Возраст не помеха

Что там наверху произошло через несколько часов, я не понимал, но вместо кого-либо, кто выведет меня отсюда, неважно, на расстрел или на свободу, я услышал шум боя. Черт возьми, да еще какого! Долбить начали где-то в стороне, но чуть позже канонада приблизилась настолько, что стало ясно: стреляют наши и прямо сюда. Дом, в подвале которого я находился в данный момент, ходил ходуном. Стало как-то не по себе от осознания того, что могу оказаться заваленным прямо тут, вот же дурацкая смерть…

Охрана, в начале обстрела просто насторожившаяся, сейчас уже бегала и суетилась. Испугавшись, что обо мне просто забудут, начал привлекать внимание фрицев.

– Эй, камрады, отпустите меня наверх, или хотя бы сообщите командиру обо мне. Не хватало еще, чтобы меня тут тупо завалило! – В ответ на меня даже не посмотрели. Я занервничал всерьез. – Унтер-офицер, – это один из моих надзирателей, – хватит делать вид, что вы не слышите! Сейчас наверху атака русских? Каждый солдат на счету, а вы дурью маетесь!

Внезапно фрицы остановились. Они уже было выходили из подвала, но все же задержались. Тот самый унтер, к которому я обратился, поднял винтовку и, не целясь, выстрелил в моем направлении. Что он этим хотел сделать, загадка, но все сложилось для меня просто идеально. Увидев, как унтер-офицер поднимает ствол, я машинально подался назад и, запнувшись обо что-то, рухнул на спину. Еще падая, я услышал выстрел и, ничего не ощутив, затаился. О, как же мне хотелось вскочить, заорать и потребовать позвать какого-либо из офицеров, но я сдержался.

Как оказалось позже, правильно сделал. Уж не знаю, приказ у охраны такой был или дурная инициатива, да только, выстрелив в моем направлении, немцы ушли. Пролежав так минут десять, прикидываясь ветошью, решился все же встать. Подгоняло чувство тревоги и опасности, стрельба-то продолжалась. Подкравшись к проему, ведущему наверх, пытался услышать хоть что-то, кроме грохота боя, но не выходило.

«Да иди уже, больше одного раза не убьют!» – сказал я сам себе и направился наверх.

В подъезде наполовину разрушенного дома, в котором и находился штаб вместе с подвалом, никого не было, но на улице слышалась стрельба. Пробираться пришлось через небольшие завалы, но вылез. В первую очередь удивило то, что стреляли где-то в стороне, как бы даже не на соседней улице. Дело в том, что дом стоял всего лишь вторым от перекрестка, практически на углу. Отсюда до железной дороги совсем ничего, а бой идет вроде как там… Неужели хренов майор полез все же по железке? Беда будет, значит, я просто лох и ничего не понимаю в немецкой логике, если не смог предугадать действий врага. А может, все намного проще. В этом подразделении меня тупо не знают, доверять немцы вообще не умеют, особенно русским, с чего я взял, что меня послушают?

И тут в стороне путей раздался такой грохот, что я даже присел от удивления. Однако. Плелся я именно в ту сторону, когда увидел бегущих немецких солдат. Именно бегущих, спасающихся от чего-то серьезно им угрожавшего. А до меня, наконец, дошло. Арта! Эти хреновы конспирологи в штабе армии специально запустили меня сюда, чтобы я слил немцам дезинформацию. Просчитали они врага, а вот я – лошара! Немецкий майор поступил именно так, как нужно было нашим, но не батальонному комиссару Рыкову, а чуток повыше, штабу армии и фронта. Я убедительно сыграл, доказывая немцу идти правым флангом. Тот в свою очередь проявил характер и поперся слева, а там его ждали. Скорее всего, Рыков и сам в курсе, выступил корректировщиком огня, не зря у них связь до сих пор работает. Все это зашибись, а мне-то что делать, а? К немцам вернусь, что будет? А если к нашим? Стоп. А ведь к немцам и надо! У меня даже свидетель есть, унтеру я так же, как и позже майору, рассказал, что и где будет. Значит, мне нужно явиться к немцам и просто рассказать, что произошло. Причем как можно быстрее. Да еще и добавлю, что майор приказал меня расстрелять, чтобы скрыть свою ошибку. Ох и замутил я, не разгрести теперь. Или это меня замутили?

Бегом, бегом, бегом. От кучи мусора к следующей, от стены к стене. Грохот, где-то рядом выстрелы из винтовок, бегу быстро и не отвлекаюсь. Бац! Я лечу на землю, сбитый точным ударом в ноги. Больно, однако. Пропахал несколько кирпичей своей многострадальной рожей и остановился. Перевернуться не успел, помогли.

– Встать! Быстро! – Естественно, на немецком языке. Как же хорошо, что метку, сорванную у меня при предыдущем задержании, мне вернули, правда, пришить ее не было возможности.

Поднялся, но слушать, точнее спрашивать, меня никто не собирался. Грубо пихнув в спину, придали ускорение. Потопал, за мной двое солдат в серой форме, подразделение незнакомо. Немцы попались как на подбор. Оба рослые, высокие, истинные арийцы, мать их. Вроде рядовые, не дали толком времени осмотреться. Винтовки у обоих смотрят мне в спину, пальнут не задумываясь. В этот раз целый квартал прошли и под мостом пересекли железку. О, блин, интересно, штаб шестой армии тут, или еще так близко не передвинули?

– К стене. Стой тут, – последовали резкие команды, которые пришлось выполнить.

Один из фрицев быстро исчез в ближайшем здании, находящемся в довольно целом состоянии, второй держал меня на мушке. Я протер лицо от грязи, да и саднило его сильно, и взглянул на второго немца.

– Расслабься, камрад, – спокойно произнес я на языке Гете и Шиллера, – свои. Вообще-то я возвращался в расположение…

– Молчать. – Вот блин, этот еще хлеще предыдущего.

Наконец, спустя несколько минут вернулся первый фашист и указал новое направление. Опять в подвал, да что ж так не прет-то?

– Кто такой? Отвечать!

В этот раз в подвале была не камера для пленных, а какой-то штаб. Несколько человек, стол, табуреты, карты на столе и шнапс в бутылках. Праздник у них тут, что ли? Странные какие-то немцы, в квартале бой идет, а этим хоть бы хрен. Спрашивают на русском языке, но, блин, на таком исковерканном…

– Говорите по-немецки, я вас хорошо понимаю, господин офицер, – проговорил я и тут же назвался: – Рядовой Горчак, – и повторил свои данные, указанные в метке, последнюю так же достал и предъявил.

– Где остальные? Вас было трое!

Ого, информированный, что ли, попался? Нужно быть осторожным.

– Погибли. Артобстрел, – так же четко, как учили, ответил я.

– Что за подразделение русских стоит вот здесь? – мне указали точку на карте. Странно, знают о нашей группе, меня, стало быть, признали, но разговор ведут как допрос.

– Можно? – спросил я, приближаясь к столу. В ответ кивнули. Глаза уже привыкли к полумраку, помещение освещалось скудно, всего три масляные горелки, больше копоти, чем света. – Остатки батальона пехоты, живой силы мало…

– Танки, артиллерия?

– Да откуда они тут, пехота там. – Играть так играть, точкой на карте был район, где у наших были и несколько танков, и пушки стояли замаскированные. Мало, конечно, но если о них не знать, то сюрприз будет хороший. Рискую? А чем? Всегда могу заявить, что русские пригнали технику только что.

– Когда ты был там, давно?

Блин, ну вот зачем было уточнять?

– Вообще не был, краем зацепил, но обстановку запомнил хорошо. Вот тут, возле угла дома, траншея, мне в ней чаю налили, правда, сначала допросили.