Возрождение Тёмной

Никто не запрыгивает на лошадь, когда только что сломал обе ноги.

Чживэй коснулась спутанной пряди Молчуна. Волосы заскользили между ее пальцев, ощущаясь на подушечках неровными нитями.

Все-таки настоящий. Живой.

И она его спасла.

– Я хочу вымыть тебе волосы, ты позволишь?

Молчун не покачал головой, но хватило и настороженного выражения глаз, чтобы понять его отношение к идее.

– Сам?

После секундного интенсивного обмена взглядами Молчун поднял голову и вновь уставился в небо.

– Нет уж, – возразила Чживэй, не собираясь оставлять его грязным. – Пойдем.

Молчун досадливо вздохнул и поднялся, направившись к воде.

– Я желаю тебе добра, – крикнула она вслед, но его плечи лишь горестно опустились, пытаясь ей внушить чувство вины.

Чживэй невольно фыркнула такому театральному представлению. Все-таки Молчун все прекрасно понимал. Ей даже захотелось окликнуть Шэня и сказать: «Вот смотри!». Делать она этого, конечно, не стала, потому не была готова к перепалке с красивым и еще обнаженным Светлым.

На берегу Молчун заколебался, пальцы неловко коснулись краев одежды, он бегло посмотрел на Чживэй, и его скулы покраснели. Очевидно, решив не раздеваться, Молчун подхватил мыльные шарики и грациозно зашел в воду, и его волосы расползлись нитями по поверхности.

Помощь Чживэй, видимо, не требовалась, а потому она просто устроилась на берегу.

Спустя какое-то время Молчун появился на берегу и скинул мокрые одежды с торса. Чживэй почти было отвернулась, однако ее взгляд зацепился за множество шрамов на его теле.

– Подожди! – приказным тоном Чживэй остановила его от переодевания, после чего подошла ближе.

Все тело Молчуна была усыпано белыми шрамами разных размеров, коротких, длинных и даже точечных. Самый длинный шрам начинался чуть ниже живота и тянулся до самой грудной клетки. Чживэй невольно потянула руку, чтобы коснуться его, но Молчун сжался и отвернулся.

– Изверги, – пробормотала Чживэй, отворачиваясь.

Легко было представить, как его избивают кнутом или даже оставляют тонкие порезы ножом на теле для развлечения. Чживэй все это видела в трудовом лагере. Скучающие охранники не испытывали жалости к своим пленникам. В их глазах темные не отличались от камня под ногами, хотя иной человек и камень не захочет уродовать.

Молчун переоделся и когда посмотрел на нее, Чживэй заметила, что он не выглядел напуганным и не просил защиты. Он просто отключился, как будто не испытывал эмоций вовсе. Этот взгляд она уже знала: с таким он садился подле нее на повозке, с таким же он защитил ее от нападения предателей. Как будто, кем бы ни был Молчун до, он был выключен, и оставалась только оболочка.

Чживэй захотелось предложить ему защиту, обещать ее, заверить в безопасности, но отомстить Чжао Юхэ было полной противоположностью таким обещаниям.

– Я не буду обещать защитить тебя. Однажды я уже обещала, и все они мертвы.

Слова застряли в горле, и Чживэй почувствовала, как дрожь возвращается.

– Я обещаю только смерть Чжао Юхэ.

Следом за дрожью в теле пробуждался зуд. Ее кожа была осквернена унижениями, а душа – ненавистью. И если бы Чживэй позволила взять зуду верх, то расчесала бы кожу так, что содрала бы старую и навсегда позабыла, как валялась в ногах у Чжао Юхэ.

Она судорожно схватилась за гребень и принялась расчесывать непослушные волосы Молчуна, чтобы отвлечься.

– Ты тратишь на него время – Шэнь появился на берегу, выводя Чживэй из транса. Она посмотрела на работу своих рук: волосы Молчуна теперь сияли черным блеском.

– Я встречал таких. С ними случились ужасные вещи, и они никогда не возвращаются из той дыры, куда провалились. Словно их души спрятались на дне самого глубокого колодца.

В его голосе прозвучало сожалению, но сожаление от кого-то, кто прожил свою привилегированную жизнь, и чья фракция была причиной того, что случилось с Молчуном, не имело значения.

– Время я трачу только на тебя, – огрызнулась Чживэй. – С Молчуном мы отлично проводим время.

Шэнь не стал спорить, просто распластался рядом на траве и закрыл глаза.

– Не помню, когда в последний раз я мог ни о чем не думать под звездами.

Чживэй невольно загляделась на Светлого. Очерченный подбородок, переходящий в длинную привлекательную шею, совершенно открытую ее взору, такую беззащитную. Чживэй прямо сейчас могла бы потянуться к его потоку ци, потянуть на себя. Интересно, сможет ли она присвоить его силу себе навсегда? Сможет ли он сопротивляться ей? И насколько могущественной она станет тогда?

– Осторожнее, – Шэнь открыл глаза.

– Иначе что? Убьешь меня?

Почему-то ей хотелось, чтобы он сказал «да». Тогда он бы дал ей прямой ответ, враг ли он. Тогда она будет обращаться с ним, как с врагом.

– Нет, – по губам Шэня проскользнула легкая улыбка. Он явно забавлялся. – Соблазню тебя своим красивым лицом, и ты будешь бояться причинить мне боль.

От абсурдности его слов Чживэй невольно фыркнула.

– Ставлю свою жизнь, что этого не случится, – Чживэй рассмеялась и расслабилась.

– Должен ли я тогда поставить свою, что это случится? – весело ответил Шэнь, озаряя ее взглядом глубоких синих глаз.

– Оставляю этот выбор за тобой.

– Договорились.

Чживэй закатила глаза и поднялась.

– Вернемся, – пора вернуться к построению планов.

С этой мыслью вернулась и едва заметная дрожь.

* * *

Сяо До

Сяо До вяло кидал веточки в огонь и смотрел, как они быстро разгораются и так же быстро прогорают.

Над костром на самодельном вертеле перед пагодой уже готовилась дичь, а ароматный запах еды уже заполнил собой всю поляну, вызывая бурчание в животе.

Сколько Сяо До уже нормально не ел? Он бы обязательно посчитал и начал ныть Лин Цзинь, но ей голодовки давались даже сложнее, чем ему. И это была ее единственная слабость, которой она стыдилась, считая, что настоящая воительница не должна быть привязана к настолько мирским потребностям.

– Зачем лжем? – негромко задал вопрос Сяо До.