Вождь и призрак

— Если тут, — Марри-Смит постучал себя по голове, — или тут, — хлопнул он рукой по фюзеляжу, — разболтается хотя бы шурупчик, мне — крышка!

Да, командир эскадрильи Марри-Смит был красой и гордостью авиации. Завидев его, люди кидались… наутек.

— Мы будем там через шестьдесят минут. Хорошо, Конвей? — спросил он, ложась на курс.

— Так точно, сэр, через час мы приземлимся в «Бурлящем Котле»…

— Эй, Хелич или как тебя там… черт югославский! Мы летим! — заорал во всю глотку Марри-Смит. — У нас винтовки, у тебя наш парень… Смотри только, чтобы без обмана…

— О Боже! — подумал Конвей. — Он в полном восторге.

Гартман и Пако медленно шли по земле, расчищенной для посадки самолета, и внимательно осматривали каждый дюйм. За ними шагал воинственный Хелич. Немец, уже успевший завоевать уважение партизанского командира, то и дело останавливался с требованием убрать камни, если они хоть на несколько сантиметров торчали над поверхностью земли. Пако выступала в роли переводчицы. Затем образовавшуюся колдобину засыпали щебенкой и землей, которые несли в большой плетеной корзине два партизана.

— Да, с этим народом каши не сваришь, — проворчал Гартман. — Халтурщики! Извини, что я так говорю про твою родину…

— Я наполовину англичанка, — напомнила ему Пако. — И потом, я вряд ли захочу когда-нибудь сюда вернуться. Думаю, никогда не вернусь. Я не могу забыть, что натворила Бригада Амазонок.

— Тогда пойди и обрадуй Линдсея.

— Когда покончим с этим делом. Самолет скоро появится. Сейчас почти одиннадцать.

Линдсей, понимая, что Гартман выполняет работу, которую вообще-то должен был бы делать он сам, сидел на скале, не в силах пошевелиться. Его опять мучила лихорадка. Он проклинал все на свете. Вынырнувший из-за больших валунов доктор Мачек пощупал его лоб.

— Я вижу, мы сердиты на весь мир? — усмехнулся доктор.

— Нет, до этого еще не дошло. Но мне следовало бы быть там, вместе с Гартманом и Пако.

— Однако температуры у вас нет. Просто вам нужно время, чтобы окончательно поправиться. Хорошо, что самолет все-таки прилетит, пусть с опозданием на столько месяцев…

— Я вам очень благодарен за то, что вы для меня сделали…

— Но это же моя профессия! Отблагодарите меня тем, что отдохнете, когда доберетесь домой. Может, мы когда-нибудь и встретимся…

— Нет, почему-то мне так не кажется.

Доброе лицо Мачека озарилось улыбкой, он кивнул и отошел от Линдсея. Этим ослепительно-солнечным утром на плато не было ни души, если не считать тех, кто проверял посадочную полосу и окончательно приводил ее в порядок. Хелич убрал с плато всех своих бойцов, расставив их на краю и на дне нескольких лощин, которые вели к плато. Он был уверен, что перекрыл все подходы к временному убежищу партизан.

Линдсей напряг все силы, влез на скалу и побрел, еле волоча ноги, к посадочной полосе. При ходьбе он опирался на палку, которую ему сделал Милич. Бедный Милич, убитый давным-давно, сто лет назад, когда немцы обстреливали их из минометов! Милич, о котором никто даже не вспоминал, ибо большинство партизан просто забыло о его существовании.

— Как дела, Гартман? — крикнул Линдсей. — Самолет вот-вот будет здесь, да?

— Мы выровняли полосу, друг мой, — откликнулся немец. — Во всяком случае, постарались сделать ее как можно ровнее. А «дакота» действительно прилетит с минуты на минуту, если не выбьется из графика.

— Вы хотите сказать, если она нас отыщет?

— Но вы же верите в свою родную авиацию, правда? — пошутил Гартман.

Он видел, что Линдсею тяжело идти, но не попытался ему помочь: Линдсей не потерпел бы, чтобы к нему относились как к увечному.

— Самолет прилетит с юга, — продолжал Гартман. — Так что нам надо смотреть в ту сторону…

— Я нервничаю, как женщина, которой предстоят первые роды, — сказала Пако. — Ну, разве не смешно?

— Да мы все на нервах, — успокоил ее Линдсей, останавливаясь и поднося руку к глазам, чтобы посмотреть на солнце.

Может, у него вдруг сработал старый инстинкт? Линдсей словно вернулся в прошлое, в те дни, когда он, сидя за приборным щитком «Спитфайера», планировавшего над прекрасными зелеными лугами Кента, научился не упускать из виду ничего. И никогда…

Линдсей посмотрел на юг, куда указывал Гартман, а потом принялся медленно и методично разглядывать небосвод. Нигде ни облачка!.. После вчерашнего снегопада это кажется просто невероятным! В небесной синеве четко вырисовывались островерхие горные пики. На востоке было пусто… На востоке-северо-востоке пусто… Линдсей, не торопясь, поворачивался, словно следуя за стрелкой компаса. Он всегда славился орлиным зрением. Еще немного — и он встанет лицом к северу… Линдсей повернулся в очередной раз на несколько градусов… О Боже! Нет, нет…

— Все, ребята, отчаливаем! Вон она, над горами… Смотрите, там, на юге…

К ним подбежал Ридер, в рюкзаке за спиной у него была рация. Ридер залез на самую высокую гору, чтобы напоследок выйти в эфир. И оттуда, со скалы, увидел приближавшуюся «дакоту».

— Да вы лучше на север посмотрите, болваны! — заорал Линдсей. — Сюда летят немцы, причем целый воздушный флот!

Конвей, сидевший на борту «дакоты», в восторге ударил себя кулаком по коленке. В карте образовалась дыра.

— Вон оно, это плато! Видите опознавательный знак: коммунистическую пятиконечную звезду, выложенную из камней? Тут уж надо сесть тютелька в тютельку… не дай Бог ошибиться…

— Успокойся, дружище, — укоризненно покачал головой Марри-Смит. — Я сумею приземлиться и на острие иглы.

— Это почти острие и есть!

Конвей схватил полевой бинокль и посмотрел на крошечные фигурки, глядевшие на «дакоту», задрав головы. Одна из фигурок помахала им палкой и подняла большой палец — дескать, все здорово! Потом начала бешено размахивать палкой в разные стороны.

— По-моему, тот тип с палкой — Линдсей. Он суетится, мельтешит, как безумный. Что ж, беднягу вполне можно понять…

— Особенно если учесть, что с севера на нас надвигается вся немецкая авиация, черт побери! — желчно откликнулся Марри-Смит. — Мы, правда, гораздо ближе, так что можем и успеть…

— Боже правый!

Конвей впервые заметил то, что Марри-Смит разглядел на несколько секунд раньше. Целый рой черных пятнышек, которые на глазах становились все больше. Военные самолеты немцев! Они летели высоко и как бы несколькими слоями, причем каждый слой был сдвинут относительно соседнего.