Возвращение чувств. Машина

Доведя их до окна, и даже став на задние лапы, она поскулила, и ещё помахала хвостом. Затем в окно заглянул и ефрейтор. Произнеся «Матерь Божья!», и ещё другие слова, он приказал ломать дверь.

После этого Катарина очень технично скрылась в ночи, предоставив бравым воинам самим разобраться с двумя трупами и золотом в погребах. За первым же сараем она превратилась снова в кошку – быть псом ей не понравилось. Словно в сказке: на неё уже напрыгали блохи, и чесать задней лапой за ухом оказалось выше её возможностей.

Зато запахи так стали словно сильней – похоже, не зря люди используют для поисков чего-либо всё-таки именно собачек…

До гостиницы она добралась галопом. Внимательно оглядевшись, вскочила на сарай, а с его крыши – на крышу дома у их окна. В себя она превратилась на этой же крыше. Потом аккуратно замоталась в плащ, и, осмотревшись вновь севшим человеческим зрением, осторожно влезла в окно. Всё, вроде, спокойно.

Она положила плащ на место и влезла в рубашку. Шрам всё ещё побаливал, когда она зацепила его материей. Лёжа на спине, Катарина, произнося мысленно волшебную фразу, попробовала представить на его месте здоровую кожу, как бы вылезающую изнутри – словно выворачиваемая перчатка… Прекрасно. Вроде, получилось.

Ладно, завтра на свету проверим: не осталось ли шрама. А сейчас – спать.

33

Утром шрамов не оказалось – только еле заметная светлая полоса на животе. Просто потрясающе. Вот уж спасибо, так спасибо!

Выспалась она тоже неплохо. Думать о том, что привело её ко вчерашнему приключению, не хотелось. Противно вспоминать, как ей пришлось поступить вчера с трактирщицей-душегубкой, и несчастным стариком, чтобы обеспечить себе алиби.

И ещё она опасалась за рассудок последнего: если он не придержит язык, трибунал Святой Инквизиции точно развяжет ему рот… В любом случае им нужно убираться отсюда поскорей.

Пока Мария ходила вниз заказывать завтрак, и ждала их там, Пьер, довольно долго переминавшийся и странно поглядывавший на неё, вздыхал.

– Ладно, спрашивай, – буркнула она, поняв, что он точно что-то слышал, или видел.

– Ваша милость, покорнейше простите… Сказать вам хотел… Только одно – не ходите вы, пожалуйста, ночью – одна. Да ещё без одежды. Люди здесь чужие. Могут что-нибудь не то подумать…

Она невольно фыркнула: можно подумать, если бы она выкинула такое в родной Франции – они бы поняли её правильно и подумали – то!..

Почесав затылок, она рассмеялась:

– Ладно. Спасибо за добрый совет. Пожалуйста: не говори няне. Я больше не буду!

Теперь настала очередь Пьера фыркнуть, почесать затылок и усмехнуться:

– Да, как же! Вы и в три года такое обещали – толку-то!..

Они двинулись в путь, сразу как позавтракали – благо, собрались на всякий случай накануне. Слухов о ночном происшествии ей удалось избежать: ни няня, ни Пьер ничего не узнали. Ну правильно: пока ведётся следствие, представители Закона вовсе не заинтересованы, чтобы по Добропорядочному и Солидному Городу ползли порочащие слухи…

Дальше двигались без приключений – Катарина вела себя прилично, больше ничего не проверяла, и новых тел не осваивала.

Всего поездка по Швейцарии заняла у них недели две с небольшим. Запомнилась она в основном прекрасной суровой природой и мерзкой – пасмурной и ветреной – погодой.

На перевалах не спасали даже тёплые плащи, хотя лето формально ещё не кончилось. Горы в белых снежно-ледниковых шапках гордо стояли в своём первозданном величии, равнодушные к копошащимся внизу людишкам – какая им разница, копошатся они в четырнадцатом веке, или в двадцать первом, или…

Быстрые холодные реки несли к равнинам кристально-чистую воду. Зелёные холмы и редкие ровные участки долин обязательно включали в интерьер белых (это – теоретически. А на самом деле – грязно-белых) овец.

Красочные восходы и закаты, суровые скалы и обрывы чем-то напоминали ей Кавказ. Но люди – люди оказалмсь другими. Вели себя совсем не так, как развращённые туризмом и социалистической идеологией кавказцы. Нет, они были тоже независимы и горды… Но как-то по-другому.

Может, меньше было рисовки и демонстративного презрения к другим людям.

В общем-то, Катарине не пришлось особенно много общаться с местными жителями: те были заняты собой, своими стадами, своими делами и своей борьбой за независимость, вмешиваться в которые она не имела никакого желания. Так что разговаривали они только в гостиницах и трактирах, а на остальных просто смотрели с высоты седла, проезжая мимо. Языковой барьер, хоть и стал куда меньше, всё же не способствовал «задушевному» общению. Вот когда она оценила то преимущество, что было у неё в Понтуазе…

Деньги, которые дала им старая графиня, быстро таяли. Они старались экономить их, но всё равно пришлось купить тёплые вещи – одежду, и кусок материи. Багаж их разросся до неприличных размеров: лошади и мул осторожно шагали по каменистым осыпям, балансируя нетяжелыми, но объёмными тюками. Направлять их теперь не было нужды, тропинка была обычно одна, и узкая, так что оставалось только слепо довериться инстинкту животных, которые лучше их знали, как проходить опасные места.

Ветер, невзирая на последние деньки августа, завывал вечером и ночью в трубах огромных печей, а днем – в ущельях, и старался сбросить путешественников с отвесных, узких и плохих дорог прямо в шумящие пенящимися потоками пропасти. Перины и тонкие одеяла почти не грели, а отсутствие тёплого нижнего белья причиняло реальные неудобства. В довершение неприятностей у Катарины вдруг начались критические дни.

А она-то и забыла, что ещё может рожать – со всеми вытекающими проблемами и последствиями!.. Она так быстро обессилела, что пришлось сделать крюк в сторону от большой дороги (это явное преувеличение – больших дорог здесь не было, но они умудрились найти совсем уж тропку), забравшись в глухую деревеньку на пять-шесть домов, и снять один из этих домов на три дня. Кстати, это обошлось дешевле гостиницы. А о приготовлении еды они не заботились – столовались в другом домике, у хозяев арендованного. Поскольку они не поскупились, готовили им сытно и вкусно.

Здесь Катарина и Мария преобразились в портних, и, под мудрым руководством Катарины-дизайнера-модельера, сшили, немного помудрив и испортив несколько метров сукна, приемлемые тёплые рейтузы и бюстгальтеры. Пришлось сказать (да простят её японцы!), что это их национальная одежда. Впрочем, Мария сразу положительно оценила это новшество в их туалете, да и Катарине теперь было гораздо теплей и спокойней. Жаль только, что резинок ещё не изобрели: пришлось всё делать на завязывающихся шнурках и тесёмках. Ерунда – даже так эти принадлежности оказались очень полезны. Ещё бы – средств народной медицины, да и просто медицины, от простуды было – минимум! Да и задержка, неизбежная при простуде, им была бы ни к чему…