Вождь и призрак

— Если с вами что-нибудь случится?'- переспросил Грубер.

— Никто из нас от этого не застрахован. Хорватские повстанцы любят подкладывать бомбы замедленного действия в самые неожиданные места. Если они проведают о вашем приезде, вы станете их самой главной мишенью…

Полковник с удовольствием отметил, что похожая на квашню физиономия гестаповца перекосилась. И опять Ягер не сказал ни слова, предоставляя Груберу самому продолжать разговор.

— Насколько мы понимаем, вскоре подполковник авиации Линдсей может оказаться в ваших руках. Его нужно передать нам, чтобы мы допросили его в штабе гестапо в Граце.

— Где у вас любят зажимать в тисках пальцы и полировать плоскогубцами ногти? — Ягер покачал головой. — Даже не надейтесь. Если мы схватим Линдсея, я лично препровожу его к фюреру в Волчье Логово.

Грубер вышел из себя. Майзель поднял глаза к потолку, а его спутник выхватил из кармана сложенный листок бумаги и бросил его на стол. Потом замахнулся кулаком, намереваясь стукнуть им что было мочи, и открыл рот, чтобы гаркнуть во все горло. Однако вовремя посмотрел на Ягера… Кулак разжался, не коснувшись стола.

— Я действую, — сказал Грубер нормальным тоном, — по приказу фюрера.

Не сводя глаз с Грубера, Ягер развернул бумагу. Внимательно прочитав ее, он сложил листок снова и вежливо отдал его гестаповцу. Затем сел обратно на стул и скрестил руки на груди.

— Эта бумажонка подписана Борманом. А у меня есть бумага, наделяющая меня всеми полномочиями и подписанная САМИМ ФЮРЕРОМ! Так что возвращайтесь в свой штаб и отоспитесь. А еще лучше поезжайте на аэродром и отправляйтесь домой, в Германию. Я не в состоянии больше гарантировать вам безопасность в этой части света. Поэтому ваша судьба в ваших руках… — Полковник встал и заложил руки за спину, сцепив пальцы. — Счастливого пути, господа!

— Ты сам открой фургон, Моше. Полюбуйся, что тебе достанется, когда ты выполнишь наш уговор, — сказал Влацек.

Он протянул своему невысокому, коренастому товарищу ключ. Фургон стоял в уединенном дворике на задворках Иерусалима. Моше — это было его настоящее имя — командовал группой «Штерн», одной из самых активных организаций еврейских подпольщиков, не гнушавшихся никаким насилием.

Моше взял ключ, торопливо оглядел мощенный булыжником двор и вставил ключ в замочную скважину. Открыв левую створку двери, он увидел груду свежесмазанных винтовок «Ли Энфилд». В глубине фургона стояли ящики с патронами.

— Но поторопись! — предупредил Влацек. — Я тебе пока только показал товар. А получишь ты его, когда работа будет сделана.

— Этот Линдсей, которого вы хотите убрать… когда он приезжает?

— Скоро. Очень скоро. Он прилетит в Лидду.

— Этот аэродром слишком хорошо охраняется.

— Погоди, дай мне закончить! — рявкнул Влацек. — День-два он пробудет в Иерусалиме. Тебе скажут, где его поселят. Сразу, как только он прилетит, мы дадим тебе знать…

Темноволосый загорелый Моше — лицо у него было изрыта оспинами — нерешительно кивнул, залез в фургон и взял наугад одну из винтовок.

Убедившись, что-она не заряжена, он проверил затвор, снял винтовку с предохранителя, украдкой оглядел фургон и нажал на курок. Потом отложил винтовку, подошел к ящику и, достав из-под ветхой куртки ломик, отодрал с ящика крышку.

Взяв пригоршню патронов, Моше выбрал один, вернулся к винтовке и зарядил ее. Однако сперва, к великому облегчению Влацека, поставил ее на предохранитель. Затем Моше вынул патрон, бросил его обратно в ящик, а винтовку положил на пол. Ловко выпрыгнув из фургона, он подождал, пока Влацек закроет дверь и запрет ее на ключ.

— Считай, что твой Линдсей уже мертв, — сказал Моше.

В стечении обстоятельств была какая-то горькая ирония. В исходном пункте, из которого предстояло вылететь Линдсею, Ридер предложил партизанам оружие в обмен на жизнь английского летчика, которого он хотел благополучно переправить на Ближний Восток.

В Палестине же Влацек обещал отдать «Штерну» винтовки, украденные со складов британской армии за то, что «Штерн» покончит с Линдсеем. В злобном вихре войны общемировой валютой стали не деньги, не золото, а оружие.

Едва Моше уехал на своем мотоцикле, Влацек подал условный знак. Двойная дверь одного из домов в глубине пустынного двора открылась. Внутри оказался фургон побольше, без номеров. Его задняя дверь была распахнута. Из двух толстых досок соорудили помост, чтобы заехать в машину.

Влацек сел за руль фургона поменьше, груженного винтовками и патронами. Ловко проехав по двору, он взлетел по импровизированному помосту и загнал машину в большой фургон. Другой человек закрыл створки дверей и побежал к кабине.

Через несколько минут после отъезда Моше большой фургон проехал под аркой, которая вела на безлюдную улицу. Не нарушая скорости, он двинулся по лабиринту улочек и добрался до другого двора, расположенного в нескольких милях от первого. Там фургон припарковали в очень похожем здании.

Влацек вышел из большого фургона и стряхнул с одежды пыль. Он не хотел рисковать: вдруг «Штерн» устроит налет на тот двор и попытается завладеть оружием, не выполнив уговор? Как и в Югославии, здесь никто никому не доверял.

— Завтра в одиннадцать утра, — сказал Ридер, убирая телескопическую антенну своего радиопередатчика, — они пришлют «дакоту». Да поможет нам Бог! Будем надеяться, что у нее не отвалятся крылья…

— А они твердо обещали прилететь? — спросила Пако. — Обязательно?

— Да, обязательно. Я дал им все ориентиры. Леди, вам, по-моему, нужен билет… только тогда вы поверите.

— Ты прекрасно знаешь, черт побери, что нам столько морочили голову…

— Они прилетят. Линдсей им нужен. Один тип специально приезжает, чтобы с ним встретиться.

— Что за тип? — насторожился Линдсей.

Уже совсем стемнело. Линдсей, Пако и Гартман сидели прижавшись друг к другу в пещере и ждали возвращения Ридера, который ушел со своим радиопередатчиком на скалу, высившуюся на самом краю плато. Снегопад прекратился, это внушало хоть какую-то надежду. Однако было зверски холодно. А костры жечь не разрешалось. Хелич запретил зажигать огонь.

— Я ничего не могу вам сказать, пока мы не сядем в самолет и не смоемся отсюда, — отрезал Ридер. — Таковы инструкции.