Возвращение домой

Поскольку животным постоянно требуются новые пастбища, трорки вынуждены до нескольких раз за год перемещаться с места на место. Жилищем кочевым племенам служат легковозводимые конструкции, покрытые шерстью тех самых животных, что-то вроде палаток. Палатки в основном совсем крохотные, не больше двух-трех метров в диаметре, но посреди деревни, неподалеку от огромного кострища разместилась громадная палатка, выполненная в форме Ш. Этакий палаточный дворец.

Я облетела лагерь, держась очень высоко, чтобы с земли никто не сумел меня заметить, зато теперь имела хоть какое-то представление о месте, куда мне нужно попасть. Дурная мысль, что я увижу Рейнхарда с воздуха, мелькала, конечно, в голове, но надежд на это я не питала. Удалившись от лагеря на приличное расстояние, я вернула человеческий облик.

Действовала, строго следуя предупреждениям и советам Аргидис. Трорки всегда выставляют дозорных, не нужно, чтобы они заподозрили во мне лирану. Мы с провидицей продумали легенду, согласно которой я простая человеческая женщина со скудной сумой за плечом, в бедной одежде спаслась бегством от мужа-тирана. Тонкий момент — как я смогла пересечь охровое море, ведь люди в Рангхорте не живут. Сами трорки либо переплывают море на больших весельных кораблях, либо обходят по суше, часть пути преодолевая через самую настоящую пустыню. Можно поспорить, какой путь опаснее, поскольку и там, и там путников подстерегает множество опасностей. Охровое море кишит хищными тварями. К счастью, посмотреть лично мне не довелось, но в книгах встречались живописные картинки. Хищные существа редко поднимались с глубины, но, привлеченные сладким женским запахом, атаковали хрупкое судно. По этой причине женщины-трорки практически никогда не покидают степей. На судна женщин не берут уже очень давно, как только проследили взаимосвязь между нападениями хищников и нахождением барышень на борту, а путешествие через пустыню выдерживал не каждый крепкий мужчина, куда уж слабой самке.

Пустыню обычно пересекали большими организованными группами, под предводительством опытного проводника, защищаясь от палящего солнца под глубокими капюшонами и легкой одеждой, закрывающей каждый сантиметр кожи. На ногах обязательно высокая обувь из кожи моларов — крупных животных, составляющих основу каждого стада трорков. Молары — первый источник молока и шерсти. Их редко забивают на мясо, только в случае голода или болезни животного. Молары словно члены общины. Почти священны. Высокая обувь необходима, так как в песках великой пустыни можно наткнуться на мелких опасных насекомых — льи, что-то вроде крупных пауков. Их укусы могут быть смертельны, особенно в условиях обезвоживания, когда организм особенно уязвим перед ядом. Но и это не все опасности пустыни. В ней легко можно заблудиться. Пески все время заводят не туда, поэтому перед каждым походом трорки задабривают Рехтера, принося ему в жертву молара. Это словно жертвовать ребенка, повторюсь, трорки очень дорожат этими животными.

Согласно моей легенде, я не могла сказать, что плыла на корабле, потому как меня на него просто не взяли бы. Поэтому единственный мой вариант — пустыня. Трорки живут племенами, которые частенько враждуют между собой. Мое прикрытие — соседнее племя. Будто бы я именно с группой соседнего племени пересекла великую пустыню. А после отбилась от группы, попавшей у песчаную бурю. На пользу моей легенды сработало неожиданное нападение на меня прямо возле поселения степного сурга — местного саблезубого тигра. Его спугнули охотники, они выслеживали хищника и вовремя заметили меня, пока от меня не остались лишь обглоданные кости. Конечно, я самоотверженно сражалась, вооруженная мелким костяным ножом, но не применяя магию, продержалась бы от силы несколько минут. Охотников я почувствовала заранее, потому моей задачей стало продержаться до их прихода. Трорки отнесли меня, сильно раненную, в лагерь. Прямо в палатку Ш-образной формы. За что я удостоилась такой чести, поняла спустя короткое время. Оказывается, у этих существ также проблемы с рождаемостью, потому что у них слишком мало женщин. Во-первых, рождается больше мальчиков, во-вторых, более слабые девочки чаще гибнут в младенчестве, а в-третьих, женщин заставляют непрерывно рожать. От этого и младенцы рождаются все более слабые и болезненные, и женский век сокращается неумолимо. Поэтому любая самка, попавшая в поселение, является ценностью и подлежит тщательной охране.

Перелет истощил мои силы, так что сутки я провалялась в постели, нисколько не притворяясь изможденной, я таковой и была. Невысокая забитая женщина трижды в день приносила мне деревянную чашку жирного молока и лепешку из муки грубого помола. А еще неподалеку все время дежурила девчушка, она ни минуты не сидела без дела. То плела что-то навроде рыболовных сетей, то перебирала какие-то крупы. Стоило мне только открыть глаза — я видела несчастную девчушку с обветренным лицом, неизменно занятую работой.

За время, проведенное в горизонтальном положении силы мои почти полностью восстановились. Причем я сейчас говорю не о физических силах, а о магической энергии. Я снова чувствовала теплый огонек где-то в районе груди. Раны, полученные при встрече с сургом затянулись, что могло создать ненужные сложности. Уже дважды мне пришлось шарахаться от женщины с влажной тряпицей, что лишь хотела немного отереть с меня кровь. Пусть лучше считают меня дикаркой, чем увидят уровень регенерации и зададутся лишними вопросами.

Благодаря способности, переданной мне давным-давно странником, я понимала речь трорков, что, не стесняясь болтали неподалеку от моей лежанки — пары шкур, брошенных прямо на землю. Они обсуждали обыденные дела крупного лагеря, планировали перегон скота в ближайшие десятины, толковали о том, что совсем недавно в лагере родился ребенок и снова мальчик. Женщины судачили о том, что боги отвернулись от них, дети рождаются все более слабыми, многие погибают в младенчестве. На меня обращали мало внимания, пару раз только какой-то кирис интересовался моим здоровьем, спрашивал, как скоро я поправлюсь.

Понятие семьи у трорков отсутствует. Женщин используют для пополнения численности населения, а в свободное от основной обязанности время они обустраивают быт племени. Представляю, как цинично это звучит, но и мне уготована та же роль. Если я не найду Рейнхарда в ближайшее время, старейшина просто отдаст меня одному из своих приближенных до зачатия ребенка. Потом у женщины есть относительно спокойный период, когда ее не трогают до самого рождения малыша, воспитанием которого занимаются все понемногу. У матери дитя отнимают сразу же после рождения. Воспитывается малыш как звереныш. И они еще говорят о высокой смертности.

От невеселых мыслей отвлек разговор на повышенных тонах. Точнее, мужчина говорил громко, никого не стесняясь, а вот собеседница отвечала тихо, затравленно.

— Вышло на этот раз? — прозвучал резкий вопрос. Старейшина, думаю, это он.

— Нет, кирис Тшес.

— Ни на что не годная девчонка! — рассердился мужчина. — Тебе только и нужно, что соблазнить опьяненного ргхорошью лирана. Да он же совершенно ничего не соображает! Что сложного-то? — на этих словах я вся обратилась в слух.

— Кирис Тшес, — чуть не плакала девушка, — он все время твердит о каком-то обряде. Бредит. Бормочет, что дождется. Что он сильный. Если она смогла, то и он все выдержит. Лиран меня и близко не подпускает.

— Глупая маракуша! — отмахнулся трорк. — Так опои его еще больше! Окури алачугу сильнее! Ты должна понести от него! Поняла?

— Да, кирис Тшес.

— Ступай тогда! Никакого от тебя толку!

Значит, они опаивают Рейнхарда, чтобы получить от него детей. Я старалась рассуждать с холодной головой, хотя в груди клокотала ярость. Чтобы потушить зарождавшееся бешенство, мне пришлось подняться. Лежать без движения, переваривая подобную информацию, оказалось выше моих сил!

Девчушка, не оставлявшая меня ни на минуту, встрепенулась.

— Ты как? — спросила она на плохом имперском.

— Где я? — вместо ответа задала вопрос, хмуро на нее поглядывая. Девушка была глубоко беременна, но на вид ей вряд ли исполнилось больше тринадцати.

— В лагере Тшеса, — тщательно проговаривая каждое слово, сообщила девчушка. — Поесть? — Предложила она.

— Прогуляться. Я хочу пройтись.

— Нельзя. — Тут же последовал ответ. — Запрет.

— Но мне нужно. — Намекнула на справление естественных надобностей.