Возрождение

— Пятьдесят процентов чего?

— Всего, что мы найдем на Марглоте. Это вдвое больше того, что ты обычно запрашиваешь, и впятеро больше того, что получаешь.

— Однако меньше, чем я хочу за полет туда!

При этом полифем не двинулся с места — лишь сжал кольца, опустившись ниже.

— Ты что, ничего не слышал о Марглоте? — спросил Клавдий.

— Да нет, много чего слышал. И что?

— А то, что из четырех кораблей, которые туда отправились, ни один не вернулся.

— Кто их вел?

— Так, любители. Мне и в подметки не годились.

— Ну ладно. — Ненда развернул кресло к пульту управления. — Окончательное решение останется за тобой. Если после Бозе-перехода тебе не понравится увиденное — сразу прыгай назад. Я люблю деньги, но не настолько, чтобы рисковать кораблем и своей шкурой. В общем, получаешь половину добычи. Или, в случае опасности, прыгаешь назад — и никаких к тебе претензий. Ну как, по рукам?

Огромный глаз затуманился, и даже его маленький собрат замедлил свое вращение. Клавдий застыл неподвижно, словно блестящая спираль из зеленого мрамора.

Наконец полифем кивнул.

— Мы заключим письменный договор и отправим копию в регистрационную палату на Курорте. Да, вот еще что. К Марглоту ведут разные пути. Те корабли наверняка шли кратчайшей дорогой, а мы сделаем крюк и подойдем сзади. У тебя достаточно топлива для многократных Бозе-переходов?

— Сколько угодно. А зачем?

— На обходной маршрут потребуется столько же времени, но мы потратим намного больше энергии. Я принесу все, что смогу, со своего корабля. Затем подпишем договор. Да, чуть не забыл!

— Ничего больше я тебе предложить не смогу.

— Я о твоем приятеле там, за дверью. — Полифем ткнул всеми пятью большими пальцами в сторону зардалу. — Даже если он и вправду подросток, я все равно не смогу нормально работать с ним рядом. Стоило бы отдать его на ярмарку — туда такого уродца точно примут. А если не хочешь, то хотя бы отсади своего дружка от меня. И чем дальше, тем лучше.

Пока центр связи корабля передавал текст договора с Полифемом в регистрационную палату, Луис Ненда отправился поговорить с Атвар Х'сиал.

— Ну что? — последовал безмолвный вопрос.

— Отлично, все подписано. Клавдий поведет «Все — мое» на Марглот.

— Вот так просто? И никаких особых условий?

— Ничего особенного. Правда, мне пришлось обещать ему половину всего, что мы возьмем.

— Половину?! Это ни в какие ворота не лезет! Вдвое больше, чем получит каждый из нас!

— Тут есть один тонкий момент. Что именно ты ожидаешь найти на Марглоте? Не надеешься, а ожидаешь?

— Понимаю. — Кекропийка уткнула хоботок в складки на подбородке и прохрипела: — Сстпр'цнт'ессл'зххчт.

— Сто процентов, если захочет? Вот-вот, и я так думаю. Мне тоже этого добра не жалко. А ты растешь, Ат. Я имею в виду человеческий язык. Чем скорее мы слетаем на Марглот и вернемся, тем раньше ты сможешь продолжить занятия с Тленной Омар.

— Да, действительно. — Кекропийка снова перешла на родной язык. — Тленна была лучше всех.

— Согласен — лучше всех. — Ненда задумчиво почесал низ живота. — Не то чтобы у меня была возможность сравнивать...

— Ты имеешь в виду уроки языка?

— Не совсем.

— Тогда что?

— Так, ничего... — Луис выскочил из каюты и поспешно закрыл дверь — нечего Атвар Х'сиал совать свой хобот в чужие феромонные сигналы!

Глава 19 Хранитель

Продолжительное ощущение невесомости означало либо движение по орбите в открытом космосе, которое могло продолжаться сколько угодно, либо свободное падение к какому-то притягивающему центру. В последнем случае все должно было закончиться довольно скоро, причем весьма неприятным образом. А поскольку падали путешественники с поверхности Ледяного мира, и вокруг царил абсолютный мрак, вариант с орбитой трудно было рассматривать хоть сколько-нибудь серьезно.

Ханс почти ничего не чувствовал. Единственным осязаемым предметом было обмякшее тело Бена в скафандре. Прижав его к себе посильнее, капитан с облегчением услышал протестующий стон.

— Где мы? Что случилось? Мать твою... Я, кажется, руку сломал. И ребра.

— Держись, Бен. Как только смогу, введу тебе обезболивающее. — Ханс попытался включить фонарь на шлеме скафандра, но безуспешно. Либо фонарь не работал, либо свет в этом месте почему-то не хотел распространяться. — Подожди еще немного — я пока ничего не вижу.

— Лара... Мне показалось, я видел... Или это был сон... Лара...

— Это был не сон. Мне очень жаль, однако ей уже не поможешь. Думай о себе. Что ты чувствуешь?

— Мы, наверное, в космосе. Невесомость...

— Верно. — Только я не думаю, что она продлится долго. — Я знаю, что тебе больно, и все же постарайся сосредоточиться Что у тебя повреждено сильнее всего?

Где же Дари? Падает рядом с ними, невидимая в темноте, или оказалась в совсем другом измерении? Может быть, уже упала, и ее изломанное и бесформенное тело лежит внизу, а они будут падать бесконечно...

Мысль оборвалась на половине: ноги Ханса с глухим стуком ударились о твердую поверхность. Тело Бена выпало из рук — раздался крик боли. Одновременно мрак начал рассеиваться.

Ребка огляделся: его окружали глухие стены высотой метров в пятнадцать. От потолка исходило равномерное свечение, которое становилось все ярче. Отверстия, через которое они с Беном должны были упасть, не наблюдалось.

Блеш лежал ничком в нескольких шагах от Ханса и был в сознании. По крайней мере — частично. Бен попытался приподняться, опершись на левую руку, застонал и снова рухнул, ударившись головой в шлеме о твердый пол. Ханс бросился к своему спутнику, но его опередили.

— Дари!