Возьми меня за руку

– С каких это пор, ты обращаешься ко мне на «вы», девочка? – бровь Татьяны взметнулась вверх, а её глаза тёмно-серого цвета с какой-то материнской любовью, которой Юлия совершенно не знала и даже не могла почувствовать, посмотрели на неё. Брюнетка смутилась и опустила глаза вниз, сминая в правой руке край простыни. Она вспомнила. Вспомнила, как обращалась с этой женщиной, как кричала на неё и, в итоге, била посуду, тем самым доставляя ей дополнительную работу, из ничего раздувала огромные скандалы и срывалась на ней. Она была не виновата. Виноваты были родители, которые не обращали должного внимания на свою единственную дочь. Рома был прав, что-то в Чеховой изменилось. Скорее не изменилось, а сломалось, так будет правильнее сказать. Она сломалась под гнётом этой странной «болезни», обуявшей её тело и душу. Именно. Боль была душевной, а не физической. – Ну-ну, не расстраивайся. У меня не было в планах тебя обидеть, – морщинистая рука Татьяны Сергеевны опустилась на плечо чуть подрагивающей девушки и ободряюще его сжала. Почему-то сквозь неё прошло какое-то непонятное тепло, проникающее в каждую клеточку кожи, и отчего-то стало очень уютно.

– Я и не расстраиваюсь, – прошептала Юлия, уставившись в темноту помещения, разбавляемого лишь первыми отблесками наступающего рассвета. – Всё в порядке.

– Я бы сказала, что верю тебе, и ушла бы спать, но это не так. Если хочешь, поделись со мной, а не хочешь – твоё право, – прямолинейность слегка задела Чехову, но она сразу же притупила это чувство в себе, не желая распаляться по пустякам. Она всего лишь о ней беспокоится и всё. Ничего личного. А беспокоится ли? Брюнетка подняла растерянные глаза на женщину, сидевшую перед ней в паре сантиметров, ища в них какую-то зацепку или что-то подобное.

– Простите меня, – всё, что смогла выпалить девушка, и снова уставилась в белоснежные простыни.

– За что, Юля? – странно, но голос Татьяны её успокаивал и навевал неизведанное чувство безмятежности. – Не нужно этого, я не первый год живу и знаю, какие бывают дети в подростковом возрасте. У меня внучка – твоя одногодка, так что не стоит извиняться. Всё хорошо, ни о чём не беспокойся, – но почему-то её слова не утешали Чехову, а наоборот, угнетали.

– Я не имела на это права, – чуть ли не шипя, пробормотала брюнетка, тут же тяжело выдохнув и приложив ладонь ко лбу, при этом сильно зажмурив глаза.

– Снова голова болит? Я сейчас схожу за таблетками, посиди немного, а лучше приляг, – женщина поднялась с кровати и уже направилась за тем, что в данный момент было нужно, но её остановила рука Юлии, схватившая за тонкое запястье.

– Нет, не нужно. Со мной всё в порядке, я же говорила, – что было наглой ложью. Она не хотела снова принимать лекарства, которые выписал врач. Они настолько ей надоели, что уже сил не было их терпеть, поэтому старалась как можно чаще скрывать проявления этой странной «болезни», но сейчас этого явно не получилось. – Пожалуйста…

– Хорошо, – она снова присела на край кровати, прекрасно понимая, о чём идёт речь, и внимательно рассматривая свою подопечную. – Ты очень бледная, Юля. С тобой точно всё в порядке?

– У меня кожа сама по себе такая, тут не о чем беспокоиться, – девушка медленно опустилась на спину и прикрыла глаза на несколько секунд, затем открыла. Перед ними «заплясали» тёмные круги и звёздочки, головная боль совершенно не утихала, а наоборот, лишь усиливалась с каждой секундой.

– Раз уж я здесь, и ты встала, я думаю, тебе стоит начать собираться. Поезд прибудет в десять утра. Отъезд в пол-одиннадцатого, – на одном дыхании проговорила Татьяна Сергеевна, затягивая халат потуже. В комнате действительно было холодно, значит, это была вовсе не галлюцинация, а ничто иное, как реальность.

– Какой поезд? – Чехова резко подскочила, отчего почувствовала в позвоночнике лёгкое покалывание. – Я думала, отец перенёс дату отъезда, да и к тому же, я должна была лететь частным самолётом, но никак не на поезде ехать.

– Так он тебе ничего не сказал? – седоватые брови женщины сошлись на переносице, а указательный палец был приложен к виску. Она явно была в раздумьях. – Ох, ладно. В общем, твой отец не может остаться ещё на неделю в Москве, а так как отъезд был перенесён, он решил, что ты до этого момента побудешь у бабушки, в Нижнем Новгороде. Это всё, что он мне доложил и попросил помочь тебе собрать вещи.

– Отлично, всё просто отлично! – громко проговорила Чехова, резко вскочив с кровати и начав мерить большими шагами свою комнату. – А почему он лично не решил мне об этом сказать, а передал через вас? – она кинула на женщину, которая был ни в чём не виновата, уничтожающий взгляд. – Он дома?

– Нет, он уехал ещё вчера, поздно ночью, – потупившимся голосом ответила экономка, внимательно наблюдая за действиями девушки. – Юля, так будет лучше…

– Лучше? Для кого? – брюнетка остановилась около письменного стола и скинула с него всё, что там лежало, вплоть до карандашей и ручек. – Только если для него! Даже сейчас, когда я так нуждаюсь в своих родителях, ни он, ни она не обращают на меня внимания. Интересно, а как они отреагируют, если я покончу с собой? – в её нефритовых глазах блеснул какой-то странный, даже жуткий огонёк, отчего Татьяна Сергеевна вздрогнула и уже направилась в сторону, где стояла Юлия. – Какова будет их реакция?

– Успокойся, прошу тебя, – женщина умоляюще посмотрела на Чехову, сложив свои ладони, будто собираясь произнести молитву. – Не стоит так реагировать на всё это, девочка.

– Выйдите из моей комнаты, пожалуйста, – тихим голосом попросила брюнетка и опустилась на рядом стоящий стул, совершенно не поднимая глаз. – Я хочу остаться одна.

– Я не могу оставить тебя одну в таком состоянии, – запротестовала экономка, стараясь как можно незаметнее подойти к девушке.

– Я попросила вас, пожалуйста, уйдите, – не унималась Юлия.

– Хорошо, я уйду. Только прошу тебя, не делай глупостей. Я знаю, ты умная девочка, поэтому прекрасно поймёшь меня, – с этими слова женщина не спеша вышла из комнаты, слегка прикрыв дверь. – Я приготовлю тебе завтрак. Спускайся через двадцать минут.

Но Чехова промолчала. Ей не хотелось ничего говорить, а тем более отвечать. Ей уже было всё равно, что о ней могут подумать. Сумасшедшая? Вполне, может быть. Глупая? Нет, неверный аргумент.

Она тяжело вздохнула и пристально начала всматриваться в светлеющее с каждой минутой бескрайнее небо. Интересно, а там было бы лучше, чем здесь? Неведомое любопытство обуяло её сознание, и девушка, словно в сладком тумане, поднялась со стула и направилась к окну.

В одно мгновение, она забыла всё то, что ей говорила Татьяна Сергеевна. Да и, честно говоря, брюнетке было совершенно плевать на чужое мнение, а тем более на посягательство на её личное пространство. Она это крайне не переносила.