Вождь из сумерек

Брызнула из-под ножа кровь, капли сорвались на непокрытую столешницу.

– Вот моя рука, конязь Зорень, – показал глазами на «волчат». В них моя кровь, а их кровь во мне течет. Будь и ты побратимом. Моя стая, твоя стая. Твое дело, мое дело…

– Божья ладонь твою кровь приняла, Слав, – Пивень взглядом указал на крышку стола, впитавшую капли свежей крови. – Это к добру, конязь Зорень.

Зорень долго смотрел на его окровавленную ладонь, на его ждущее лицо, на суровые лица побратимов. Затем принял из его руки нож, снова долго смотрел на лезвие, думая о чем-то, и так же медленно разрезал свою ладонь и вложил ее в руку Стаса.

Стас слегка приподнялся на носках и обнял конязя.

С грохотом повалилась лавка. Это Леха кинулся к ним. Груздень сорвал с себя волчовку и кинул ее плечи Зореня.

– Походи и ты сейчас в волчьей шкуре, конязь. Узнаешь, каково это, – крикнул он прямо в ухо и оглушительно засмеялся.

– Ну вот, брат, теперь и в тебе волчья кровь. Растет стая, – улыбнулся Стас. – Хорош волк, Пивень?

– Волк у нас один, – Пивень не склонен был веселиться, – а волчонок добрый будет.

Эльфы мало что поняли, но что-то, видимо, захватило и их. Переглянулись, и Рэд выступил вперед.

– Бери и нашу кровь, человек-волк! Будь и нам братом. Кровь светлых эльфов лгать не умеет.

И прежде, чем Стас успел что-нибудь сообразить, эльф подал ему свою окровавленную ладонь. И еще четыре эльфийских ладони легли сверху.

Поступок эльфов искренне взволновал его.

– Вот уж никогда не думал, что породнюсь с эльфами. Вовремя ты приехал, брат Зорень. А, где наша не пропадала! – обреченно махнул он рукой. – Погубит меня когда-нибудь моя доброта. Но ничего не могу поделать с собой. Хмурый, позови Свиста. Он где-то рядом.

Повернулся к Зореню.

– Десяток ребят не дам, а одного мальца получишь. Дельный хлопец. И не на месяц, а на три месяца даю. Чего не сделаешь для побратима.

Вошел Свист и вытянулся, глядя на Стаса. За ним тихо, чтобы не привлекать к себе внимания, прокрался Квашенка.

– Свист, поедешь в Соколянь с конязем Зоренем. Сделаешь из стада коров людей, знающих, что такое меч и с какой стороны к нему подходить.

– Вождь…

– В нем моя кровь, Свист. Зорень, покажи руку. Русский глазам не верит, пощупать надо.

Зорень послушно приподнял свою руку над столом.

– Я понял, командир, – без особой радости согласился Свист. – Вот если бы…

– Квашенка едет с тобой, – неохотно добавил Стас. – И пояснил конязю: – Неразлучники. Ничего не поделать, придется отпускать и его. Квашенка, хватит за Свиста прятаться. Покажись конязю.

Смущенный парень вышагнул вперед из-за спины Свиста.

– Как бы воеводы мешать не стали, – раздумчиво озаботился Свист. – Поди, до сих пор обиду таят.

Стас поморщился.

– Экий ты боязливый. А я тебя конязю нахвалил, – и твердо добавил: – Над тобой – только конязь Зорень. Больше никого.

– А если…

– Заруби! – чтобы отвязаться от Свиста, отрезал Стас.

Свист приободрился.

– Сколько, командир?

Парень отнесся к вопросу со всей серьезностью, и Зорень не на шутку встревожился.

– Одного – двух хватит?

Свист переглянулся с Квашенкой и кивнул головой.

– Могу и больше.

– Ну, тебе видней. Голова за плечами. Сообразишь на месте. Перед отъездом зайдешь попрощаться. Леша, налей им по кружке винца. Обмыть повышение надо. – И повернулся к парням: – Не подкачайте, ребятки. Чтобы конязь Зорень на вас не жаловался. Не осрамите «волчат».

– Командир! – Свист, уже подносивший кружку ко рту, собирался обидеться.

– Ну, ну… Уж и слова нельзя сказать.

Зорень проводил парня взглядом, едва ли не со страхом глядя ему в спину.

– Он что, и в самом деле зарубит? – медленно, по-волчьи поворачиваясь к Стасу, спросил он.

– А, не бери в голову, – легко ответил вместо Стаса Леха и поторопился успокоить: – Одним больше, одним меньше – невелика разница. Впрочем, Свист – парень с головой, зря рубить не будет. Управится легким и изящным мордобоем.

Груздень с сомнением покачал головой.

– Горяч. Не объезжен еще как следует. Нетерпелив. Может, лучше подождать, когда Хруст вернется?

– Хруст «волчат» получит, пока всех не растащили. Давайте вернемся к нашим баранам. Братья эльфы, а вы что как не родные? Словно воды в рот набрали. Рэд, сколько времени ты нам даешь? – мимоходом взглянул на Зореня и кивнул: – Помогите конязю Зореню, а то ладонь от всей души располосовал, повод в руке не удержит.

Рэд без слов шагнул к Зореню и накрыл его руку своей ладонью. К всеобщему изумлению, рана исчезла. Исчезли даже сгустки крови.

Пивень привстал с лавки и раскрыл рот. Профессиональное любопытство во всю ширь растащило его душу. Словно нечаянно ладонь эльфа прошлась и над рукой Стаса.

– Учись, волхв. А то ты все мышиные хвосты да лягушечьи лапы в своей ступе толчешь, а потом нас этим потчуешь, – Груздень толкнул волхва локтем. – Провел ладошкой – и целехонек.

– Я уже говорил тебе, Слав, год по вашему летоисчислению. А, может быть, и меньше. Вандорги пробуждаются не в одно время.

– И на том спасибо. Слышали, судари мои?

– Надо князей собирать, – угрюмо пробасил Пивень. – И угораздил же меня Род связаться с тобой, вождь. Как славно жилось за спиной у конязя Зореня. А с тобой на холках уже живого места нет! С коня ем, на коне сплю…

Груздень и Леха, глядя на его удрученное лицо, расхохотались. Улыбнулся и Зорень.

– Так не поздно еще и вернуться.

Пивень, не морщась, выплеснул вино в горло.

– Не могу. Привык. Будто на ветру живу. Аж ноздри дрожат, как у блудливого кобеля. Где бы я у тебя, конязь, с эльфами породнился? А с ним – изволь… буду терпеть!

– Так и не жалуйся.

– А как не жаловаться, коли еще до седла не дошел, а холки уже криком кричат.

Груздень снова расхохотался и хлопнул Пивня по спине.

– То не холки, то мясо в тебе кричит, которое ты без меры нежеваным глотал, и на волю просится. А по коняженьям и каганатам тебе самому не терпится покататься.

И новый взрыв смех прокатился за столом. На этот раз смеялся даже Зорень. Улыбнулся и Стас.

– А пока то да се, мы, Рэдэльф, поищем твоего принца. По всему судя – хороший парень этот принц, если очертя голову полез на эти галеры. О, черт! Чуть не забыл. – И повернулся к эльфам: – Ребята, кто-то из вас должен ехать с князем, а кто-то – с нашим страдающим волхвом. Пусть люди из первых уст услышат.