Возьми меня с собой

— Что? — одними губами выговорила Лера.

— Пока так же. — Она зябко поежилась, точно ей было холодно, и отвела глаза.

Лера взглянула на стенные часы — пять пятнадцать. Значит, Андрей в реанимации уже час, и никакого прогресса. Господи, как она могла заснуть так надолго! Не заснула бы, все было бы в порядке! Она зашла бы в палату к Андрею и заметила бы, что тому стало плохо. И Настя хороша — ведь просила ее разбудить через полчаса.

Настя, точно услыхав Лерин немой упрек, громко вздохнула и шмыгнула носом.

— Будем ждать, — сказала ей Лера, снова усаживаясь в кресло.

Они просидели у телефона три часа, почти не разговаривая друг с другом, только регулярно набирая номер реанимации. В восемь пришла Анна.

— Всем привет! — бодро поздоровалась она и принялась расстегивать короткую, бирюзового цвета дубленку. — Что новенького слышно?

Не дождавшись ответа, Анна с удивлением оглядела поникшие фигуры и бледные, убитые лица девушек.

— Случилось что-нибудь?

— Случилось, — тихо подтвердила Настя и, запинаясь, вкратце поведала ей про Андрея.

— Вот хренотень! — досадливо выругалась Анна и сняла дубленку. — С какой это радости? Он же на поправку шел, Светка с ним столько возилась после первого приступа! — Она взглянула на еще более побледневшую Леру и поспешно прибавила: — Да и ты тоже. Ты даже еще больше. Не могу взять в толк, как же это могло приключиться!

Лера и Настя понуро молчали.

— Ладно. — Анна натянула халат. — Вот что. Вы подождите, я пробегусь по своим палатам, а после еще раз позвоним туда. Минут через тридцать.

Она ушла. Глядя ей вслед, Лера почувствовала слабую надежду. Анна опытная, она сталкивалась с такими ситуациями не раз, она знает, что говорит. Если Анна спокойна, значит, есть шанс, что все обойдется.

Однако звонок через полчаса новых результатов не дал. Состояние Андрея по-прежнему было критическим, без прогнозов на улучшение.

Еще через пятнадцать минут в отделении появился Максимов. К тому времени у телефона в ординаторской собрался почти весь персонал, взволнованный печальным известием.

— Что за митинг? — Завотделением недоуменно оглядел столпившихся кучкой врачей и сестер, вполголоса обсуждающих положение дел, и остановил пристальный взгляд на Лере.

— Шаповалова ночью забрали в реанимацию, — ответила за подругу Анна. — Метаболическая форма астматического статуса. Состояние тяжелое.

— Шаповалова? — Уголки рта Максимова резко дернулись вниз, глаза сощурились, на скулах шевельнулись желваки. — Что за чертовщина! С чего?

Лера молчала. Анна пожала плечами.

— Так… — Заведующий быстро подошел к столу, порылся в стопке карт, выбрал оттуда несколько.

Давайте-ка расходитесь — и за работу. Где Наталья Макаровна?

— Ее нет, — ответила Настя. — Она сказала, что задержится утром.

— Ладно, — махнул рукой Максимов, — тогда, Лена, ты, — обратился он к медсестре Лене Соковой, — составишь мне отчет по полученным вчера лекарствам.

Лена кивнула. Народ постепенно исчез, в ординаторской остались лишь Лера и Анна.

— Прямо не знаю, что и думать. — Анна сочувственно поглядела на подругу. — Ты уж так-то не переживай. Паниковать еще рано. В прошлый раз откачали — и в этот справятся. У нас реаниматоры отличные, недаром со всего района по «скорой» именно к нам везут. — Она хотела что-то добавить, но в это время по коридору простучали каблучки и в дверь просунулась кудрявая головка санитарки Надюши:

— Валерия Павловна! Вас Анатолий Васильевич зовет. Срочно!

Максимов сидел за столом, вид у него был угрюмый и мрачный. Перед ним лежала раскрытая карта и смятая пачка сигарет.

— Присядьте, — указал он Лере на стул около стола и, едва дождавшись, когда она сядет, проговорил: — Хочу услышать вашу версию — отчего у Шаповалова случился приступ?

— Я… я не знаю, — сказала Лера. Она чувствовала себя преступницей, но ничего не могла сделать. Не говорить же Максимову о том, что произошло между ней и Андреем сегодня ночью!

— Чем вы его лечили, глюкокортикоидами?

— Да.

— У него что, были проблемы с сердцем?

— Нет. — Лера удивленно глянула на Максимова и повторила решительней: — Нет, с сердцем у него было все в порядке. И кардиограммы хорошие, и пульс…

— Зачем тогда вы назначили ему антиаритмический препарат? — неожиданно резко перебил он.

— Антиаритмический? Я? — растерянно переспросила Лера, ничего не понимая. С чего Максимов это взял? Она и не думала лечить Андрея от аритмии, благо сердце у того работало исправно и не нуждалось в стимуляции.

— Ну не я же! — Максимов метнул на Леру быстрый взгляд и пододвинул лежащую перед ним карту ближе к ней. — Это что, по-вашему?

— Где? — Она уставилась в строчки, написанные ее собственным ровным, аккуратным почерком. Палец Максимова уперся в латинские буквы в самом конце страницы.

— Вот.

Лере показалось, что у нее галлюцинации. В карте черным по белому было написано, что больному помимо обычного лечения надлежит сделать внутривенно укол обзидана. Обзидан, бета-блокатор, был категорически противопоказан астматическим больным, и Лера это прекрасно знала. У астматиков он вызывал внезапное резкое ухудшение, удушье, вплоть до остановки сердца. Прописать Андрею этот препарат было все равно что убить его. И тем не менее Лера четко и ясно видела перед собой запись, сделанную собственной рукой.

Она почувствовала, как по спине пополз холодный, липкий пот, и живо, в мельчайших подробностях вспомнила прошедшую ночь. То, как она писала карты, борясь с усталостью и дремотой, как мечтала скорее окончить нудное занятие, чтобы отдохнуть, а потом пойти к Андрею. Как напрягала глаза, стараясь не ошибиться, а строчки сливались, прыгали, не желая оставаться прямыми неразборчивыми.

Она по ошибке вписала не то лекарство! Вот в чем причина случившегося с Андреем — в уколе, сделанном по неверному указанию врача!

Максимов выразительно молчал, дожидаясь Лериной реакции на увиденное в записях.

Она подняла на шефа полные ужаса глаза.

— Видели? — немного мягче спросил тот.

Лера кивнула.

— Как могло это случиться? Вы ведь прекрасно понимали, что, назначая такое лекарство, ставили жизнь больного под прямую угрозу. Это описка?

— Не знаю, — едва слышно проговорила Лера. — Наверное.

— А Матюшина сделала укол по вашему назначению. Глупо было бы ожидать от нее, что она усомнится в его правильности, — Настасья явно не отличалась прилежанием во время учебы. Результат тот, что мы сейчас имеем.