Возрождение Феникса. Том 2

Наверняка, это София Бесонова застращала Аркадия так, чтобы он попытался меня отговорить от виры. Конечно, княгиня хочет решить вопрос без финансовых потерь. Заранее извините, сударыня, что обломитесь.

— Понимаешь, София Александровна — человек первой величины, — сдерживает себя Аркадий. — А еще… Среди узкого круга о ней ходят нелицеприятные слухи. Раньше она служила дознавателем в Тайной канцелярии, и называли княгиню Гюрзой.

Только кажется, что эти слова даются ему непросто. На самом деле они просто веские. Это же ведь и про ответственность.

— Ох, Ваше Сиятельство, Бесоновы пока что не пытались убрать меня. — Не считая хука Кали, конечно. — А значит, уже и не попытаются.

— Почему ты так решил? — Аркадий не верит до конца. Точнее, всё он верит, даже больше, чем в Сварога, но пытается ужаснуть меня сказкой, как детишек у костра. Я ж молодой, авось поведусь.

— Ну, а смысл тогда Бесоновой посвящать вас в эту тему? — разъясняю очевидное. — Чтобы вы потом знали, кто именно скинул кирпич на голову вашего вассала? Нет, этот этап уже пройден.

Но что-то еще не дает покоя князю.

— Даже если так, в будущем тебе не избежать проблем. Помнишь историю со своим отцом? Мироновы натравили сильный род на вас.

— Да, меня могут раздавить как букашку, — согласно киваю. — Ну и что? Если Бесоновы мелочные, они уже так и так стопчут каблуки об мою голову попозже. Только, разница в том, проглочу я позор или нет. Поэтому предпочту избежать несварение.

— Но мы можем договориться, чтобы тебя, как ты говоришь, не «топтали»… — расстроенно, уже без надежды, протягивает Волконский.

— Если Бесоновы не хотят извиняться за дело, какая может быть вера этим бесчестным людям, Ваше Сиятельство? — парирую без всякой сложности.

Вообще, он может мне просто приказать заткнуть варежку и не соваться, но не факт, что я послушаюсь и не пойду в суд. Поэтому пытается замотивировать, де, тебе ж крышка, Сеня, одумайся, сынок. А я такой — не по-дворянски одумываться, когда слово вякнуто, так что закрываем глаза и вперед на амбразуру, только не забываем подглядывать, а то мимо пронесемся.

Но аргументы кончились, и в ответ на мою риторику Волконский лишь отзывается со вздохом:

— Хорошо.

И можно не сомневаться: ему сейчас не так уж хорошо.

Глава 20 — Простить нельзя враждовать

В московской усадьбе Боровых сегодня наступило недоброе утро. Затем продолжился такой же пасмурный день, несмотря на безоблачное небо, августовское, еще жаркое солнце и пение птиц за окном. Когда не рад барин, то и слуги опечалены. Цепочка эмпатии сверху вниз. А не рад Радимир Боров потому, что ночью любимая племянница — живое воплощение невинности и чистоты — вернулась с перового своего выхода в высший свет заплаканной.

Лакеи это отметили и сообщили Радимиру уже за утренней чашкой кофе. Мол, у барышни нашей с прогулки глазки покраснели, губки припухли, тушь размазалась. Непорядок, барин. Как бы не беда случилась.

Реакция Радимира была однозначной:

«Беркутов, неужто ты! На кого позарился, стервец! На племяшечку мою?! На цветочек наш бархатный?! Ух, урою!»

Любил Радимир племянницу, как собственную кровинку. У него самого ведь только сыновья уродились — и все здоровые лбы с лицами квадратными, с физиономиями солдафонскими. Пацанов не особо жалко, им битье только на пользу, злее будут, а если повезет — и сильнее. А за принцессочку нашу порвем!

Сразу перед завтраком начался допрос. Посадил испуганную Лесю перед собой, окинул дитятку суровым взглядом и велел всё рассказывать, без утайки. Девушка мигом раскололась, как орешек. Выяснились нелицеприятные подробности. И, в то же время, очень даже обнадеживающие. Последним было то, что у Лесечки, у принцессы нашей, появился защитник. Ни за что Радимир на Беркутова плохо подумал: достойно поступил отрок, по-мужски! Не испугался ни княжича, ни заморского принца. Ответственный молодец! Но и ярая злость взяла Радимира на этих…этих ….! Рррр-а-а!

Чтобы перевести дух, пошел на веранду и выкурил папирос штук пять подряд. Не помогло, только голова вскружилась слегка. Вдогонку водки бахнул, две стопки, без закуси. Пьяным духом мозги проветрились, теперь можно и братцу Семену звонить. Он глава рода, да и папка Лесечки, пускай и решает.

Едва дослушав брата, Семен сразу же начинает материться в сердцах. Радимир поддерживает главу не менее крепким словцом. Семен крякает согласно — ибо хорошо зарядил, — только добавляет небольшое исправление на правах старшего родича. Де, не моржовый, а тюленевый. В общем, поправка к месту, ибо на Туманном Альбионе моржи не водятся, только тюлени. Затем, уже более спокойном тоном, Семен произносит:

— Не знаю, конечно. Но, по слухам, за Бесоновыми раньше не замечалось такого непотребства.

— Этот синий… тюлень лишь наполовину Бесонов, а вторая половина — гребаные наглосаксы. Видимо, даже кровь князя Артема не смогла перебороть помойную жижу, что течет в их венах. Главное, что никто не видел этого срама. Вовремя заступился Арсений Беркутов.

— Давай еще раз. Сначала тюлений принц позвал Алесю замуж. А когда она на радостях из трусов не выскочила, как он ожидал, натренировавшись на своих проституточных леди, стал руки распускать. Так?

— Ну, из ее сбивчивого рассказа сквозь слезы я понял именно так. Его «предложение» — точно развод на интим и насмешка. Чтобы затискать в туалете, а наутро забыть. Сам подумай, Сёма, кто в здравом уме зовет замуж в тусовочном клубе? По-свински же поступил, бритт недоделанный! Ведь как у нормальных людей принято? Предварительно сообщают отцу невесты о своем намерении, или у англичан институт обручения устроен не по-русски?

— Одно успокаивает, — размышляет Семен. — Оскорбление нашей Лесе не было нанесено. Предложение, какой бы подлый умысел за ним ни стоял, на него не тянет. А руки сакса, как я понял, до Лесечки тоже не успели дотянуться.

— Не успели. Беркутов вывернул ему плечо, вроде как.

Глава одобрительно крякает. И тут же беспокоится:

— Арсений, конечно, отрок правильный, да и состояние Беркутовых уже приличное. Но не попадет ли он в Бесоновскую опалу из-за того, что тронул принца? Не изведут ли князи парня?

— Думаю, не изведут. Княжич Дмитрий поддержал Арсения и увел заморского выскочку домой на воспитательные меры. А теперь задумайся, брат, — как Лесю в дальнейшем уберечь. Не только же бритты скоты, среди московского молодняка тоже найдутся позорники. А держать Лесю в четырех стенах нельзя, ей со светом знакомиться надо. Тем более, раз сами Бесоновы ее к себе на вечера приглашают. Да и в лицей ей скоро, там тоже на нее заглядываться будут.