Вожак младшей стаи

— Собственно, мне не с кем обсудить одну тонкость, — продолжил Цуцик. — В вашем языке отмечено довольно много слов, выражающих разные степени приязни. Меня смущают два из них — товарищ и друг. Никак не могу уловить разницу в тонкостях их применения. Или тонкость в разнице…

— Ну… не знаю, — смутился Фёдор. — Я как-то не задумываясь применяю и то и другое и не чувствую отличия.

— А я чувствую, — добавила Нинка, — но не готова выразить внятно. То есть мы с тобой во время войны были товарищами, а потом стали и друзьями. Только непонятно, какой из этих видов приязни сильнее.

— Погоди! Помнишь? Что-то вроде: «Живота не пожалеть за други своя». То есть за друга — насмерть, — принялся рассуждать юноша. — А товарищество — оно и торговое бывает. То есть — за товар. Но тоже насмерть.

— Это ты пытаешься проникнуть в коренные истоки слова. А в жизни исходные значения уплывают от своего первоначального понимания… то есть уплывает понимание первоначального значения и становится не первоначальным, — Нинка запуталась в словах и хихикнула.

— Кажется, я уловил нюанс, — откликнулся Цуцик. Но тоже не могу ясно передать его. Наверное, дело в том, что с другом расставаться печальнее, чем с товарищем.

— Наверно, — кивнула Нинка. — Товарищи, они по оружию. Или по борьбе. А друг… знаешь, тут по сёлам кое-где жену называют дружиной. А жениться — одружиться.

— У нас на Эолке, что к западу от Большого Хребта, я таких слов не встречал, — как бы про себя произнёс саблезуб, но слова эти в головах ребят прозвучали отчётливо.

— Так ты не инопланетянин? — удивился Федька.

— Раса моя не отсюда, а на свет я появился здесь. Мама работала на Прерии. Она меня оставляла у фермеров пожить — знаешь, я их по-настоящему полюбил, этих бесхвостых приматов. Но по условиям маминой работы приходилось притворяться неразумными. Было весело. Я копировал поведение домашних кошек — меня даже метлой гоняли и трясли за загривок, пока я не вырос. Гы-гы-гы. Учился экстерном… то есть в домашних условиях. А после войны меня отозвали за вмешательство в дела наблюдаемой планеты и посадили за парту.

Но сейчас, когда весь прерианский отдел срочно отозвали к границам сектора и прислали меня сюда, чтобы я тут за всех отдувался, выяснилось, что мне больше нельзя появляться в родных местах.

— Э-э-э… погоди. Как это ты вмешивался в наши дела? — вскинулась Мелкая. — Воевал? За нас?

— Да придушил нескольких десантников, когда они охотились за моими соседями. Домашнему животному это простили бы, но я же «дикий зверь из дикого леса», убивший чуть не десяток представителей вашего вида. Нельзя мне теперь в родные края. Те, кто мне доверяет, поссорятся с теми, кто меня боится. А это неправильно, — протяжный вздох крупного зверя, прозвучавший в голове, это вам не шуточки. У Мелкой даже поджилочки затряслись. Да и Федька невольно содрогнулся.

— Знаешь, Цуцик! Я тебя понимаю. Сам недавно почувствовал нечто подобное, когда побывал на родной Земле. Там за нами отнюдь не с мётлами гонялись. Из-за этой проклятой войны я стал чужим в родных местах.

Из Нинкиного глаза выкатилась слезинка — она тоже сочувствовала «зверю».

В тишине стал слышен звук мотора — какое-то четырёхколёсное недоразумение катило по чуть приметной дороге у подножия холма. И, надо же, остановилось рядом с лежащими на обочине парапланами.

Водитель, а он один сидел в собранной из разнородных частей машине, заглушил двигатель, мазнул равнодушным взглядом по чужим вещам, взвалил за спину большой ранец и двинулся вверх по склону, почти прямиком к ребятам — совсем чуточку мимо. Увидел он их довольно скоро, но не подошел и не поздоровался, как это принято у местных. Даже не кивнул — прошёл словно мимо пустого места. Остановился этот человек в паре десятков шагов выше по склону и стал там что-то искать, раздвигая траву.

— Вам помочь? — Нинка с Федькой уже подошли. Собственно, подошла Нинка, Федька просто держался рядом. — Холмик, который вас интересует, вон там, она показала рукой правее и немного дальше.

Мужчина переместился, куда показали, и вскоре обнаружил искомое. Срезал траву серьёзным длинным ножом, оттащил в сторону полусгнивший повалившийся деревянный столбик с оплывшей надписью, извлёк из ранца несколько блестящих стальных пластин и собрал из них обелиск, который стал пристраивать над могилкой.

— С той стороны полагается ставить, чтобы был в ногах, — подсказала Мелкая.

— Откуда ты знаешь, — впервые открыл рот неизвестный. — Ты их хоронила! — вдруг догадался он. — А кто их…? — он посмотрел на ребят с такой ненавистью…

— Я. Оттуда, — показал Федька в сторону кучи камней.

Лицо мужчины налилось гневом. Он отбросил нож и угрожающе шагнул к подростку. В этот момент на его плечо опустилась тигриная лапа. Сильно опустилась. Так, что отбросила в сторону и свалила с ног. Цуцик по-звериному зарычал, оскалился и навис над горлом поверженного врага, грозя вцепиться тому в глотку клыками длиною в две ладони.

— Цуцик! Фу! — воскликнула Мелкая. И зверь подчинился, всей мордой изображая при этом неудовольствие. — Наверное, напрасно я тебя тогда не добила, — обратилась девушка к мужчине. — Два индивидуальных пакета извела на перевязку и три шприц-тюбика вколола. В тот момент, когда Федя лежал без сознания от твоей гадской гранаты.

За время, пока длился этот монолог, саблезуб куда-то спрятался.

— Извини, девочка, — вдруг словно пришёл в себя мужчина. — У Мишки на Земле жена осталась на сносях в Нижнем, у Глеба братишка в пансионе в Питере, совсем малец, а я один как перст — и живой.

Глеб Сергеевич Калугин, Михаил Игоревич Селивёрстов, — прочитали ребята на на табличке, привинченной к обелиску.

* * *

Когда незнакомец уехал, опять «проявился» голос в головах:

— Я только попугать хотел, — объяснил своё поведение Цуцик. — Сжал бы слегка, чтобы знал, как нужно обходиться с людьми.

— И как штаны отстирывать после неправильного обхождения, — добавила Нинка.

— Ты это, Цуцик, не вступайся за меня так быстро в другой раз, — попросил Федька. Хоть и не самый я лютый боец, но дай мне шанс самому за себя постоять. Ниночку, да, следует защищать всегда.

— Ладно. Учту, — хмыкнул саблезуб.

— И слушай! Тебе же от нас помощь требовалась?

— Так вы мне всё нормально объяснили. Про друга и товарища.

— Ха! Тебе просто было нужно с кем-то поговорить! — догадалась Нина. — А зачем так далеко? В смысле — за городом, в глухом месте.

— Глухое оно! Как же! Не успели начать, как кого-то нелёгкая принесла!

— Знаешь что, когда тебе в другой раз понадобится поболтать, позвони нам на визоры. Или мессадж пришли с указанием места и времени встречи.