Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез

– Так сколько труб у тебя осталось? Десять?

– Шесть! Фактически десять, но четыре наводчика в минусе.

– Заменить есть кем?

– Есть, заменил, но они хуже стреляют.

– Хреново, Василий Филипыч. Сагалаев, Архипцев, Разумовский! Выделить по отделению в четвертую роту. Слушай боевой приказ!

Командиры приняли положение смирно. По мере услышанного, на их лицах рот появились кривые усмешки.

– Задача ясна?

– Никак нет, товарищ командир! Танковая рота на левом берегу, а немецкий монитор на правом.

– Спасибо, Саня, а я и не знал! – ответил комбат худенькому Архипцеву. – В общем, так, мужики! Высаживаемся на кирпичном заводе. Задача: заминировать пути в порт, захватить завод. С помощью трех бронекатеров я попытаюсь расстрелять эту чертову колесницу или повредить ее, чтобы не елозила, а стояла и подставилась под артиллерию или летчиков. Колчин! Придай минометы каждой роте. Дальше поглядим, как и что. Сигналы обычные. По местам, соберите мне командиров катеров!

– Есть!

Дмитрий поставил задачу всем командирам катеров. Трем бронекатерам предстоял бой с бронепоездом. Закончили погрузку боеприпасов, Матвеев вышел на связь и напомнил о воздушном прикрытии.

– Обещали! – послышался ответ Горшкова.

– Мы начали, отходим!

– Принято! 14:10.

Катера по Конке выскочили в Старый Днепр, там увалились по течению и, мимо Белогрудово, выскочили на главный фарватер. Затем крутой разворот, и нырнули в узкую Кошевую протоку. В Днепровском идет бой, поэтому, прикрываясь островом, катера на полном ходу проскакивают мимо. Их ДШК время от времени бьют по обнаруженным огневым точкам. Бронекатера идут замыкающими: у них ход больше, и так удобнее держать строй. От Петровского ударили немецкие «эрликоны», но били не по катерам, а по воздушному прикрытию. Проскочили это гиблое место. Потом заговорили немецкие минометы из Комышан. Катера пошли зигзагом, уклоняясь наудачу от мелких, но противных мин. На левом берегу обнаружили два пулеметных гнезда, которые в упор расстреляли пулеметчики катеров. Головной катер, выписав виртуозный поворот, уклонился от снаряда и влетел в речушку Веревчина, ткнулся носом в плавни. Летит сходня, но десант сыплется на берег со всех сторон, кроме кормы. Бронекатера прибавили скорости, затем прижались к берегу, прикрываясь причалом силикатного цеха от огня бронеплощадки немцев. Моторы сотрясаются на реверсе, за борт летят «кошки», с помощью которых десант подтягивает катер к берегу и десантируется на него. Швартовы отданы, баковая башня ведет постоянный огонь по площадке, но снаряды рикошетируют от брони.

– Катушкой! Бей катушкой, пока подставился!

Снаряд ударился о броню и исчез. В наушниках Дмитрий услышал:

– И чаво?

– Давай еще раз! Пробитие! В паровоз!

Вот теперь видно! Густо повалил пар, бронеплощадка дернулась и попыталась отойти за поворот. Прошла нефтестанцию и встала. Лишившись поддержки бронепоезда, немцы стали отходить к мосту. Три бронекатера, без десанта, вошли в Карантинный ковш судозавода и открыли по ним огонь. Тем предстояло пробежать по дамбе к домам заводоуправления, но шесть орудий и двенадцать пулеметов не давали такой возможности. Откуда ни возьмись, сзади в ковш влетает десантный катер, выписывая пируэты, проскакивает в узкий проход между молом и берегом, крутит крутую циркуляцию, отрабатывая левым движком назад, и влетает в Карантинную протоку, прикрываясь от огня зданиями завода, там замирает у причала. Дмитрий видит, как с него ссыпается группа.

– Козлы! Куда! – срывается он на крик. Захлопали гранаты, непрерывно грохочут несколько МГ. Кто по кому бьет, совершенно не понятно, с группой связи нет. Ясно, что это ребята Сагалаева – по номеру катера, Сага-лаев на запрос не отвечает. В этот момент звучит взрыв, мост падает в воду. Немцы на острове прекратили стрелять. Потом кто-то из них замахал какой-то белой тряпкой. Бронекатеру в Карантинную не пройти. Дмитрий стоял у носовой башни и бил по ней кулаком.

– «Бекас», я – «Бекас-три», – послышался голос Сагалаева. – Начал отход от левого быка. Двое контуженных. Не успели.

– Антон! Ты дурак! Ко мне даже не подходи! По морде дам!

Катер отвалил от стенки и подошел к борту «БКТ-26». Антон перепрыгнул через леера.

– Старший лейтенант Сагалаев прибыл за «по морде».

– Че ты туда полез! Надо было на плечах противника идти!

– Второй пост был в здании заводоуправления. Я туда шел в надежде, что удастся отключить схему. Но немцы убрали все оттуда. Тот майор был прав, что все, что он сейчас нарисует, будет немедленно изменено.

– Вот именно. Ладно, по коням! Снимать надо батальон с кирпичного завода!

Хрен там! У начальства совсем другая точка зрения, и батальон еще двое суток держал оборону на заводе и обеспечивал прикрытие переправы с Карантинного на правый берег. Затем их вывели из боя, поселив в трехэтажном здании школы на углу Гоголя и Декабристов. В тот день состоялся парад войск в честь освобождения города и годовщины Октября. Вечером состоялось «торжественное заседание», если его так можно назвать, в здании Херсонского Совета. Желтов, уроженец этих мест, по просьбе секретаря Николаевского обкома партии товарища Бутырина Сергея Ивановича, комиссара партизанского соединения области, пригласил отличившихся солдат, матросов и командиров на встречу с местными жителями. До этого тоже много говорили о зверствах немцев на оккупированной территории. Земли тут богатые, поэтому понаехали сюда немцы-колонисты и стали устанавливать собственные порядки. В перерывах между выступлениями награждали солдат и офицеров, затем застолье. Дмитрий вышел из здания Совета и пошел к себе. По дороге к нему подошла, укутанная в какое-то огромное пальто, женская фигура:

– У вас поесть не найдется, товарищ командир?

С собой ничего не было, но до дома, где разместился батальон, каких-то несколько шагов.

– Пойдем, покормлю.

Она молча двинулась за ним, шаркая сваливающейся обувью.

– Пропусти, со мной! – сказал он часовому.

Подскочил дежурный по батальону, но Дима отмахнулся от него:

– Происшествий нет?

– Нет, часть людей на митингах, остальные отдыхают.

– Кешу ко мне позови!

Прошли в его комнату. Он, включив свет, рассмотрел обноски, в которые была завернута женщина.

– Снимай и положи за дверью.

– Украдут!

– Они здесь никому не нужны. Умывальник справа в конце коридора, сейчас кушать будешь.

Прибыл Андрушко.

– Там от ужина что-нибудь осталось? Покормить человека надо. И с собой что-нибудь дать.

Вошла «гостья». После того как умылась, она оказалась молодой и красивой девушкой, точнее женщиной: грудь у нее была большая, а в районе сосков расплывались мокрые пятна. Кеша принес теплую картошку, хлеб, консервы, горячий чайник. «Гостья» молча и быстро орудовала ложкой. Было видно, что очень голодна.

– Благодарствуйте, товарищ командир. Денег у меня нет! – сказала женщина и попыталась начать раздеваться.

– Дура, что ли? Ребенок где?

– Фриц? Дома, в подвале, холера его забери! – злобно сказала она. Это было немного неожиданно для Дмитрия, и он переспросил, в чем дело.

– Немец ссильничал, потом несколько раз полицаи, вот и понесла, – разревелась гостья.

– Зовут тебя как?

– Вероника.

– Кеша! Найди Веронике шинельку и ватник. И вещмешок дай.

– Товарищ командир, а закурить не будет?

– Найдем! На, кури.

Та жадно раскурила папироску, рассказывая о житье-бытье в оккупированном Херсоне. Дом сгорел, живет в погребе с ребенком и матерью. Стала проситься в батальон, так как местные ее шпыняют, называя «овчаркой», хотя немцам она не служила.

– Не возьмут тебя, ты – кормящая мать. Сходи в райсовет и получи карточки на себя и ребенка. Ты местная?

– Местная.

– И на работу устройся. Город надо восстанавливать, рабочие руки нужны. А солдат из тебя никакой. Нет у нас в батальоне женских должностей.