Возьми карандаши

Дни, недели, шорохи, трамваи.

Стеклотару из-под встреч (её осколки),

Стенгазеты громких обещаний,

Все обрезки мыслей-недомолвок

Без началов и без окончаний.

Все коробки горьких сожалений,

Подпиравших двери мёртвым грузом:

Провести в сознаньи обнуленье,

Чтоб сознанье не было обузой.

Чтоб прийти в себя, а не в могильник,

Понукая тело шаг за шагом

Под привычные стенанья "помоги мне".

Может это называют адом?

Всё долой! В картон! И скотчем! Скотчем!

И под хруст небитого стекла

(Ведь стекло — материал не прочный)

Новым днём прошедшее! Дотла!

Город. Рассвет

Гремит рассвет.

Встаёт уставший город,

Разбрызгивая свет на площадях.

Как много лет

назад

вставал посёлок,

а после городок.

В очередях

Толкался люд;

скрипели тонко спицы

Толкаемых и тянутых телег.

Гоня уют,

Трещали половицы

И с домом вместе запускались в бег.

Шли сонные,

Покачивались хмуро.

Натужно ставили рабочий шаг.

И головы

Седые+

Прямо, мудро

Приветствовали солнце.

Просто так.

Путешествие на Парнас

Опять я без седла… (зачем оно поэту?)

Ведь не сидеть же в нём, взбираясь на Парнас!

Чтоб после, с высоты его, давать обеты

Словами. Клятвенно. Сбиваясь в сотый раз.

…А склоны хороши мифического взгорья!

А табуны коней, сиянием крылатых!

Без полчищ лежебок в бренчащих латах,

Мерцаньем славы ветреной рогатых:

Сатиры! (И просители преторий):

…"Замолви слово, светлый генерал!

Я тут с женой, детьми, дырявой лодкой

Лишь пару раз на совесть наплевал,

Ну пожалей несчастного сиротку!

Полчуточки куснуть от вдохновения

Позволь, родимый!.."

Мнётся кредитор:

И вроде можется занять до воскресения –

Не хочется потом ответствовать за вздор,

За сор, хулу и посрамленье музы

(Поодаль коники напугано храпят):

— Ты знаешь, человек, коням не до обузы.

Поймёшь меня, как станешь сам крылат

И сена пожуёшь на бездорожье

По буеракам ноги отобьёшь.

Я лишь тогда приставлю к тебе лошадь,

Когда ты сам, скиталец, не возьмёшь!

Когда в каретке кончится бумага

Исчерканная вдоль и поперек.

Когда…. А в прочем посмотри — вот фляга

Творенья муки — выпей-ка глоток.

Верни мне смысл

Верни мне смысл! О, верни мне смысл!

Верни мечтам и крылья, и полет!

Дай мыслям взлёт, дай воздух этим мыслям,

Что жизнь когда-то знали наперёд.

Как знали суть и радости печальной

И опьяненья духа высотой,

А красоте безмолвной, пасторальной,

Предпочитали грозы и прибой.

Верни, верни мне смысл, Боже!

Я не боюсь ни плахи, ни меча.

Как можно быть поэту осторожным,

Когда оставлен за кормой причал?..

Здесь штиль. И зной. И зноем поражённый

Молю о смысле — чуде из чудес.

И к небесам несутся воспалённо

Мой взор, мой дух, мой ангел и мой бес.

Предрассветное

Так одиноко в предрассветной мгле.

Свободно, тихо пусть, но одиноко.

И время застывает в рукаве –

И все мгновенья тянутся так долго,

Как будто забывают подгонять

Легчайший пластик у секундной стрелки

Сожмётся сердце. Неужели вспять?

Но, может быть, устала батарейка?

Приложишь к уху холодок стекла –

Живёт сверчок, да верится едва ли.

И лишь на миг ослабевает мгла –

На краткий миг… звенящий… изначальный.

Долгое бездождье

Над выжженной солнцем травою

Хрустальное небо звенит.

И люди проходят конвоем

И каждый куда-то спешит.

И хмарь от распаренных улиц,

Политых поутру водой,

Себя поднимает и, щурясь,

Уводит, уносит с собой.

Лунный луч

Луч, как-то, перекочевал из лужи

По капелькам на выступах в стене

К карнизу. И по струйкам на стекле

Пробрался в комнату — на полотно из кружев.

И там — среди воздушной красоты,

Среди поляны из цветов вискозы

Мир больше не был нестерпимо грозным

В нем суетливой не носилось маеты.

И тюль перебирала словно жемчуг

Блестящий луч воланами и розой.

Луна светила. И светили звезды.

А луч смеялся. И смеялась вечность.

Пёрышко

На восходящих ветра перекатах

Взлетело пёрышко в синеющую высь.

Я протянула руку за крылатым

И вдруг оно — возьми и опустись:

Так осторожно, не коснувшись пальцев

Легло на парапет передо мной…

…И свет, сквозь тучи, с золотистых пяльцев,

Меня и пёрышко заплёл канвой.

Нагроможденье форм

Витиеватое переплетенье форм

Нагроможденьем, собственно, себя

Изображая идеальный шторм

Сверкало гранями, всю простоту губя.

Безмолвные прямые, будто в трансе

В немыслимые гнулись повороты,

Роняя в водопадах декаданса