Возрождение

Разозленный Эмилио схватил его за грудки и подтянул ближе к себе.

– Венеция будет моей, Гримальди! Я снабдил Флоренцию всем необходимым! Не моя вина, что этот идиот Якопо не смог мудро этим воспользоваться. И не стоит пытаться опорочить меня в глазах Мастера. Если бы я хотел, я бы тоже мог рассказать ему кое-что о тебе…

– Замолчи! Мне пора. И помни! Встречаемся через десять дней у Санто Стефано, снаружи от галереи Фиореллы.

– Я помню, – мрачно ответил Эмилио. – И тогда Мастер услышит, как…

– Это Мастер будет говорить, а ты – слушать, – перебил Гримальди. – Прощай!

Эцио разглядел, как Гримальди вступил в темную гондолу, и она скрылась в ночи.

– Твою мать! – пробормотал Эмилио секретарю, смотревшему, как гондола уплывает в сторону Большого Канала. – А что если он прав? Что если этот проклятый Эцио Аудиторе здесь? – На мгновение он задумался. – Слушай, найди лодочников. Разбуди ублюдков, если потребуется. Я хочу сейчас же погрузить эти ящики. Пусть лодка будет готова в половину первого по твоим часам. Если Гримальди сказал правду, нужно еще до встречи найти укрытие. Мастер найдет способ разделаться с Ассассином.

– Ассассин должен работать совместно с Антонио де Маджианисом, – добавил секретарь.

– Мне это известно, тупица! – прошипел Эмилио. – Ступай и помоги мне собрать документы, о которых мы говорили, прежде чем приперся наш дорогой друг Гримальди.

Они двинулись в обратном направлении, ко дворцу. Эцио следовал за ними, словно призрак, ничем не выдавая своего присутствия. Он слился с тенями, а шаги были неслышимы, будто кошачьи. Он знал, что Антонио будет откладывать нападение на дворец, пока не получит от него сигнала, и хотел сперва добраться до сути того, что имел в виду Эмилио – о каких таких документах он говорил?

– Почему люди не проявляют здравого смысла? – спросил Эмилио у секретаря, Эцио хвостом следовал за ними. – Все эти свободные возможности ведут лишь к увеличению преступности! Нам нужно гарантировать, что Государство держит под контролем все аспекты жизни людей, и в то же время дает свободу действий банкирам и частным финансистам. Только этот путь идет к расцвету общества. И если те, кто противится этому, должны будут замолчать, что ж, такова цена прогресса. Ассасины принадлежат прошлой эпохе. Они не понимают, что на первом месте должно стоять государство, а не личность. – Он тряхнул головой. – Так же как Джованни Аудиторе, он же сам был банкиром! Ты полагал, что он-то должен проявить большую честность!

При упоминании имени отца, Эцио судорожно вдохнул, но продолжил преследование добычи. Тем временем Эмилио и его секретарь добрались до кабинета, забрали бумаги, упаковали их и вернулись к небольшой пристани в саду, где уже другая, большая гондола ждала своего хозяина.

Эмилио забрал сумку с документами у секретаря и прорычал последний приказ:

– Отправь следом ночные сорочки. Адрес ты знаешь.

Секретарь поклонился и исчез. Никого больше не было. Гондольеры на носу и на корме готовились к отплытию.

Эцио спрыгнул в гондолу со своей выгодной позиции, гондола тревожно закачалась. Двумя быстрыми движениями он столкнул лодочников в воду, а потом схватил Эмилио за горло.

– Стража! Стража! – пробулькал Эмилио, нащупывая на поясе кинжал. Эцио перехватил его запястье в тот момент, как он нанес удар в живот Эцио.

– Не так быстро, – проговорил Эцио.

– Ассасин! Ты! – пророкотал Эмилио.

– Да.

– Я устранил твоих врагов!

– Это не сделало тебя моим другом.

– Моя смерть ничего тебе не даст, Эцио.

– Думаю, она избавит Венецию от проблем, клоп, – отозвался Эцио, приводя в действие механизм скрытого клинка.

– Покойся с миром.

После небольшой паузы Эцио провел смертоносной сталью от плеча до плеча Эмилио – смерть была быстрой и бесшумной. Мастерство, с которым Эцио убивал, могло сравниться только с холодной твердой решимостью, с которой он выполнял свой долг.

Опустив тело Эмилио рядом с гондолой, Эцио обыскал его сумку в поисках бумаг. Он подумал, что они должны были заинтересовать Антонио, и быстро просмотрел их. Времени, чтобы изучить их досконально не было. Среди документов оказался тот, который мгновенно привлек его внимание – свернутый и запечатанный лист пергамента. Еще одна страница Кодекса!

Он только собирался сломать печать, как вдруг – шшшуф! – просвистела стрела и ударилась о борт гондолы прямо между его ног. Эцио, мгновенно встревоженный, присел, вглядываясь туда, откуда прилетела стрела. Высоко над ним на крепостных стенах дворца в ряд стояло огромное количество лучников Барбариго.

Потом один из них махнул рукой… И акробатическим прыжком спрыгнул с высокой стены. Через мгновение она уже была в его объятиях.

– Прости Эцио, дурацкая вышла шутка! Но мы не удержались.

– Роза!

Она прижалась к нему.

– Снова в строю и готова к битве! – Она посмотрела на него сверкающими глазами. – Дворец Сета взят! Мы освободили торговцев, которые оказывали сопротивление Эмилио, и теперь контролируем весь район. Идем же! Антонио хочет это отпраздновать, а вино из подвалов Эмилио поистине вошло в легенды!

Время шло, и казалось, в Венецию пришел мир. Никто не жалел о исчезновении Эмилио. Более того, многие верили в то, что он все еще жив, кое-кто предполагал, что Эмилио отправился за границу, представлять деловые интересы в королевстве Неаполь. Антонио убедился, что во дворце Сета все идет как оп маслу. И до тех пор, пока коммерческие интересы Венеции , в целом, не были затронуты, никто не беспокоился о судьбе одного-единственного бизнесмена, каким бы успешным или амбициозным он ни был.

Эцио и Роза еще больше сблизились, но между ними все еще существовала ожесточенная конкуренция. Теперь, когда Роза наконец-то выздоровела, ей не терпелось испытать свои силы. Однажды утром она пришла в комнаты Эцио и сказала:

– Знаешь, Эцио, думаю, тебе нужна проверка. Я хочу убедится, что ты так же хорош, как был тогда, когда я и Франко впервые занялись твоими тренировками. Как на счет гонки?

– Гонки?

– да!

– Куда?

– Отсюда до морской таможни. Сейчас же!

И она выпрыгнула в окно раньше, чем Эцио успел среагировать. Он смотрел, как она бежит по красным крышам, и казалось, что она танцует, параллельно каналам, разделяющим здания. Скинув рубаху, он погнался за ней. Чуть позже они достигли места назначения, бок о бок, и остановились на крыше деревянного здания, что находилось на отмели в самом конце района Дорсодуро, и смотрели на Канал святого Марка и на лагуну. Параллельно воде стояли низкие строения монастыря Сан-Джорджо Маджоре, а напротив находилось сияющее розовым камнем величественное здание Дворца Дожей.