Возрождение Тёмной

К счастью, Сяо До понял ее сигнал и тоже успокоился.

– Мне нечем заняться, – спустя несколько минут раздалось у нее над ухом.

Чживэй судорожно выдохнула. Кажется, она переоценила понятливость нового друга.

– Мне есть чем заняться, – отрезала Чживэй.

– А мне нечем, – жалобно посмотрел он на нее.

– Ты поразительно упертый.

– Я знаю, – Сяо До горделиво приосанился.

– Медитируй.

– Не хочу.

– Поговори с кем-нибудь.

– С кем? С Молчуном? Я уже разговаривал. И знаешь, что?

– Что?

– Он не ответил.

Сяо До так искренне возмутился, что Чживэй невольно издала смешок.

– Да и слушать он готов только тебя. Когда я с ним заговариваю, он смотрит на меня секунд пять, затем его взгляд стекленеет… Вот как у тебя! Слушай меня! А потом он разворачивается и уходит.

Чживэй и правда отвлеклась на свои мысли. Что делать с Молчуном, когда они приступят к воплощению плана?

– У тебя есть подруга для разговоров, – напомнила Чживэй.

– Лин Цзинь – лучший человек в мире, но ты слышала от нее хоть одно слово, которое ее не просили говорить?

Сяо До трагично сгорбился, а Чживэй усмехнулась.

– Что насчет Шэня? С ним есть о чем поговорить.

– Да, но…

Он внезапно смешался.

– Беленький – враг. Обаятельный, но враг. Я боюсь подпасть под его обаяние.

– А под мое не боишься?

Чживэй наклонилась к нему, изображая одну из чарующих улыбок Шэня. Сяо До развеселился в ответ.

– Прости, тебя я просто боюсь.

– Страх из тебя так и сочится, – покачала головой Чживэй, возвращаясь на место. – Почему ты меня боишься?

– Однажды я видел императора. И я подумал, он способен на великие вещи. Великие и ужасные вещи.

– Я никогда не выберу жестокость, если мне оставить выбор, – более резко, чем следовало, сказала Чживэй. Ей захотелось немедленно подловить его, уравнять их возможность на жестокость. – Что насчет тебя? Если Лин Цзинь будет в опасности.

– Я сделаю все ради ее спасения, – твердо сказал Сяо До.

– …убьешь ради нее.

– …пожертвую собой ради нее.

Они сказали эти фразы одновременно, фраза Чживэй прозвучала утвердительно, а Сяо До решительно.

– Видишь, я прав, – усмехнулся Сяо До.

– То есть, не убьешь ради нее?

– Убью, но я не буду этим наслаждаться.

– Надеюсь, теперь тебе не скучно? – прервала неприятный разговор Чживэй. – Я хочу вернуться к медитации.

Может быть, Сяо До прав, и она способна на бессмысленную жестокость, но Чживэй устала от пустых разглагольствований. Можно бесконечно рассуждать о философии добра, но правда была такой, что жизнь Чживэй не стоила и монеты. По мнению империи Чжао, ее душа и тело не принадлежали ей, а распоряжаться ею мог законно абсолютно любой человек империи.

И хотя трое мужчин почти не оставляли Чживэй в покое, один следовал молчаливой тенью, второй провожал насмешливым взглядом, а третий настырным нытьем, удивительнее всего было внимание Лин Цзинь.

Ее компания нравилась Чживэй хотя бы потому, что боевыми искусствами с ней было заниматься интереснее всего, Лин Цзинь пылала к к ним искренней любовью. Ей нравилась сила, но не так, как Чживэй. Если Чживэй жаждала силы, была голодной до нее и впитывала в себя по крупицам, мечтая посмотреть своему врагу глаза в глаза на равных, то Лин Цзинь относилась к собственной силе иначе. Она воспринимала ее сокровищем и драгоценностью, которые помогали ей защищать себя и других. И к боевым искусствам она подходила очень скрупулезно, заставляя Чживэй без конца повторять одни и те же фигуры, пока те не отпечатывались в мышечной памяти до полного автоматизма.

После очередной тренировки Лин Цзинь как обычно отправилась осматривать периметр в поиске животных.

– Мы не использовали силу, вряд ли кто-то погиб, – Чживэй шла следом.

– Пора собирать кроликов в дорогу, – сказала Лин Цзинь и сразу пояснила, не дожидаясь встречного вопроса. – Придется из кого-то брать силу для перевоплощений.

Узнать больше о Лин Цзинь было не легче, чем об остальных. Все в их пятерке было невероятно изворотливы в ответах, которые касались прошлого.

– У тебя есть семья?

Пальцы Лин Цзинь замерли над ловушкой, которую она устанавливала.

– Я не хочу говорить о себе, – сказала она как отрезала.

Больше всего Чживэй хотела подружиться именно с Лин Цзинь. Ей не доставало верной подруги, с которой можно делиться мыслями, а при всей холодности характера, Лин Цзинь была благородной и верной. Она могла бы быть настоящей императрицей, это ощущалась в ее размеренных жестах, строгих взглядах и выверенной речи. Ей было и не чуждо сострадание: холодная и бесстрастная Лин Цзинь никогда не игнорировала просьбы помощи.

– Вести за собой людей – это ответственность.

Чживэй удивленно посмотрела на Лин Цзинь.

– Мм?

– Мы собираемся убить принца империи Чжао и полагаемся на твой план, – пояснила Лин Цзинь. – Вести за собой людей – это ответственность.

– Я знаю.

– Ты не знаешь. Твое решение убить Чжао Юхэ ляжет ответственностью на всех темных. Не только мы впятером рискуем жизнями, все темные рискуют будущим.

Лин Цзинь хотела покинуть команду?

– Вы согласились следовать моему плану, – жестко сказала Чживэй.

– Да. И я сдержу слово. Просто…

Плечи Лин Цзинь опустились. Впервые она проявила человеческую эмоцию – и этой эмоцией была усталость.

– Какой у тебя план после убийства Чжао Юхэ?

– Я не подставлю темных, если ты спрашиваешь об этом.

– Вести за собой людей – это ответственность, – еще раз повторила Лин Цзинь. Теперь ее голос звучал горько. Как будто этот разговор Лин Цзинь вела не с Чживэй, а самой с собой.

– Расскажи.

– Лидер должен вести к большей цели. А месть – мелкая, недостойная цель.

– К сожалению, Лин Цзинь, у меня нет другой цели для вас. Я была честна в этом.

Лин Цзинь покачала головой.

– Дракон.

Чживэй невольно вздрогнула.

– Дракон?

– Он нужен темным. Если ты хочешь помочь своим, то нужен Дракон.

Он идет за мной. Чживэй опять пришлось сжать сильно пальцы, чтобы не выдать дрожь.

– Дракон. Хм. Хорошо. Я вижу, ты здесь справляешься без моей помощи.

И Чживэй позорно сбежала от этого разговора. Они просто не были в голове Дракона, поэтому не понимали, с чем имеют дело.