Возлюбленный враг

Хотя пока все складывается неплохо, отец о нем похлопотал, и Отто второй месяц служит при генерале Вальтере фон Гроссе, а точнее, при его девятилетнем сыне Франце. У мальчика серьезная болезнь, он не может ходить. А недавно в семье генерала произошли новые неприятности, - Вальтер окончательно расстался с супругой и забрал сына к себе.

Кажется, Эмма фон Гросс не особенно и жалела о сыне, прикованном к инвалидному креслу - у этой красивой фрау был в самом разгаре роман с известным во всей Европе режиссером, что и послужило поводом для развода с Вальтером. К тому же с генералом Вермахта не особенно поспоришь даже подающей надежды актрисе - в итоге мальчик стал жить с отцом.

Правда, Отто немного удивляло, что фон Гросс так легко отпустил жену в свободное плавание, но кто он сам такой, чтобы обсуждать решения руководства - всего лишь обер-лейтенант двадцати девяти лет, хватает и собственных проблем.

Например, тот же Франц… С самого начала беспомощный мальчишка жутко раздражал Отто, хотя надо признать, сын генерала никогда ни на что не жаловался, даже изнуряющие процедуры массажа терпел со слезами, стиснув зубы, не издавя ни стона, ни крика.

Хорошо еще, что никаких воспитательных мероприятий проводить не требовалось - для этого были наняты отдельные учителя, а в задачи Отто входило лишь доставлять мальчика в машину, переносить из комнаты в комнату там, где было неудобно проехать специальному инвалидному креслу. Поначалу эта не слишком почетная роль камердинера при маленьком калеке тоже вызывала внутренний протест Отто, но за пару недель он вполне смирился.

А ведь не о такой жизни, не о такой карьере он прежде мечтал. Когда-то любимым занятием Отто было чтение отцовских книг из огромной библиотеки, что собиралась несколькими поколениями Грау. Отто всегда интересовало, почему в их фамилии не было приставки «фон», ему так бы хотелось гордится родовитыми предками - баронами, что владели раньше огромными землями и множеством раболепных слуг.

Книги Вальтера Скотта с раннего детства пленили живое воображение пытливого мальчика. С самого детства Отто воображал себя Доблестным Рыцарем, что непременно побеждает на многочисленных турнирах под восхищенные возгласы Прекрасных Дам.

Подвиги Зигфрида и Тристана, победы над чудовищными Драконами, путешествия к новым, неизведанным островам, долгие военные походы и покорение новых стран. А потом еще Фенимор Купер и Карл Фридрих Май "Книги о Виннету".

Отто и его друзья увлеклись игрой в "краснокожих" и "бледнолицых", строили вигвамы и пироги во дворе своего дома, выбирали вождя. Отто с большим удовольствием частенько играл главную роль, становился грозным, но в то же время справедливым лидером, способным повести за собой отряд единомышленников в военный поход.

Когда в «Гитлерюгенд» Грау впервые услышал идею о сверхчеловеке Ницше, то мгновенно понял, что именно он сможет воплотить в жизнь грезы старого философа. Долой цепи предрассудков, долой жалость к слабейшим, прочь всякая зависимость! На своем собственном примере храбрый Отто Грау всем докажет «арийский приоритет» любимого фюрера. И вскоре даже представился случай.

А потом… потом случилось нечто такое, что разом перевернуло все его представление о себе и своем месте в мире, да и о мире вообще. И теперь офицер вермахта Грау пытался хоть как-то собрать себя воедино и выжить, просто наблюдая со стороны, потому что вмешиваться и кому-то доказывать уже не хотелось. Для этого он уже слишком много знал.

* * *

Сегодняшний день начался как один из многих дней скучной вереницы последних недель. Генерала переводили в Познань, полковник Штраубе уже подготовил дом, где фон Гросс должен будет разместиться вместе с сыном, и естественно, с ними поедет Отто, раз уж его служба теперь заключается в присмотре над худеньким замкнутым мальчишкой, которому повезло родиться сыном генерала.

И все бы прошло как обычно - ранний подъем, механическое выполнение привычной гимнастики и обливание ледяной водой, потом приезд в Познань, а там будут все те же по часам расписанные дни - режим Отто целиком зависел от лечебных процедур и занятий Франца.

Но через полчаса езды по ровной дороге обычно молчаливый ребенок вдруг дернулся к окну и душераздирающе закричал - "Мама!", указывая на женщину, стоявшую с опущенной головой возле маленького черного автомобиля. Вальтер фон Гросс велел шоферу съехать к обочине и остановить генеральский лимузин.

Ася. Долгая дорога в Познань

Я стояла столбом и смотрела, как из блестящей, будто лакированной машины вылезает человек в военной форме оливкового цвета и медленно направляется ко мне. Перед лицом все поплыло, но я заставила себя сконцентрироваться на блекло-золотых пуговицах френча, а потом подняла глаза на черный воротничок, украшенный желтыми пальмовыми веточками по красному полю петлиц.

На вид мужчине около сорока пяти лет, даже больше, пожалуй, он казался выше меня ростом, хорошо сложен. Внешность у него как у характерного актера из современных фильмов на тему Великой Отечественной войны, такие часто стали снимать в последнее время, не все одинаково хороши.

Так вот, немец, остановившийся напротив меня, выглядел очень похоже на актера, который по сценарию должен играть бравого главнокомандующего вражеских войск. Но я же сейчас не на кинопробах. Сейчас все взаправду.

— У фройляйн какие-то неприятности? Ваша машина сломалась?

Язык к гортани прилип, я от удивления не могла даже слова вымолвить, потому что этот человек обратился ко мне по-русски. Он догадался, кто я? Мне точно конец...

По счастью неловкую паузу заполнили причитания Барановского:

— Герр офицер, у нашей «малышки», кажется, перегрелся мотор, но мы ни в коем случае не хотим вас задерживать, я думаю, нам поможет тот, кто не так спешит.

— Вы направляетесь в Познань?

Вопрос был явно адресован мне, и я утвердительно мотнула головой, продолжая глядеть на немца, словно кролик на удава. Хотя чего, собственно, я должна бояться, за моей спиной поколения тех, кто в Берлине праздновал Победу, правда, «герр офицер» пока об этом не знает. Надо уже взять себя в руки и держаться естественно.

На вытянутом загорелом лице мужчины промелькнула гримаса недовольства, он, кажется, не привык, чтобы на его вопросы отвечали жестами. Теперь тон его разговора был уже не так любезен, как при первом вопросе, и немец заговорил жесткими рубленым фразами:

— Мы тоже спешим в Познань, я предлагаю вам отправиться с нами! Мой сын недавно потерял мать и очень скучает, да еще эта утомительная дорога, полагаю, ваше присутствие благотворно бы повлияло на мальчика. К тому же, он серьезно болен и страдает нервным расстройством.

После упоминания о больном ребенке я невольно попыталась заглянуть за плечо офицера, да и он сам развернулся, указывая на свое представительское авто. А там, уткнувшись лбом в стекло, сидел бледный мальчишка с взъерошенными светлыми волосами - на его худеньком личике была написана такая грусть и одновременная надежда, что у меня дрогнуло сердце.