Возвращение Артемиды

Бойстрюк вошел в клуб «Анаконда» около одиннадцати часов. Внешне спокойный и, как полагается на Фербисе сильному мира сего, с невозмутимо-надменным взглядом. Неторопливой походкой он прошел через зал и сел в дальнем левом углу за свой постоянный столик. Лакей, получив указание, ушел на кухню.

Вскоре к Бойстрюку присоединился фербиец, один из компаньонов по ресторанному бизнесу. Они вели непринужденную беседу, обсуждая новый налоговый кодекс и терпеливо ждали вестей из аэропорта. Они еще не знали о проведенных имперским сыском совместно с Объединенным Корпусом землян арестах и налете на станцию переливания крови.

За дальним столиком в правом углу зала, возле огромного окна, сидел Мокшин и, потягивая коньяк, наблюдал за Бойстрюком. Игорь Константинович его не заметил. Саша посмотрел на часы. Семнадцать минут двенадцатого. Зал охраняли трое крепких фербийцев. Двое возле дверей и один у входа на кухню.

Скорее всего была еще некая группа, которая появлялась на сцене в случае необходимости, а пока что пила сок, где-нибудь в маленькой комнатке и не мозолила глаза.

Лакеи с важным видом фланировали между столами, привычно нося подносы на одной руке. Мокшин обратил внимание, что не все из них проходят на кухню, некоторые сворачивая налево, исчезали в коридорчике, из которого возвращались уже с подносом, уставленным яствами. Можно было предположить, что именно там находится место, где готовят «клубные» блюда. Еще один взгляд на часы. Двадцать три минуты двенадцатого. Как же медленно тянется время. Ровно в половине двенадцатого начнется светопреставление.

Для того чтобы попасть в «Анаконду» решили использовать внезапность, напор и натиск. Чаще всего это срабатывало. Возможно, сработает и на этот раз.

Но до дверей кухни Салису никак не успеть. Слишком большое расстояние.

Даже если бежать очень быстро, наверняка, охранник успеет блокировать двери. Вот тут и должен выйти на сцену Мокшин.

Он снова посмотрел на часы. Двадцать три часа двадцать семь минут. Пора.

Саша лениво вытер губы шелковой салфеткой, поднялся и пошел на охранника, глядя в его карие очи. Тот заметил его и несколько оживился. Саша сыто улыбнулся и, дыхнув в лицо охраннику дорогим коньяком, спросил: — Милейший, а где здесь мужская комната? — Вам нужно выйти из клуба, — с готовностью помог охранник, — и сразу же повернуть направо.

— То есть, из дверей сразу направо, — повторил Мокшин и развернулся в пол-оборота, повторяя левой рукой с оттопыренным мизинцем то, что показал охранник правой.

Разворачиваясь, Саша сделал маленький шаг и охранник оказался на полкорпуса ближе к обеденному залу. В следующую секунду он почувствовал как что-то твердое уперлось в его ребра.

— Даже не дыши, — сказал Мокшин с такой интонацией, что охранник поверил ему и практически перестал дышать.

Саша похлопал пленника по пиджаку, отметив, что под рубашкой у него бикилларовый бронежилет, отобрал пистолет, взял его за ремень брюк и втащил на клубную кухню.

— Ахтунг! — крикнул Мокшин. Повара оторвались от стряпни на непонятную команду и увидели вооруженного землянина. Один пистолет по-прежнему упирался в висок охраннику, второй блуждал по кухне. — Вот этот железный стол в дверной проем. Быстро! Повара неуверенно переглянулись, но решив не перечить облепили стол и тяжело поволокли его к двери. В этот момент двое охранников вошли в кухню с противоположной стороны. На секунду растерявшись от увиденного, они и замерли с широко открытыми глазами. Мокшин не стал ждать возвращения их сознания. Выкидывая вторую руку с пистолетом вправо, Саша больно ударил своего пленника коленом ниже ремня и два раза выстрелил. Охранники успели достать оружие, но не успели выстрелить. Сегодня для них это оказалось важным.

Сразу же после выстрелов дверь кухни дернулась и, упершись в тяжелый железный стол, сдвинула его вплотную к косяку. Проход в кухню остался открытым.

В зале клуба послышались крики и шум.

Мокшин, что-то почувствовав спинным мозгом, обернулся, увидел в проеме второй двери автоматчика, нырнул вправо, перепрыгнув через большие алюминиевые кастрюли, возвышавшиеся на стойке возле плиты. Голова обо что-то больно ударилась. Длинная автоматная очередь прошлась по кафельной стене. Саша спихнул с себя опрокинутые кастрюли и вдруг заметил в узком просвете между полом и плитой две пары ботинок. Не долго думая он разрядил по ботинкам всю обойму. Поднимаясь с пола Саша бросил пустой пистолет и хотел было пристрелить корчившихся на полу охранников, но почему-то не сделал этого.

Над железным столом, прижатым к косяку автоматической дверью, появился сначала укороченный автомата «AZ-200», а затем и человек в шлеме и бронежилете.

— Чурики! Я свой! — крикнул Мокшин и поднял вверх руки, с повисшим на указательном пальце «Вальтером» и удостоверением, любезно предоставленным Бойстрюком.

Как ему показалось, он это сделал вовремя. Ствол автомата дернулся наискосок через всю кухню к лежавшим на полу двум раненным Фербийцем, а затем вернулся к Мокшину. У стола появились шесть бойцов из группы захвата. Пока первый держал Сашу на мушке, шестеро перемахнули через стол и начали осмотр помещения.

Наконец, появился Неверов, Сашу сняли с прицела. В помещении клуба «Анаконда» начался шмон. Один из оперативников Летериса выронил автомат, когда, открыв морозильную камеру и, выдвинув лоток, увидел две заиндевевшие руки представительницы земной расы. На ногтях матово-розового цвета серебрился иней. Парой рук находки на кухне не закончились.

С чувством глубокого облегчения, что операция прошла более менее гладко, Саша вернулся в зал. Увидев Игоря Константиновича, как и пять минут назад спокойно сидевшего за столом, он подошел к нему. Казалось, Бойстрюк нисколько не удивился его присутствию и сохранял олимпийское спокойствие.

— Мальчик, говоришь, пропал… — выдавил из себя Мокшин. — Жена вся извелась.

А ты оказывается гад! Костя Федотов.

— Пошли, — сказал Салис и за плечи развернув Мокшина повел его в сторону выхода.

Они прошли метров десять, как вдруг Саша вырвался из дружеских объятий, быстрым шагом вернулся и, наклонившись к самому лицу Бойстрюка, зло прошипел: — Если ты еще не знаешь, это я плюнул в твою тарелку.

В подтверждение сказанного Саша ткнул себя в грудь большим пальцем правой руки. Желваки на скулах Бойстрюка дернулись, глаза поднялись и в них мелькнул огонек. Мокшин заметил это и довольная улыбка медленно растянулась на его свирепом лице. Салис схватил Сашу за воротник и быстро вывел его на улицу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил инспектор, когда они вышли из ресторана.

— Вел-ли-кол-леп-но, — ответил Мокшин.

— Тогда все. Тебе здесь больше оставаться нельзя. Езжай домой. Завтра созвонимся.

Мокшин в знак согласия кивнул головой и устало побрел вдоль дороги. Он прошел больше километра, словно в пальто, кутаясь в смокинг от холодного ветра, и периодически делая глубокие вдохи пьяняще-свежего воздуха. К руке, выкинутой поперек движения, одна за другой подъехали две машины.

Саша сел в первую и поехал домой. Уже в машине он почувствовал облегчение.

Как будто гора с плеч свалилось.

А тем временем Шальшок, извиняясь и шаркая ножкой, переписывал всех присутствующих в «Анаконде». И каждый из них говорил что этого просто так не оставит.

После переписи задержанных отпустили. За исключением персонала, охраны, Бойстрюка и его совладельца. Этих отвезли в Имперскую тюрьму. Ни на один из задаваемых вопросов Бойстрюк не ответил.

Шайер сегодня был в ударе. Словно древний Бог землян Зевс, он метал проклятия в адрес Салиса и Шальшока, неспешно перемещаясь из одного угла кабинета в другой. Поднятые вверх кулаки сотрясали воздух. Из уст Шайера, словно бурный горный поток, текла речь о непрофессионализме отдельных служащих имперского сыска. Подчиненные знали ораторские способности своего начальства, но такого они еще никогда не слышали. Двадцать восемь фербийцев — следователи по особо важным и не очень, руководители групп и просто инспекторы, слушали слегка приоткрыв рот.