Возьми меня, моя любовь

Она упирается худым коленом в приборную доску.

— Ну да, есть один тип, который мне нравится. Один слепой. Знаешь, как он меня зовет? Ночная бабочка. Но он добрый и у него ничего нет, даже клички.

Светло-каштановая «Регата» притормаживает рядом и не глушит двигатель, который стучит в том же ритме, как и на выезде с офисной парковки.

— Это Боргатти, каждое воскресенье приезжает в одно и то же время. Мне надо идти. Не кисни! Увидимся.

Девушка протягивает руку и нажимает на клаксон, чтобы предупредить клиента о своем присутствии. Смотрю на нее, бегом ринувшуюся под дождь к «Регате» и слышу, как она фальцетом выкрикивает:

— Любовь моя, я здесь, видишь?

Машина сдает назад и останавливается, подбирая проститутку. Диджей моей любимой радиостанции объявляет следующий отрывок: «Мой секс» Джона Фокса…

Я внезапно просыпаюсь в постели, вся в испарине; на мне джинсы и плюшевый «Эверласт», в котором я ходила целый день. Медленно прихожу в себя и босиком шлепаю на кухню, чтобы открыть холодильник и осушить бутылку шипящей «Колы».

У меня несколько смутных воспоминаний о возвращении домой под грозой. Вроде бы немного всплакнула после того, как отсалютовала Эмилио, ведя машину в район Фьера, а по радио передавали отрывок из Пи Джея Харви. Еще помнится, подсадила по дороге женщину, девушку, вроде одной из тех порнозвезд, которым я ссужаю голос. Как ее звали? Я не спросила.

Реальность и фантазия у человека с богатым воображением переплетаются. Может быть, как говорил Борис Виан, искажение реальности — это верный способ вернуть ей привычный для обитания вид… или стать писателем. Может быть, эта женщина была самой Венной Равенной, которая сошла с одной из страниц моего блокнота, или другой героиней, одной из тех, которых годами видят на экранах, в сборниках на продажу или мимоходом в реальной жизни, когда они разжигают похоть, напоминая, что плоть слабя и что секс — крест и отрада — это кошмар неугомонных блюстителей морали, который неизменно возрождается.

Это была она? Венна Равенна?

Для того, кто пишет, возможно все. Можно придумать что угодно, а потом найти в кармане визитку одного из твоих персонажей. Разве важно — действительно ли мы были знакомы или это всего лишь ложная реальность?

Три часа утра. Бросаю взгляд на портрет Саве, висящий на стене кабинета рядом с постером Хопера. (Он красив на этом фото, с винтажным «Фендером» [17] в руках).

17

«Фендер» — марка гитары. — Прим. переводчика.

Включаю компьютер, заношу пальцы над клавишами, пока на меня снисходит заголовок: Возьми меня, Любовь моя.

Глава 1

Захожу в квартиру и первым делом заглядываю в студию. Диван разложен, французская простыня в бело-розовую полоску свивается с пледом…

34 Эпилог

Неделю я стираю с автоответчика голос Эмилио, который требует объяснений. Не знаю, возможно, во всем виновато «Когда Гарри встретил Салли», где Мэг Райан внезапно напускает туману, чтобы заставить капитулировать Билли Кристалла. Искушение поднять завесу было сильно, но я не поддалась; может быть, я простодушно надеялась на такой же счастливый финал, где мужчина пригласит, а та потрясенно вытаращит глаза и закончится все тем, что они вместе.

Весь последний месяц стараюсь подниматься в восемь и иду в бар Арнальдо в бледном электрическом свете ветреных утренних часов, не слишком теплых, не слишком холодных. Капучино, паста, первая сигарета. Потом домой — писать (до и после послеобеденной смены в студии «Магия», конечно же).

Каждое воскресенье выезжаю в дом Фульвио в Бадоло с его семьей. Сплю перед камином, сидя в старом кресле-качалке, и ем первые жареные каштаны. Снаружи лишь неторопливый шелест дождя по сельской местности, спокойной, как пожилая крестьянка. Проникаюсь пейзажем, то зеленым, то багряным: метеорология того сорта, когда сердце удивительно синхронно, словно законченный дубляж, с атмосферными явлениями.

Фульвио относит вину за мою меланхолию на счет Саве, а я позволяю ему заблуждаться. Он говорит:

— Можно провести всю жизнь, обсуждая козлов. Жизнь — она вся такая: вот родился, вот помер. А в середине что? Перетягивать канат, кто победит?

У меня нет желания отвечать, что я вовсе не в ярости.

За месяц нервы приходят в порядок. Однажды я вижу, как Эмилио спешит домой среди толпы безобидных синих воротничков и шаркает ногами. Может быть, думаю я, тот, кто курит марихуану с утра до вечера, чувствует себя примерно так же…

Он находится рядом всего секунду и не замечает меня. Шторм был близко, и, как бы мне ни хотелось, больше не вернется. Я не могу оградить его от своих переживаний, но могу их выдержать сама. Я уже попробовала.

В следующее воскресенье на полочке рядом с камином нахожу среди пачки кулинарных книг старый экземпляр «Грозового перевала».

— Это матушкин, — говорит Фульвио.

— Ты когда-нибудь читал его?

Вижу взгляд человека, которого выставили на посмешище свои же.

— Это история любовной страсти, самой необоримой из тех, о которых мне приходилось читать, и думаю… У Эмилии Бронте никогда не было мужчины.

— Она все выдумала, — выносит приговор Фульвио. — Как ты иной раз делаешь.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.