Возрождение

Ната заранее приготовила себе мужской костюм, использовав для его пошива часть сохранившегося спасательного комбинезона с «Последнего шанса».

— С Богом! — дав короткий гудок, «Русь» стала отходить от причала, чтобы отвезти нас навстречу нашей судьбе. Как бы не сложилась наша попытка завладеть звездолетом Франко-Германской Унии, я был убежден в одном — наступает самый ответственный момент моей жизни в этом временном промежутке.

Урр ушел вместе с Бером, предпочтя поход по суше. Накануне состоялся эмоциональный разговор с Малом — мой отказ взять его в похорд, вызвал бурю эмоций.

— Это из-за руки? Я отлично владею мечом и левой, смотри сам, — сын действительно владел мечом обеими руками.

— Нет, рука здесь не при чем. Ты остаешься за главного, кто-то должен охранять наших людей.

Но Мала трудно было переубедить, после его ухода я снова задумался, правильно ли поступая, лишая его возможности проявить себя в битве. Картина, где Мал купал сына, крепко запала мне в душу. Именно это и послужило причиной моего решения — я хотел дать сыну шанс быть отцом. Шанс, которого я себя лишил, постоянно пытаясь чего-то добиться, что-то исправить. И пусть Мал ушел обиженный, но пройдет время и он поймет мотивы моего решения.

На «Зерге» поползли вверх паруса, корабль стал менять галс, ловя ветер. Густо чадя дымом, «Русь» вышла на стремнину, оставив позади парусник Балта.

— Я вся горю от нетерпения, — призналась Ната, стоя рядом на мостике, — только бы ядро звезолета не пострадало, все остальное можно исправить.

«Типичная женщина, — мелькнуло в моей голове — неизвестно сможем ли мы найти этот звездолет, не говоря уже о том, что его захватим, а она уже планы строит». Пароход начал входить в первую излучину реки, бросив назад взгляд, я увидел, как скрылся наш остров за берегом. Пути назад нет: или мы получим звездолет, или на этом закончится моя эпопея. Третьего не дано!

Глава 17 Безымянное озеро

Сто километров до поселения Ранаати мы плыли трое суток: «Зерг» оказался плохо приспособлен для плавания вверх по реке почти при полном отсутствии ветра. Если первый день парусник еще двигался, отставая от парохода с каждым часом, то на второй день, по мере сужения русла и усиления течения, практически остановился. Тиландер взял корабль Балта на буксир, паровой котел «Руси» работал на пределе, таща за собой груженный парусник.

— Нам бы добраться до озера, там водная поверхность большая и ветры всегда есть, — американец периодически спускался в машинное отделение, переживая за состояние котлов.

Балт выставил косые паруса, стараясь по мере возможности облегчить задачу пароходу. Утром второго дня на минуту солнце проглянуло полностью в освободившуюся прореху, знаменуя окончание вулканической зимы. К вечеру светило снова появилось на небосклоне перед своим закатом, озарив багровым светом запад Африки.

— Ярило появилось, быть удаче, — на реке Богдана Лутова не укачивало как на море. Он подставил под теплые лучи бородатое лицо, наслаждаясь теплом и блаженно улыбаясь. За последний месяц воздух основательно очистился: видимость возросла в пару раз. Только очень отдаленные предметы немного размывались в очертаниях.

Швартовку к берегу на ночь Русы встречали с радостью — трудно целый день сидеть плечом к плечу с товарищем, оба наших корабля обладали малой вместимостью. Во время второй ночевки, разведчики наткнулись на следы отряда Бера, успевшего пройти в этом месте пара часов раньше нас. На утро четвертого дня, показалось безымянное озеро, о приближении к нему становилось понятно по сменившемуся ландшафту. Деревья и кустарники по берегам реки уступили место камышу и высокой траве. И сразу паруса «Зерга» поймали свежий попутный ветер.

Бер со своим отрядом пришел еще вчера вечером: вместе с ульрихом он встречал нас на пристани, заметно преобразившейся с нашего прошлого плавания.

— Макс Са, — крепко пожав мою руку, Ульрих кинулся в объятия, — я уже думал, что не увидимся, прошло больше трех месяцев.

— Были проблемы, — освободившись от объятий немца, спросил у Бера, не встречались ему следы сбежавшего Схапити. Мог бы и не спрашивать, мрачное лицо приемного сына красноречиво свидетельствовало о его неудаче в поисках Схапити.

— Макс Са, Бер рассказал нам про уничтожение Схапити. Признаюсь, вчерашняя ночь была самой восхитительной с момента моего появления здесь, после слов вашего командира. Да и Ранаати не могли уснуть до утра, каждый год мы ожидали, что Схапити появятся вновь, готовились к обороне, сознавая свою малочисленность.

— С Схапити покончено, Ульрих. Ничего нового нет про твоих товарищей с звездолета?

— Мы так далеко на север не ходим, но уголь я все же привез для вашего судна, — похвастался немец. Женщины Ранаати сновали везде, пятеро Русов, что оставались здесь с прошлого приезда, поспешили засвидетельствовать свое почтение. Как я и просил, все три месяца Русы усиленно учили язык Русов и многие Ранаати даже бегло говорили на простые темы. Сам Ульрих продемонстрировал знание языка, периодически вставляя фразы и слова на нашем языке.

Еще вчера, после появления Бера с отрядом, инженер послал всех своих охотников на охоту, женщины проверяли верши, вытаскивая пойманную рыбу. Гостеприимный хозяин задумал пиршество в честь дорогих гостей. Но больше всего меня удивил напиток светло-соломенного цвета, с гордостью продемонстрированный немцем.

— Ром!

— Ром? — переспросил не переставая удивляться. У озера в одном месте рос сахарный тростник, Ульрих путем проб и ошибок научился выделять дистиллят из тростника, гордо названный им ромом. Хлебнув, отметил обжигающий вкус, а спустя секунду пришло сладкое послевкусие. Ром или пародия на ром, точно содержал алкоголь и сахар. Я мало разбирался в этом напитке, но, если Ульрих считает его ромом, пусть будет ром.

Готовясь к нашему приезду, немец распорядился построить несколько хижин. Хижины Ранаати строили интересные — основа из прутьев, воткнутых в землю и связанных на верхушке. Между прутьями вплетали камыши и снаружи устанавливали еще вертикальный слой камыша. Получалась очень теплая и полностью закрытая от чужих глаз хижина. На потолке оставлялась дыра для дыма и маленькое окошко, обращенное на восток.

Нате хижина очень понравилась, с помощью Бера она устелила пол привезенными на пароходе шкурами, превратив его в уютное гнездышко.

Праздничный стол, организованный Ранаати помимо мяса животных и рыбы включал несколько видов клубней, мясо птицы и даже сваренные вкрутую яйца. Яйца я не ел давно, посыпая солью мелкие яйца, слопал десяток, прежде чем остановился. Но искренний восторг вызвал кофе: Ульрих вырастил кофе, обжарил их вручную и перемолол. Вкус, давно забытого напитка, был бесподобен.

Ром мы пили уже после пиршества втроем, пригласив в компанию Тиландера. Ната любезно согласилась посидеть с нами, чтобы не было проблем с общением, Ульрих еще плохо знал русский. Американец, не раз пробовавший ром, заявил, что «это вкуснейший ром, что ему приходилось пить». Для меня напиток был слишком сладкий, хотя ударил по шарам конкретно.