновь оказаться в родных объятиях.

Каждый шорох рождал привидений. Ночной мотылёк, бьющийся в стекло, превращался в стук явившихся по мою душу кровососов. Я видела тени людей и страшных чудовищ, но не верила, что они настоящие, потому не боялась.

Затем ко мне в комнату тихо пробралось настоящее чудовище…

Пламя свечи пошатнулось от раздувшего занавески порыва ветра и снова выровнялось — потянулось вверх, когда лязгнула щеколда оконной рамы.

Приступ кашля. Изводящий, такой, что молнии бьют в костях. В глазах потемнело, по башке будто топором рубанули. Отвалившись без сил на подушки, я посмотрела на присевшего с краю кровати вампира. Тот поморщился, глядя на меня холодными глазами.

— Ну, привет, Ярочка. Вижу, ты совсем разболелась.

На подонке снова красовался тот же чёрный наряд с рубашкой и повязкой, в котором он охотился в лесу и перепугал меня едва не до смерти.

— И кто в этом виноват? — устало разлепила я рот.

— Твоя глупость, — рыкнул он, но добавил, спокойнее: — И моя вспыльчивость.

Стало тихо, лишь назойливо пищал комар, успевший залететь в спальню вместе с ночным гостем. Тёплое свечное зарево вырисовывало высокие скулы и плотно сжатые челюсти. Мрачным силуэтом ложилась на стену длинная, густая тень. Она двигалась, колебалась, от чего казалась готовой наброситься на меня и сожрать, как мышонка.

— Зачем вы пришли? — выдавила я, облизав пересохшие губы. — Убедиться, что в беспамятстве никому о вас не сболтнула?

— В состоянии бреда люди многое говорят, но им непринято верить, — покачал он головой и стянул перчатку с правой руки. — Нет, рыжик, я пришёл не за этим, — его холодная ладонь опустилась мне на лоб. — И давно у тебя держится такой жар?

— С того дня, как вернулась с вашей лодки, — прохрипела я, отталкивая его руку. — И почему вы ещё не уплыли? Обещали же со дня на день.

— Дела задержали. Не волнуйся, скоро уедем. И я здесь именно поэтому. Котёнок, у тебя пневмония, извини за горькую правду, но ты вряд ли выкарабкаешься. Я хочу дать тебе лекарство, которое точно поможет. Но если ты его примешь, остаться дома не сможешь, придётся уехать с нами. Ты уже догадалась, к чему я клоню?

— Кровь, — выдохнула я оглушённо. — Вы предлагаете мне свою кровь?

— Именно. Войко уже рассказал тебе, что бывает с теми, кто пьёт кровь вампира? Всего несколько глотков, и ты стремительно пойдёшь на поправку. Твоё здоровье станет гораздо крепче, чем положено смертным, но в качестве расплаты между нашими разумами сформируется связь, — он постучал себя пальцем по виску. — Ты не сможешь от неё избавиться даже после смерти, когда сама станешь вампиршей. Хотя сперва тебе неплохо подрасти, как считаешь? Навсегда застрять в детском теле — не самая завидная участь.