Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Литейный «анбар» быстро обрастал разными техническими предприятиями. Были выстроены кузница, слесарная, лафетная, токарная, столярная, паяльная и др. мастерские и, кроме того, целый ряд служб, сараев и т. п. Все эти здания получили в своей совокупности название Литейного двора. Двор был расположен на самом берегу Невы, на месте нынешнего въезда на Литейный мост.

Место на «Литейной першпективе» служило с 1714 г. складом всех необходимых для производства нового завода материалов и припасов, а также местом хранения готовой продукции этого завода. Место это получило название Пушечного двора. Напротив него через «Литейную першпективу» сосредоточились к 1715 г. все основные подсобные мастерские литейного завода; здесь же расположилось здание «Артиллерийской канцелярии». Место это получило название Нового пушечного двора, а прежний Пушечный двор стал называться Старым пушечным двором.

Новый Пушечный двор, постепенно расширяясь, захватил всю территорию в глубь от «Литейной першпективы» до реки Фонтанки. Основным производством было литье медных пушек. Сперва их отливали в формах с готовым уже ствольным каналом. Однако несовершенная техника плавки и отливки металла приводила к тому, что внутренность ствола часто оказывалась недостаточно ровной и гладкой, покрытой раковинами, что влияло на качество стрельбы. К 1720 г. перешли поэтому к плавке «глухих пушек», т. е. сначала отливали тело орудия без ствольного канала, который просверливался затем особыми сверлильными станками. Станки эти приводились в действие конной тягой. Кроме пушек, отливались и другие предметы из меди, например колокола. В 1723 г. были отлиты огромные тяжеловесные жернова для Охтенских пороховых заводов.

Изготовление пушечных лафетов и зарядных ящиков к ним требовало кооперации труда разных специалистов — столяров, токарей, кузнецов, слесарей и т. д., вырабатывавших соответствующие части в специально оборудованных для этого мастерских. Изготовление разных жестяных предметов, например манерок для пороха, производилось в особой паяльной мастерской. Была построена также специальная мастерская для изготовления пушечных фитилей, требовавшая кооперации труда прядильщиков и фитильных заварщиков. Поделки из кожи, главным образом для пушечных конских упряжек, требовали создания шорной мастерской. Обилие всех этих подсобных мастерских и объясняет нам территориальное расширение Пушечного двора.

Первый пороховой завод в Петербурге был построен на набережной Малой Невки против Крестовского острова, примерно у нынешней Зелениной улицы, старое название которой было «Зелейная»; это была дорога, проложенная от пороховых, по-старому «зелейных» (в Московской Руси порох назывался «зельем»), заводов к Кронверку Петропавловской крепости. Когда был построен этот пороховой завод, в точности не известно, но сохранились архивные документы, показывающие, что летом 1714 г. на территории завода достраивались еще амбары для хранения составных частей пороха — селитры, серы и угля.

Война со Швецией вызвала большие потребности в порохе. Ввиду этого вскоре начата была постройка новых пороховых заводов на территории Охты. Сразу было намечено построить на Охте два завода. В течение 1715 г. постройка одного из охтенских заводов шла полным ходом. Заводы по указу Петра должны были быть построены на реке Охте и притоке ее Луппе «на порогах», т. е. несомненно, что с самого начала было предположено использовать здесь водяные двигатели в противоположность пороховому заводу на Петербургской стороне, действовавшему конной тягой. Точное место постройки Охтенских пороховых заводов выясняется из «наказа» Артиллерийской канцелярии строителю заводов Мокею Гусеву: «Первой мельнице быть на р. Охте (по правой стороне) против бывших шведских кирпичных заводов (напомним, что на территории Охты стояла бывшая шведская крепость Ниеншанц), а другой мельнице быть на Луппе реке вверх от Охты в 50 саженях». Для постройки плотин привлекались русские мастера-специалисты. В 1716 г. деревянная плотина на реке Охте была уже построена, и при ней действовала одна пороховая мельница. Петербургские пороховые заводы, кроме сравнительно незначительной выделки нового пороха, занимались переработкой старого испорченного пороха, присылавшегося для этого из прибалтийских крепостей. Охтенский пороховой завод в первый год своей работы дал всего лишь около 800 пудов продукции.

В 1717 г., совершая заграничное путешествие, Петр в Голландии обратил внимание на местный порох, отличавшийся, по-видимому, значительно большей ударной силой, чем русский. Образец этого голландского пороха Петру удалось прислать в Россию. Испытание его дало превосходные результаты. Генерал Брюс обратился к Петру с представлением о выписке из Голландии мастера-специалиста, сумевшего бы поставить в России производство пороха на новый «голландский манир». В 1719 г. в Петербург приехал мастер Петр Шмидт. Он был стар, болезнен, несговорчив и гораздо больше заботился о собственном обогащении за счет русской казны, чем о внедрении в порученное ему производство новой техники. Шмидт не торопился открыть свой «секрет» русским.

Для учета материалов, ведения денежных расчетов и отчетности на петербургский пороховой завод был в начале 1720 г. прикомандирован канцелярист Иван Леонтьев. Он происходил из дворян, служил ранее по ведомству Коллегии иностранных дел, долгое время жил за границей, хорошо знал иностранные языки, был, по-видимому, ловким человеком. Кроме прямой «бухгалтерской» обязанности по заводу, на Леонтьеву было поручено выведать у Шмидта «секрет» выделки пороха по новому способу. Выполнить это поручение Леонтьеву в конце концов удалось, но выведал он «секрет» не от самого Шмидта, который решительно уклонялся от этого, а при посредстве молодой жены Шмидта — Валентины де Валь. Об этом сам Леонтьев писал так: «Начал просить супругу его с прилежною учтивостью моею, чтобы она как мочно получила от него (т. е. от своего мужа) весь секрет о пороховом и селитерном деле». Петр Шмидт умер в апреле 1720 г., открыв перед смертью свой «секрет» жене. После смерти Шмидта вдове его было обещано сохранение жалованья ее покойного мужа (780 рублей в год) с тем, чтобы она осталась на заводе и обучала русских мастеров новому способу производства пороха. Валентина де Валь, по-видимому, добросовестно выполняла эти свои обязательства. Среди учеников ее были способные русские люди, например пороховой подмастерье Афанасий Иванов, хорошо знавший старый «русский» способ выделки пороха. Уже в июне 1721 г. он писал: «После смерти мастера Шмита учила меня жена ево Елена Иванова дочь, и я у нее пороховому делу как новый порох делать и старый переделывать по голанскому маниру разных рук, такоже и селитру литровать и уголья жечь научен, могу я и без нее, Елены Ивановой, сам собою делать. А что я ныне делаю новый порох и переделываю старой сильнее голанского мастера и мастерицына составу, то я научился от своего мозгу».

В том же 1721 г. Валентина де Валь, решив навсегда остаться в России, просила зачислить ее на русскую службу. Просьба ее была уважена, и она получила официальное звание «пороховой мастерицы». Иван Леонтьев продолжал обхаживать Валентину де Валь, склоняя ее открыть теперь секрет «исправления негодного пороха». Валентина долго противилась этому, но, как писал Леонтьев, наконец «ослабела силою, и я, усмотря ее слабость, со всякою учтивостью услуг моих просил с увещанием, дабы она научила мастеров... на что она склонилась». Итак, в конце концов вся новейшая техника выделки и переделки пороха стала достоянием русских пороховых заводов. Валентина де Валь прослужила на пороховом заводе в качестве «пороховой мастерицы» около 40 лет.

В 1720 г. во главе Охтенского порохового завода был поставлен сержант понтонной роты Яков Батищев. Он был незаурядным техником-изобретателем. Раньше Батищев работал на Тульском оружейном заводе, где ввел ряд технических улучшений, заменивших ручной труд механическим. На Охтенском заводе Батищев применил механическую силу воды для «кручения» пороха, т. е. превращения выработанной пороховой массы в зернистый порох, что до Батищева производилось путем кручения ручных решет. Благодаря изобретению Батищева порох «крутился» системой грохотов, приводившихся в движение силою воды. К началу 1722 г. закончилось переоборудование трех старых толчильных (ступовых) пороховых мельниц в жерновые.

На Охте предполагалась постройка сразу двух заводов. Батищев предложил отказаться от второго порохового завода, а построить на отведенном месте новый вододействующий пушечный и оружейный завод. Однако Главная артиллерийская канцелярия приказала Батищеву немедленно начать стройку второго порохового завода. В 1722 г. работы по постройке этого завода на реке Луппе развернулись полным ходом, и в 1723 г. новое предприятие начало действовать. При его постройке Батищев ввел еще одно новое техническое изобретение. Вместо каменных жерновов, привозившихся для пороховых мельниц из Голландии («голландские камни»), Батищев применил литые медные жернова, изготовленные по его заказу на петербургском Арсенале. С целью увеличения веса в эти медные жернова было влито до 500 пудов свинца. Вес каждого такого жернова достигал 350 пудов. По-видимому, жернова эти работали хорошо, но так как стоимость их оказалась в 10 раз выше стоимости привозных, то дальнейшее производство их по распоряжению Петра было запрещено.

Так как жизнь в Петербурге была значительно дороже, чем в Москве, то «для здешнего Санкт-Петербургского житья» полагалась надбавка к московским окладам в размере 25%.

Несмотря на оборудование в Петербурге трех пороховых заводов, все же в течение всего царствования Петра московские заводы продолжали давать стране большую часть пороха. Так, по нарядам Главной артиллерийской канцелярии в 1721 г. намечено было выработать пороха: в Петербурге — 3 тысячи пудов, а в Москве — 12 тысяч пудов; в 1724 г. — в Петербурге 10 тысяч пудов, в Москве — 20 тысяч пудов. Ведущая роль в производстве пороха к 1725 г. все еще оставалась за Москвой.