Вожак

Владыка Л’аэртэ вздохнул: полубезумные взгляды, дерганые движения, помертвевшие лица… за прошедшие дни от его сородичей остались только пустые оболочки. Теперь это были бездумно мечущиеся по лесу дикари, в которых лишь с огромным трудом можно было признать прежних горделивых красавцев.

Что они пережили за эти дни, когда опрометчиво пересекли кордон? Судя по тому, что рядом не осталось ни одного агинца, эльфы стали свидетелями того, как ловко охотятся местные твари. А потом со всех ног бежать от оживших лиан, теряя последние крохи достоинства. Скрываться от настойчивого преследования. Видеть чудовищных монстров, которых за долгие века сражений породил Проклятый лес. Каждый миг сознавать, что спасения не будет и что повсюду их всех ждет только смерть.

Спотыкаясь, эльфы выбрались наконец на пригорок и зажмурились от бьющего в лицо солнца. Проморгавшись и смахнув невольно выступившие слезы, они обреченно огляделись: все, дальше бежать некуда. Здесь не спрятаться… Кажется, хмеры вдоволь наигрались с живыми игрушками, и им больше не было нужды сдерживать молодняк, чтобы позволить добыче побегать еще немного. Каждого из перворожденных за это утро они успели не по одному разу извалять в пыли. Каждому наступили на грудь, пристально заглянули в глаза и с усмешкой отпустили, не убив и даже не поранив. Но лишь затем, чтобы спустя десять минут или полчаса снова возникнуть из ниоткуда и с силой ударить из неприметного убежища.

За неимоверно долгое утро темные успели не по разу проститься с этим миром. Многократно заглянули в лицо Ледяной богини. Успевали начать и внезапно обрывали песнь смерти, смутно предчувствуя, что неспроста их сгоняли к озеру, как неразумных баранов. Они знали, что спасения не будет. Отчетливо понимали, что умрут, но с каким-то детским упрямством продолжали бежать. И вот сейчас наконец эта сумасшедшая гонка закончилась.

Их осталось всего три десятка против сплоченной стаи хмер. Три десятка отчаянных смельчаков, рискнувших бросить вызов судьбе и не пожелавших сдаться на милость Проклятого леса, как это сделали агинцы. Этим утром, увидев короткую расправу над теми, кто обессилел и упал, они решили бороться до конца. Потому и бежали что было сил. Потому и волокли одеревеневшие ноги до последнего. И свирепые кошки, кажется, оценили этот ненужный подвиг. Не тронули, хотя могли легко прервать чужие мучения.

Тирриниэль поджал губы, разглядев среди них чудом уцелевших старейшин: ллеры Эналле и Инару казались бледными тенями себя, прежних. Ллера Гиараса видно не было — вероятно, сгинул в бескрайних чащобах или же кто-то из стаи Одера оказался на диво удачлив. Впрочем, оно и к лучшему — из этой троицы он был фанатично предан Брегарису, тогда как двое других явно колебались, прежде чем решились к нему примкнуть. Может, именно поэтому судьба подарила им еще один шанс?

Возле старейшин находились младшие воины — вторые, третьи, четвертые локквилы их родов. Не прямые наследники, но дальние родичи, верные и тщеславные, как все молодые мужчины. Лучшие из лучших, несомненно, иначе не сумели бы они преодолеть такой трудный путь. А вот старших наследников родов Этаррас и Хатарин здесь не было — похоже, предусмотрительные ллеры оставили своих сыновей в Темном лесу. Никого из дома Таррис, во главе которого стоял ллер Гиарас, Тирриниэль тоже не нашел. Так, несколько представителей дома Аларис, из которого происходил Брегарис, а остальные — мелкие чины многочисленного воинства Темного леса, за которыми не стояли никакие значимые силы и которые, судя по всему, просто польстились на блага, обещанные хранителем.

Ох, права была Белка: надо было действовать жестче и еще три века назад выяснить причину, по которой Берралис вдруг сошелся с этими молодыми эльфами. Теперь же поздно сетовать и жалеть об упущенных возможностях: большая часть смельчаков уже никогда не увидит рассвета. Их кости навсегда останутся гнить среди непроходимых буреломов, а их отцы уже не вернут в род утраченных перстней. Много… много жизней было уплачено эльфийскими домами за эту ошибку. Много горя принесло им проклятое в веках изменение.

Владыка Л’аэртэ с досадой отвернулся. Что ж, они знали, на что шли: награда за победу была высока, но и цена за ошибку оказалась достойной. Правда, владыка искренне полагал, что на кордоне погибнут все его преследователи и никто из них не рискнет перейти через последнюю границу. А они все-таки сунулись сюда, каким-то чудом сумели ее преодолеть и вот теперь обреченно ждали финала. Упрямцы… действительно, упрямцы. Хотя он не думал, что их будет так много — целых три десятка укрощенных болью гордецов, сумевших выбраться из расставленной им западни.

Белка при виде перворожденных заметно нахмурилась. Они ее тоже увидели, но, видимо, посчитали, что бредят, потому что поначалу даже протерли слезящиеся глаза, словно пытаясь избавиться от наваждения. Однако время шло, хрупкая фигурка Гончей никуда не исчезла, наоборот, медленно пошла им навстречу, не обращая внимания ни на замершую неподалеку хмеру, ни на загородившего ей дорогу громадного волка.

Это было невероятно, нереально и попросту невозможно, но эльфы оказались слишком измождены, чтобы правильно оценивать факты. Они только пошатнулись, будто от внезапного потрясения, а затем, словно истратив все силы до последней капли, измученно опустились прямо на землю.

Гончая, остановившись от них в нескольких шагах, невозмутимо сложила руки на груди.

— Ну? И чего вы сюда приперлись?

Ллер Инару медленно поднял на нее помутневший взор. Такого ведь не может быть, правда? Она не может стоять в самом средоточии царства хмер и с легкой брезгливостью рассматривать его грязные сапоги?

— В чем дело, ушастый? — приподняла бровь Белка. — Не узнал? Или так обрадовался, что дар речи потерял?

Перворожденные с непониманием воззрились на нее, не в силах уяснить очевидное.

— Понятно, слишком сильно по голове ударили, — вздохнула Гончая. — Значит, придется лечить, а лучшее средство от дубины — это еще одна дубина, только побольше и покрепче. Клин, как говорится, клином… Эналле, ты живой?

Ллер Эналле, глава дома Этаррас, покорно кивнул.

— Замечательно. Тогда открой мне секрет: как вы прошли кордон? Признаться, когда мне передали, что вы выжили, я сперва не поверила. А вы — вот они, живые и почти невредимые. Ответь: как? Разве Брегарис спер из сокровищницы что-то еще, помимо камней бездны?

Эльф невесело кивнул.

— Зеркало мира.

— Ого! — присвистнула Белка, засунув руки в карманы и как-то по-новому посмотрев на истощенных остроухих. — А он шустрый был, ваш приятель! Чтобы снять стоящую там защиту, потребовались бы усилия сразу трех хранителей! Хотя… если уж он камни сумел выкрасть, то с их помощью убрать защитный купол было не таким уж сложным делом.

— Верно, — прошептал ллер Инару, тоже поднимая на Белку потускневший взгляд. — Владыка доверял ему настолько, чтобы в его присутствии открывать шкатулку Изиара. Остальное было просто.

— Значит, одной загадкой стало меньше. Полагаю, после смерти Берралиса кто-то из вас перехватил сию чудную вещицу и с ее помощью попытался открыть кордон?

— У нас не хватило сил: буквально в сотне шагов до выхода проход стал закрываться. Кажется, кордон почувствовал, что мы не маги, переборол силу артефакта и… — Голос у главы дома Хатарин невольно дрогнул. — Уцелели только те, кто успел выскочить в последний момент. Остальных раздавило под ветками. А тех, кто сумел вовремя пригнуться, сожрали звери. Там остался Гиарас со своими сыновьями, большая часть наших, все до единого смертные…