Возвращение домой.Том 2.

Суббота, 3 ноября.

Дорогой дядя Боб!

Прости, что не написала раньше, было столько дел! Мы с Джудит встречались с разными людьми, и я убирала «хижину» в саду, в которой собираюсь ночевать, когда потеплеет,

Большое спасибо за то, что позволил мне пожить у тебя в Коломбо. Мне все очень понравилось, особенно аллигаторы.

Со вторника я начинаю ходить в школу. Я не хотела идти на полный пансион, но мисс Катто говорит, что по субботам и воскресеньям у них бывает много интересного: школьный театр, чтение вслух, походы. И мне будет позволено звонить Джудит, когда захочу, — правда, только вечером.

Мисс Катто очень милая и веселая.

Мораг в порядке.

Надеюсь, что у тебя тоже все хорошо.

Пожалуйста, передай от меня привет мистеру Битти и Томасу.

С любовью,

Джесс.

P. S. Бидди передает привет».

— Джудит, я не хочу, чтобы ты входила. Попрощаемся у дверей. Если ты войдешь, все только затянется.

— Ты и вправду так хочешь?

— Да. Та симпатичная девочка, Элизабет, обещала встретить нас и показать мне спальню и прочее. Она сказала, что будет ждать у дверей.

— Очень мило с ее стороны.

— И еще она говорит, что до конца триместра будет моим личным наставником, так что если я заблужусь или возникнут какие-нибудь проблемы, мне только надо найти ее и она поможет.

— Хорошо придумано.

Они почти уже приехали. Джудит свернула с шоссе и, миновав горстку маленьких домов, поднялась к школьным воротам. Была половина третьего, застывшие от холода сады с голыми деревьями мокли под перемешанной с морским туманом изморосью. Дворники на ветровом стекле работали с самого Роузмаллиона.

— Забавно, — сказала Джудит.

— Что забавно?

— История повторяется. Когда мама везла меня в «Святую Урсулу» , я сказала ей то же самое. «Не зходи, попрощаемся у дверей». Так мы и сделали.

— Но сейчас ведь все по-другому, да?

— Да, слава Богу, теперь все иначе. Тогда я думала, что мы расстаемся на четыре года. Все равно что навсегда. И оказалось — навсегда, только я тогда, к счастью, этого не знала. А нам с тобой даже не обязательно прощаться. Потому что мы — я, Филлис и Бядди — все время будем поблизости. Даже когда Бидди купит новый дом и переедет туда, мы все равно будем почти соседями. А там оглянуться не успеешь, и настанет Рождество.

— Это будет настоящее Рождество?

— Самое настоящее, лучшее из всех.

— И елка будет, как тогда у Бидди, в Кейхаме?

— Да, белая и серебристая, в половину лестницы высотой.

— Непривычно будет без тебя, — проговорила Джесс.

— Я тоже буду скучать.

— Но тосковать я не стану.

— Я знаю, Джесс, ты не такая.

Прощание было недолгим. Элизабет, девочка из выпускного класса, сдержала слово — уже ждала их у главного входа. Увидев машину, она закуталась в макинтош и вышла им навстречу.

— Здравствуйте, здравствуйте! Ну и погодка! Сильный на дорогах туман?..

Она вела себя так уверенно, была так приветлива, что всякая натянутость и скованность мгновенно растаяли.

— Я возьму твой чемодан и клюшку. Справишься с остальным? Мы пойдем прямо наверх, и я покажу тебе, где ты будешь спать…

Взяв вещи Джесс, Элизабет тактично оставила сестер вдвоем. Перед дверью Джудит и Джесс повернулись друг к другу лицом и встали под моросящим дождем. Джудит улыбнулась.

— Ну, что же. Здесь я тебя оставляю.

— Да, — твердо сказала Джесс, — прямо на этом месте. Теперь со мной все будет в порядке.

Она держалась так хладнокровно, так хорошо владела собой, что Джудит устыдилась собственной слабости и малодушия; она знала, дай ей Джесс малейший повод, она бы уподобилась какой-нибудь чувствительной мамаше и, пожалуй, развела бы сырость.

— Спасибо, что довезла меня.

— Пока, Джесс.

— До свидания.

— Люблю тебя.

Они поцеловались, Джесс слабо, как-то странно улыбнулась, повернулась и скрылась за дверью.

В машине, на обратном пути, Джудит немного поплакала, думая о том, какой Джесс была молодчиной, как пусто будет без нее в Дауэр-Хаусе, как мало им было отпущено времени, чтобы побыть вместе. Потом нашла платок, высморкалась и велела себе не валять дурака. В «Святой Урсуле» Джесс расцветет, как растение в тепличных условиях; там ей не дадут сидеть без дела, у нее будет масса возможностей показать себя с лучшей стороны и она сможет общаться со своими сверстницами. Слишком долго она жила среди взрослых, натерпелась голода, страданий, утрат — всех ужасов жестокого взрослого мира. Теперь ей наконец предстоит заново открыть для себя радости и трудности нормального детства. В конце концов только это ей и нужно сейчас.

Но нелегко было совладать с чувством пустоты и утраты. Возвращаясь домой через окутанные туманом поля, Джудит подумала, что хорошо было бы с кем-нибудь поговорить, и решила заехать к Лавди. Она еще не успела побывать в Лиджи: все ее время без остатка было отдано Джесс — они вдвоем прокатились, как было задумано, в Пенмаррон; съездили на поезде в Порткеррис, излазили вдоль и поперек этот романтический городок и заглянули к Уорренам, где их усадили за традиционный семейный чай. Кроме того, Джесс нужно было снарядить всем необходимым для школы. Перечень обязательной одежды был не в пример короче и проще, чем во времена Джудит, и все необходимое было куплено еще в Коломбо, в «Уайтэвей и Лейдло». Но все же оставалась масса разнообразных вещей, которые пришлось искать в опустевших магазинах Пензанса. Сюда входили клюшка и бутсы для хоккея на траве, писчая бумага, краски, рабочий халат для лабораторных занятий, письменные принадлежности, готовальня, портновские ножницы, наконец, обязательные для любого уважающего себя англиканского заведения Библия и «Молитвенник со старыми и новыми гимнами». А потом все это надо было упаковать.

Так что о Лавди пришлось на время позабыть. А теперь представился удобный случай, и Джудит готова выполнить обещание — она заедет на ферму, посидит часок-другой с Лавди и Натом. Жаль, эта мысль не пришла ей в голову раньше, тогда она купила бы в Пензансе цветы для Лавди и, пожалуй, что-нибудь Нату — игрушку или конфеты. Но теперь уже поздно, подарки придется оставить на другой раз.

Она выехала из Роузмаллиона, поднялась в гору, миновала ворота Нанчерроу и проехала еще около мили, пока не добралась до поворота на Лиджи. Узкая, изрытая колеями дорога ныряла между гранитных оград и зарослей утесника. В конце стоял указательный столб, на котором значилось — «Лиджи», и каменная плита, на которой Уолтер каждый день оставлял бидоны с молоком для грузовика оптового скупщика. До главного дома фермы надо было трястись еще милю по ухабистой петляющей дорожке, но низенький каменный коттедж, восстановленный полковником, когда Уолтер и Лавди поженились, стоял на полпути, по левую руку. Прилепившийся к склону холма домик поблескивал на дожде шиферной крышей, его сразу же можно было заметить по вывешенному на веревке белью, которое трепал сырой ветер. Джудит подъехала к распахнутым воротам, подпертым булыжником; за ними виднелась поросшая травой тропинка, которая, казалось, должна бы вести в сад. Но сада не было. Только веревка с бельем, несколько кустиков утесника и на земле брошенные игрушки — ржавый трехколесный велосипед, оловянное ведерко с лопаткой. Джудит остановила машину и выключила зажигание. Стал слышен шум ветра, где-то залаяла собака. Она вылезла из машины, прошла по дорожке из гранитной плитки и открыла обшарпанную крашеную дверь.

— Лавди!

Она вошла в маленькую прихожую, тут висели старые плащи и пальто, на полу валялись облепленные грязью ботинки.

— Лавди!

Она открыла вторую дверь.

— Это я!

Кухня, она же гостиная. Почти точь-в-точь, как у миссис Мадж. Пыхтит плита, стираное белье вздернуто на подъемном блоке к потолку, пол из плитняка, несколько ковров, стол, глиняная мойка, собачьи миски, ведро для предназначенных свиньям отбросов, кипы старых газет, полки для посуды, набитые всякой всячиной, продавленный диван.