Возлюбленный враг

— И что же было там раньше?

Устав бороться, я убрала руки со стола, выпрямилась и попыталась собраться с мыслями.

— Мои документы - паспорт, свидетельство о разводе, фотографии…

Господи! Точно... Фотографии моего класса у гранитной стеллы с выбитыми на камне именами наших земляков, погибших на фронтах Второй Мировой. И я четко помнила, что на каждом фото был виден монумент с датами 1941-1945 гг.

Видел ли эти снимки фон Гросс? Ну, еще бы!

Также в папке были чеки на канцелярские товары и на каждом дата, школьные брошюрки и сценарий празднования Дня Победы и даже стихи ветерана о городах-героях и знаковых битвах.

Я закрыла лицо руками и поняла, что больше мне скрывать нечего. Генерал смотрел строго, но без каких-либо явных проявлений злости. Даже как будто со смирением и решимостью обреченного. Я решилась заговорить:

— Книга тоже у вас, да? Вальтер, вы же все знаете. Отпустите меня домой… пожалуйста. Я вас прошу!

Это было наивно, настоящий «детский сад», но надо же было сказать для начала хоть что-то и проверить его волчью реакцию на мои слова. Я в ней не обманулась.

— Да, книга у меня. Но тебе она больше не нужна, она совершенно бесполезна для тебя, потому что скоро наступит утро. Поляк жестоко тебя обманул, Ася. Он мог вернуть тебя обратно уже на следующую ночь и в каждую из последующих ночей на протяжении двух месяцев после твоего появления здесь. Однако ему захотелось тебя продать. И как можно дороже. А для этого ты должна была ему поверить и поехать с ним до ворот клетки. Все просто.

— Что вы говорите? Я не понимаю... Не верю. За что Барановский мог так поступить со мной?

Вальтер хрипло рассмеялся над моей наивностью, вот теперь-то он и в самом деле напоминал волка, загнавшего в угол свою добычу. Почему бы не покуражиться перед последним прыжком.

— Ты верно не знаешь, как поляки относятся к русским. Я объясню. Нас - немцев, захватчиков, оккупантов они смертельно боятся, но уважают при этом, а вас - русских только люто ненавидят. И твой "друг-астролог" не исключение. Сегодняшняя ночь с двадцать второго июля на двадцать третье июля - последняя дата, когда возможно твое возвращение, но я же не идиот, чтобы вот так просто от тебя отказаться, моя дорогая Ася, и я совсем не гуманист…

Однако же и не чудовище, как ты могла бы подумать, иначе давно бы сам отвез тебя в гестапо. Но очевидно, что ты бесполезна для выполнения наших стратегических задач, а вот лично мне можешь пригодиться, Ася… из будущего. Мне и Францу.

— Господи, - простонала я - ... да что вы за люди такие!

Мне казалось на меня скоро обрушится потолок, грудь сдавило железной клешней отчаяния. Вальтер открыто наслаждался моим смятение. Даже иронично подбадривал:

— Ну, ну, не надо делать такое несчастное лицо, дорогая… Уверен, мы отлично поладим. Ты ведь уже подружилась с немецким лейтенантом, почему бы не стать подругой немецкого генерала. Я тоже немного романтик в душе… только уж очень глубоко. Вдруг ты и мне поможешь стать человечнее. Возможно, в этом и будет заключаться твоя миссия здесь. Ты хорошо поработала с Грау, прежде на него было жалко смотреть, бедняга едва не лишился рассудка, и немудрено, с его-то дурной наследственностью. Но ты сделала невозможное, ты его исцелила. Иногда мне начинает казаться, что мое сердце каменеет, может, ты спасешь и меня, русская девочка с доброй душой.

Я бросила рассеянный взгляд мимо Вальтера и вдруг увидела приоткрытую дверцу сейфа на стене, сбоку от окна. Меня пронзила мгновенная догадка: книга именно там, ведь из сейфа Вальтер достал мою папку, а значит, внутри хранится и сам артефакт. Генерал лично допрашивал Барановского и забрал себе все его "магическое имущество".

Вальтеру незачем лгать мне по поводу последнего дня, когда я могу вернуться в свое время. Да уж… кому я могу больше верить - мерзкому поляку с бегающими мышиными глазками или все же генералу, что сейчас выложил передо мной все карты, все свои планы, повел разговор на чистоту.

Ася, соберись, Ася, спаси себя сама - Грау сбежал, и не важно куда, просто сдался и бросил свою Лорелею или пошел застегивать "берцы". Но пока его нет, сейчас именно я должна спасти себя. Я - русская девушка из двадцать первого века, за моими плечами огромный многовековой опыт и общее знание политики, истории и психологии… Ася, соберись, ты сможешь!

Отто.

Он ее не получит! Мне не важно, что со мной будет потом, но я не могу оставить ее здесь одну. Нет, это даже не возможно представить, чтобы моя Ася осталась тут с ним одна. Я должен хоть как-то ей помочь, хоть что-то полезное сделать за всю свою никчемную жизнь, может, второй шанс был дан мне как раз для этого - спасти хотя бы одну русскую девушку. Спасти одного человека... Может, этим я немного искуплю свою вину и то, что она считает своей виной... Нет, нет... я ее не отдам...

И еще надо забрать у него из сейфа эти бумаги - мои чертовы схемы и выкладки дат... населенных пунктов... за каждую дату уже заплачено нашей кровью... простой человеческой кровью, а она ведь одинаково красная и у нас и у них, мы же все люди... люди-и-и... что же мы сделали друг с другом... как могли осмелиться и решиться на такое, когда нужно просто жить, любить, играть с детьми... как же такое было возможно... почему никто не подумал раньше?

Я могу утонуть, я давно не боюсь смерти, но лишь бы она осталась там, наверху, на самой безопасной скале, лишь бы Ася вернулась домой, я отдал бы за это всю свою кровь до последней капли.

Ася.

Я глубоко вздохнула и успокоилась. Отступать мне некуда - позади Москва и родная Сибирь. Я улыбаюсь и делаю пару шагов по направлению к Вальтеру. Медленно оглядываю его с ног до головы и облизываю совершенно сухие губы. Если я не смогу его обмануть, меня уже ничто не спасет, другого шанса не будет, сейф закроется навсегда и тогда прощай надежда на возвращение, прощай Грау и наши алые паруса.

— Знаешь, Вальтер, а ведь ты прав! Меня с самого начала тянуло к тебе, но я постоянно боролась с собой. Больше не хочу себя сдерживать. Маски сброшены, ты мне не оставил выбора - это очень хорошо и удобно. Благодарю! Раз выбора больше нет, значит, моя совесть может спать спокойно, пока я буду делать то, что мне хотелось еще с нашей первой встречи.

На мгновение в лице генерала мне почудилась растерянность и удивление, но выражение притворной любезности вскоре вернулась на свое место. Я же шла напролом по минному полю.

— Буду с тобой откровенна, Вальтер, ты всегда меня привлекал. Грау - мальчишка… я его просто жалела. Но мне хотелось понять его, попробовать, а что же я почувствую, если сойдусь с ним поближе, с мальчишкой в ненавистной немецкой форме. Вальтер, ты тонкий психолог и был абсолютно прав, предоставив мне такую возможность - немного привыкнуть и приспособиться. Все верно, сначала должен быть он, но это уже позади, и теперь я совершенно готова быть с тобой.

Мне показалось или у генерала немного отвисла челюсть, а брови почти неуловимо метнулись вверх. Но я не дала ему опомниться и включить разум, я решительно наступала:

— Вальтер, ты сводишь меня с ума, я тебя хочу… Я понимаю, что не должна тебя хотеть, но ничего не могу с собой поделать. Ты - мужчина! Настоящий мужчина, о котором любая женщина может только мечтать. Ты сильный и волевой, ты сметаешь все на своем пути и ты сказал правильно, мне самой это нужно, и я готова тебе подчиняться, но сейчас, только один раз, дай мне возможность быть сверху, чуть-чуть поиграть… Разреши мне иллюзию победы, поверь, тебе не придется жалеть. Садись…

Я стояла прямо перед ним и смотрела ему в глаза, старалась говорить серьезно и быстро, причем как можно более искренне, даже не думая, что может случится, заподозри он какой-то подвох. Кажется, именно сейчас он увидел во мне свою бывшую жену, свою горячо любимую Эмму, узнал во мне ее повадки избалованной дикой кошки.

И он открылся передо мной, на мгновение сбросив контроль, пока я продолжала мурлыкать как прирожденная актриса:

— Возьми меня прямо сейчас, здесь… Садись в кресло, вот так… расстегни мундир, он меня раздражает, ну, чего ты копаешься, расстегивай уже ремень и брюки, я так долго тебя ждала. Вальтер, не будь занудой, расслабься хоть один раз в жизни, давай уже поиграем.