Вознесение Габриеля

— О чем ты говоришь? Раньше отец думал, что солнце светит прямо из задницы Саймона. Он не умеет разбираться в людях и не знает тебя так, как знаю я.

— Но он твой отец.

— Я с ним справлюсь.

Габриель помолчал, обдумывая ее ответ.

— Кстати, мой разговор с Томом послужил неплохим разогревом перед обедом с моей семьей.

— Неужели? Как все прошло?

— Одно дело — говорить со Скоттом по телефону, и совсем другое — сидеть с ним за обедом.

— Скотт пытается меня защитить. Я с ним поговорю.

— Отец просил на свадебном приеме поднять тост за маму.

— Представляю, как тебе будет трудно. Ты уверен, что хочешь произнести такой тост?

Габриель опять замолчал.

— Есть вещи, которые я должен сказать вслух. Мне на это понадобилось почти тридцать лет. Сейчас мой шанс.

— Значит, ты со всеми расцеловался и восстановил отношения?

— В основном. Мы с отцом помирились еще несколько недель назад. По телефону.

— А с малышом Тэмми ты тоже познакомился?

Габриель фыркнул:

— Этот милый малютка запачкал меня почти сразу же, как я взял его на руки. Возможно, Скотт научил ребенка не скрывать своих чувств ко мне.

— Куинн тебя описал?

— Нет. Он пролил молоко на мой новый костюм от Армани.

Джулия заливисто засмеялась, представив, какая была при этом физиономия у элегантного и довольно капризного профессора.

— Разве стоило поднимать шум из-за какого-то костюма?

Джулия сразу перестала смеяться.

— Ты не поднял шума? И что же ты сделал?

— Администратор отеля отправил костюм в химчистку. Уверял меня, что с шерстяного крепа молочные пятна удаляются бесследно. Но я не расстраиваюсь. Костюмы легко заменить, а вот людей — нет.

— Ты удивляешь меня, профессор.

— Чем же?

— Ты такой добрый.

— Я стараюсь быть добрым с тобой, — прошептал он.

— Верно. Но я не видела, чтобы ты возился с детьми.

— Раньше — нет, — быстро ответил он. — А у тебя, Джулианна, были бы очаровательные детишки. Маленькие девочки и мальчики с большими карими глазами и розовыми щечками.

Джулия резко, с присвистом, втянула воздух, и этот звук достиг уха Габриеля.

— Может, нам рано заводить разговор об этом? — спросил он.

Джулия молчала.

— Джулианна!

— Мои колебания насчет замужества связаны не с возможностью иметь детей. Причина в том, что произошло между нами, и в том, что я ребенок разведенных родителей. Думаю, поначалу они любили друг друга, а потом дошли до взаимной ненависти.

— Мои приемные родители счастливо жили в браке много лет.

— Знаю. Если бы у меня был такой брак, как у них…

— У нас может быть такой же брак, как у них, — поправил ее Габриель. — Именно такого брака я и хочу. С тобой.

Интонацией своего голоса Габриель пытался передать Джулии, сколь сильно он мечтает о супружеских отношениях, похожих на те, что были у Ричарда и Грейс, и как ему самому хочется быть похожим на Ричарда. Он искренне мечтал, чтобы Джулия видела в нем надежного, любящего мужа.

Джулия медленно выдохнула.

— Если бы ты сделал мне предложение раньше, до тех событий, я сказала бы «да». Но сейчас я этого сказать не могу. Нам слишком многое нужно преодолеть, а я еще не до конца оправилась от стресса, в который меня вогнала магистратура.

— Я совсем не хочу вгонять тебя в новый стресс. — Голос Габриеля звучал мягко, но с некоторым напряжением.

— Я думала, тебе захотелось иметь детей и ты принял решение.

— Дети могут быть и приемными, — словно защищаясь, ответил Габриель.

Джулия помолчала.

— А мне приятно думать, что у нас с тобой мог бы быть синеглазый малыш, — вдруг сказала она.

— Ты серьезно?

— Вполне. Видя, какое чудо Грейс и Ричард сотворили с тобой, я была бы не прочь взять приемного ребенка. Но потом, когда закончу учебу.

— Нам пришлось бы это делать частным образом. Сомневаюсь, что какое-нибудь агентство, дорожащее своей репутацией, отдаст ребенка наркоману, пусть и бывшему.

— Тебе действительно хочется детей?

— С тобой? Еще как. Если мы поженимся, я обязательно выясню, нельзя ли вернуть репродуктивную функцию. Правда, не знаю, каковы шансы на успех, ведь я проходил вазэктомию много лет назад. Но как только мы поженимся, я готов попробовать. С твоего благословения.

— Думаю, сейчас слишком рано затевать этот разговор.

Локоть, на который опиралась Джулия, не удержался на скользком бортике ванны, и рука шумно плюхнулась вниз.

«Scheisse!» [27] — подумала Джулия.

Она слишком устала, чтобы взывать к какому-нибудь богу и просить его о помощи.

— Ты принимаешь ванну?

— Да.

Ей было приятно услышать стон, сорвавшийся с губ Габриеля. Джулия тяжело переживала отсутствие телесной близости с Габриелем, какими бы ни были причины его многодневного «воздержания».

27

«Дерьмо!» (нем.).

— Если тебе что-нибудь понадобится, я — по другую сторону коридора, печальный и одинокий, — вздохнул он.

— Габриель, мне тоже одиноко. Неужели мы не можем как-то исправить это положение?

Он молчал, и у Джулии появилась надежда.

— Прости, мне пора. Я люблю тебя, — сказал Габриель, перед этим снова застонав от досады.

— Спокойной ночи.

Джулия прекратила разговор и тряхнула головой, отчасти покоряясь судьбе.

* * *

Рейчел очень недоставало матери, и все равно ее свадьба была почти сказочной. Церемония бракосочетания происходила в красивом филадельфийском саду. Поначалу Эрон противился замыслу выпустить пятьдесят голубей в тот момент, когда священник объявит их с Рейчел мужем и женой, однако Рейчел сумела его уломать.

Опасения Эрона оказались напрасными: никто из его родственников не стал упражняться в стрельбе по живым мишеням.

Джулия была подругой невесты, а Габриель — другом жениха. Естественно, все это время они находились рядом с Рейчел и Эроном. Здесь же был и Скотт. Во время церемонии Джулия украдкой поглядывала на Габриеля, тогда как он бесстыже смотрел на нее во все глаза.

После того как это событие запечатлели фотографы, после свадебного пира и тостов был объявлен танец новобрачных. Рейчел и Эрон вышли на танцпол и буквально растаяли в объятиях друг друга. Затем распорядитель церемоний пригласил их родителей последовать примеру новобрачных.